Когда созревали бразильские орехи, в джунглях становилось опасно. Связки с плодами были большими, тяжелыми, падали с огромной высоты и могли разбить кому-то голову. Деревья бразильских орехов были самыми высокими в джунглях, и когда орехи летели вниз, они сбивали ветки и пробивали в кроне деревьев туннели, в конце которых виднелось синее небо. Тогда другие растения начинали бороться за место под солнцем, стараясь попасть в освободившееся пространство и подняться к небу из сумерек около земли.
В один прекрасный день я услышала странные звуки. Это был период созревания бразильских орехов, и я подумала, что, наверное, это орехи падают сквозь листву. Но нет, это был другой звук. Может быть, большое животное наступило на ветку? Нет. Что же это такое?
Я прислушалась и отчетливо различила сухой свист разрубающего подлесок мачете. Прошло много времени, но этот звук хранился в моей памяти, как и самые важные сигналы обезьян.
Я испугалась и издала сигнал тревоги, чтобы предупредить стаю. Потом я бросилась прятаться. Я не забыла, как однажды охотник оказался совсем рядом с моим укрытием, и уже не чувствовала себя в нем в полной безопасности. Я подросла, научилась лазать по деревьям и нашла себе новое убежище – на пальме, в густой листве.
С пальмы мне открывался хороший вид в ту сторону, где раздавались звуки мачете. Скрывавшие незваных гостей кусты шевелились и раскачивались. Я услышала лязг затвора и увидела среди листвы дуло ружья. Показался охотник, а за ним еще один.
Оба человека были одеты в хаки. Их лица были напряжены, а глаза внимательно осматривали все вокруг в поисках животных, которых можно убить или поймать. На охотниках были шляпы странной цилиндрической формы. Они приближались к моему дереву. Я смотрела на них с ненавистью, хотя понимала, что одной моей ненависти недостаточно, чтобы их отсюда прогнать.
И тут я с удивлением обнаружила, что один из охотников – женщина. Хотя на ней была камуфляжная форма, ее лицо было добрым. В ее чертах было что-то нежное и внушающее доверие. Казалось, что этот человек умеет любить и заботиться. Что-то в этой женщине напомнило мне индианку, рожавшую в джунглях, и меня неудержимо потянуло к ней.
Зов сердца оказался сильнее голоса разума. Я стала спускаться с дерева, хотя инстинктивно знала, что подвергаю себя огромной опасности. Вид женщины заглушил инстинкт выживания. Я стремилась к ней, словно она была моим самым близким другом. Мои чувства невозможно объяснить – зачем идти на контакт с существом, от которого исходит опасность? Но я ничего не могла с собой поделать.
Я спустилась с дерева и спряталась за стволом. Потом, опустив голову, вышла из-за него и встала перед охотниками.
Я ожидала, что что-то должно произойти, но ничего не происходило. Какую же глупость я совершила! Может, они вообще не заметили моего появления? Я подняла глаза и увидела на лицах охотников полное изумление.
Можно догадаться, что они обо мне подумали. К тому времени мои волосы доросли до попы. Они были всклокоченными и закрывали мое лицо и часть тела. Я не мылась уже несколько лет и была черной от грязи. Кроме того, я стояла на четырех ногах, как животное. Возможно, охотники решили, что я – какой-то редкий вид обезьяны, слишком большой и очень странный.
На их лицах был страх. Мужчина поднял ружье и направил его на меня. Я не обращала внимания на опасность. Я смотрела только на женщину и начала медленно двигаться к ней, всем своим видом показывая, что пришла с миром. Я тянула руку, чтобы ее потрогать. В обезьяньем мире протянутая рука означала предложение дружбы. Инстинкт кричал: «Нет! Остановись! Они же тебя убьют!» – но мои ноги продолжали идти к женщине. Мне хотелось взять ее за палец.
Я делала шаг за шагом, игнорируя направленное на меня оружие. Выражение лица женщины смягчилось. Возможно, она поняла, что я не представляю угрозы и не желаю ей зла. Я подошла к ней достаточно близко, чтобы дотронуться. Я медленно подняла руку. Она позволила мне взять свой палец. Я была в состоянии, близком к шоку. То, что я сделала, было обычным жестом среди обезьян, но я уже не помнила, когда я в последний раз прикасалась к человеку.
Мое нервное состояние прошло. Одного простого прикосновения оказалось достаточно, чтобы я успокоилась. Теперь я хотела, чтобы она взяла меня с собой и отвезла куда хочет.
Я знала, что с крон деревьев за мной внимательно наблюдали обезьяны. Как они расценивают то, что я только что сделала? Эти мысли были прерваны тирадой охотника-мужчины. Хотя я не понимала человеческого языка, но догадалась, что он говорит. Как и вождь племени индейцев, этот охотник с ружьем отнесся к моему появлению с недовольством.
Охотники начали что-то оживленно обсуждать. Было очевидно, что мужчина не хочет со мной связываться, а женщина с ним спорит. Я сильнее ухватилась за ее палец, чтобы показать, как я хочу с ней остаться. Я ни слова не понимала, но мне было ясно, что решается моя судьба, и если женщине не удастся переубедить мужчину, меня оставят в джунглях, а может быть, даже убьют.
Но женщина посмотрела на меня так, что я поняла: они договорились. Женщина что-то мне сказала. Выражение ее лица было спокойным и дружелюбным. Она потянула меня за руку, давая понять, что я должна идти с ними. Я не оглянулась на обезьян, которые, конечно, смотрели мне вслед. Мое время в джунглях подошло к концу. Начинался новый период моей жизни, который я должна была провести вместе с представителями моего человеческого племени.
Я не подозревала, что судьба готовит мне новые испытания, которые окажутся не менее тяжелыми, чем те, что мне уже выпали.
XIV
Как кольца внутри дерева показывают его возраст, так и человеческие волосы можно использовать для измерения временных промежутков. Я решила рассчитать, сколько времени провела в джунглях, положив в основу расчетов длину волос, которые у меня выросли. Бесспорно, это не самый точный научный метод. Но я точно помнила, какой длины у меня были волосы, когда мое существование в джунглях закончилось, и это был единственный способ узнать, сколько лет я провела в лесу.
Когда моя дочь Ванесса предложила написать книгу о моей жизни, перед нами встала большая проблема – определиться с датами и годами. На основе ряда факторов (мой рост, внешний вид, то, что до попадания в джунгли мне должно было исполниться пять лет) мы решили, что охотники нашли меня, когда мне было уже десять.
Когда я оказалась в джунглях, у меня была короткая стрижка. В то время детям коротко стригли волосы, потому что их было легче мыть и голова не слишком потела в тропическом климате. Понятно, что в джунглях я ни разу не стриглась. Мои черные спутанные волосы доходили до бедер и постоянно мешали мне. Я не завязывала их (и скорее всего, не догадывалась, что это вообще возможно). Если я сидела на корточках, волосы лежали на земле.
Так вот, мы решили провести эксперимент. Мы покрасили несколько прядей и измерили скорость роста волос. На примере моей дочери мы могли составить представление, с какой скоростью росли мои волосы, когда я была ребенком. Как выяснилось, скорость роста волос у нас с дочерью одинаковая. Получилось, что наши волосы растут на полтора сантиметра в месяц, следовательно, на восемнадцать сантиметров в год.
После этого мы изучили статистику роста волос в разных климатических зонах. Если за время пребывания в джунглях длина моих волос составила от восьмидесяти до девяноста сантиметров, то я прожила с обезьянами от четырех до шести лет.
Вполне возможно, что я провела в джунглях больше времени. В определенные периоды волосы могли расти медленней из-за того, что я за ними не ухаживала. Не будем забывать, что в них жили самые разные существа и организмы, так что удивительно, как они вообще росли.
Рассчитать время пребывания в джунглях помогают и другие физиологические факторы. Когда я вышла из джунглей, я еще не достигла пубертатного периода. Менструации у меня начались несколько месяцев спустя, это я помню совершенно точно. Такие вещи девочки не забывают. Вот почему мы решили, что я вышла из джунглей в возрасте десяти лет.
Мне было десять лет, и я понятия не имела о современной цивилизации. Идя за охотниками, я понимала, что в моей жизни произойдут большие перемены. Я хотела этого, и потому вышла к ним. Но одно дело – мечтать, а другое – столкнуться с реальностью. Я понимала, что очень сильно рискую. В то время я была больше обезьяной, чем человеком. Я не ходила на двух ногах, а бегала на четвереньках. Я не умела говорить и не помнила своего имени. Я вообще забыла, как быть человеком и вести себя по-человечески. Я очень долго жила с животными и даже начала думать, как животное. А у животных в жизни две главные задачи – найти пищу и выжить.
Охотники настаивали, чтобы я шла на ногах. Женщина постоянно дергала меня за руку, заставляя подняться с земли. Судя по их лицам, их очень расстраивало, что я хожу на четвереньках.
Мужчина был недоволен, что они взяли меня с собой. Смысл его слов был понятен по выражению его лица и тону. Поэтому я старалась делать то, чего они от меня хотели, хотя ходить на ногах мне было неудобно, и я чувствовала себя очень неловко.
Я боролась с желанием снова встать на четвереньки и шла вперед. Порой мне хотелось развернуться и броситься бегом назад. Мы вышли из знакомой мне территории. В воздухе слышались тревожные сигналы, которыми животные предупреждали друг друга об опасности. Эти сигналы меня пугали, потому что я их прекрасно понимала. Много лет они помогали мне выживать, и сейчас мне было сложно отключить мозг и перестать на них реагировать.
Однако меня успокаивало присутствие охотников. С ними я чувствовала себя в безопасности. Я знала, что люди сильнее всех животных, и если я нахожусь под их охраной, меня не тронет ни кабан, ни пантера, ни другое опасное животное. Между тем поведение самих людей не было таким уверенным. Охотники вели себя более нервно, чем я ожидала.
Я держалась позади них и внутренне была готова ко всему. Мне хотелось быть с ними рядом, но я знала, что не могу полностью на них положиться, в особенности на мужчину, который, казалось, терпел мое присутствие только потому, что женщина за меня заступилась. Мужчина шел впереди, прорубая