мачете проход в густом подлеске, за ним следовала женщина, а потом, на некотором расстоянии, я.
Мои ноги устали. Судя по положению солнца на небосклоне, прошло много времени. Я вышла к охотникам утром, а теперь тени стали длинными и начали просыпаться ночные обитатели джунглей, но мы все еще никуда не пришли. Я невольно подумала, чем сейчас занимаются обезьяны – я ведь прекрасно знала их распорядок дня. Но тут же постаралась переключиться и больше не думать о них. Мне надо было сосредоточиться на том, что меня ждет, быть готовой к будущему, а не убегать мыслями в прошлое. Кроме того, мне было тяжело вспоминать обезьян, которых я недавно оставила.
Не знаю, что придало мне сил и уверенности в тот судьбоносный день. Через призму нескольких десятилетий кажется, что я шла к своей судьбе. Но так ли просто все было на самом деле? Мой ум явно не мыслил такими абстрактными категориями. Я покидала все то, что знала и любила, полностью доверившись доброй воле незнакомых людей. В моей душе происходила борьба. Я испытывала сомнения. Я знала, что совершила поступок, который будет иметь серьезные последствия, после которых я не смогу вернуться назад.
Я продолжала двигаться за охотниками. Подлесок редел, и мне еще сильнее хотелось опуститься на четвереньки, чтобы стать незаметной. Еще я очень хотела пить, потому что за несколько часов не сделала ни глотка воды. Люди часто прикладывались к своим металлическим фляжкам, но воды мне ни разу не предложили, а я боялась их об этом попросить. Я осматривала местность, пытаясь найти знакомые места, в которых могла бы быть вода. Однако растений с коническими листьями-чашками я нигде не видела – здесь листья у растений были плоскими.
В части джунглей, по которой мы шли, растительность была не той, к которой я привыкла. Деревья уже не росли так высоко и стали тоньше, а вместо листьев на них были еще не распустившиеся почки. Если в знакомой мне части джунглей из-за густой листвы и высоких деревьев у земли царил полумрак, то здесь все было залито солнечным светом. На местности с разреженной растительностью меня было видно издалека, поэтому я неожиданно почувствовала себя голой. Солнце слепило глаза.
Подлесок исчез, мачете был уже не нужен, и мужчина пристегнул его к своему рюкзаку. Мы ушли совсем далеко от знакомых мне мест. Рельеф изменился. Появились холмы с довольно крутыми подъемами. Охотники остановились и снова принялись спорить между собой.
Подойдя ближе, я поняла причину остановки. Мы дошли до глубокой пропасти, которая казалась концом мира. В нескольких метрах от людей земля заканчивалась и начинался крутой обрыв. Даже с верхушки самого высокого дерева я никогда не видела ничего подобного. Вдалеке виднелись сине-фиолетовые горы, и внутреннее чувство подсказало мне, что мой путь лежит именно туда. Между нами и горами расстилалось такое огромное море зелени, что далекие горы казались почти недостижимыми. Мы находились на вершине мира. У меня начала кружиться голова и, чтобы не упасть, я схватилась за ствол дерева.
Наконец охотники закончили свой спор и снова двинулись в путь. Оказывается, мы не подошли к краю мира, потому что вниз по крутому склону вела тропа. Она выводила к грунтовой дороге, на которой я заметила большой предмет. Он показался мне знакомым, но я не могла вспомнить его назначение. Только когда мы приблизились к этому предмету, меня осенило. Это была машина! И она мало отличалась от той, что привезла меня в джунгли.
На меня нахлынули воспоминания. Я словно узнавала машину и ее части: пыльный и немного побитый капот, кузов с металлическими обручами, покрытыми серо-зеленым брезентом, окна кабины и колеса.
Охотники сняли с себя оружие, фляжки, рюкзаки, мачете и закинули их в кузов автомобиля. Женщина посмотрела на меня и подала знак, который нельзя было не понять: «Подойди ко мне». Я вышла из низкого кустарника, в котором пряталась. Женщина снова жестом приказала мне сесть в кузов машины.
Внутри стояла страшная вонь. Кузов был почти до отказа забит клетками с пойманными животными. Небольшие клетки были изготовлены из металлической сетки, и в них сидели мелкие зверюшки и насекомые – ящерицы или огромные бабочки. В клетках побольше сидели знакомые мне птицы: обычные и длиннохвостые попугаи и макао. Других птиц я не узнала. В клетках, сделанных из досок или из другого твердого материала с просверленными дырками, скорее всего, находились усыпленные животные. Учитывая высокую температуру в кузове, многие из них наверняка были уже мертвы.
Рядом со мной стояла клетка с обезьянкой. Я была рада увидеть ее, хотя обезьянка была не такой породы, как животные моей стаи. Она «говорила» на языке, который я не совсем понимала, но чаще всего из клетки слышались кряхтящие звуки, которые издавали «мои» обезьяны, когда болели или были недовольны. Обезьянка иногда громко ухала, видимо пытаясь сообщить своим сородичам, что попала в беду и ей требуется помощь. Но ее стая была далеко, ее никто не слышал, и ей уже не суждено было увидеть своих сородичей.
«Что же я натворила?» – думала я. Я доверилась людям, которые ловили, сажали в клетки и мучили других живых существ!
Я постаралась успокоить обезьянку, но, что бы я ни говорила, ей лучше от этого не становилось. Женщина закрыла борт кузова, села в кабину, мотор заработал, и мы тронулись. Мне все больше казалось что, выйдя из джунглей, я совершила большую ошибку.
XV
Мы ехали всю ночь без остановки. Из-за брезента кузова я мало что видела. Да и видеть в темноте было особо нечего. Воздух в кузове был спертый, пахло экскрементами испуганных животных. Трупные мухи и другие насекомые рассерженно жужжали, соревнуясь со звуком мотора.
Из кабины до меня доносились голоса охотников, и время от времени кто-то из пойманных животных издавал протяжный и скорбный стон. Я чувствовала себя как в тюрьме. Я сама отдалась в руки этим охотникам, и, хотя они не заперли меня в клетку, я не могла от них сбежать. Мне нравилось в джунглях, и стая обезьян стала моей семьей, но гармония с животным миром закончилась в тот день, когда я увидела индианку, которая родила в джунглях. Несмотря на то что жизнь не раз давала мне возможность убедиться, что люди – это коварные и хладнокровные убийцы, я знала, что не успокоюсь до тех пор, пока они меня не примут. Я поняла, что являюсь членом человеческой стаи и хочу жить среди них. Я должна была пережить все, что мне предназначено судьбой. Желание вернуться к людям было настолько сильным, что затмило все остальные порывы.
Я дремала. Монотонный звук мотора меня усыплял, но, как только я засыпала, машина наезжала на кочку, и я вздрагивала. Помню, что один раз машина остановилась и, заглянув в кабину, я увидела, что мужчина и женщина целуются. Меня одновременно поразил и оттолкнул вид того, как они гладили волосы друг друга и подолгу соприкасались ртами.
Мужчина ненадолго отошел по нужде, а потом, когда он вернулся, отошла и женщина. Я была заперта в кузове машины, и справлять свои потребности могла только под себя, как и все сидевшие в клетках животные.
Каждый раз, проснувшись, я начинала волноваться об обезьянке. Я трясла решетку клетки и ворковала до тех пор, пока она не откликалась. После этого, успокоенная, я снова начинала дремать. Вначале обезьянка бодро отвечала мне, но постепенно ее голос становился слабее. К концу ночи я снова потрясла решетку и позвала ее, но не услышала ответа. Тишина была зловещей. Я разглядела на полу клетки неподвижное тельце и поняла, что ее не стало.
Я заплакала и громко, отчаянно завыла. Мне вторили остальные сидевшие в клетках животные. С уходом моего маленького нового друга во мне что-то умерло. Вместе с ним я раз и навсегда потеряла связь с моей обезьяньей семьей.
Даже если охотники слышали стоны в кузове, они не обратили на них внимания. Машина продолжала нестись вперед, к неизвестной мне цели. За эту ночь мы останавливались только раз, чтобы купить бензин. Когда взошло солнце, я захотела посмотреть, где мы находимся.
Через щелку в брезенте я увидела длинную дорогу, убегающую вдаль. Колеса автомобиля поднимали пыль. Зеленые массивы, которые я видела с высокого обрыва, казались бескрайними, но сейчас леса не было видно. Мы ехали у подножия высокой горы. С одной стороны громоздились и уходили вверх больше камни, а с другой был крутой обрыв с бездонной пропастью.
Меня мутило от духоты и неприятного запаха. Нахлынули воспоминания о том, как меня везли в грузовике, когда украли из дома. Тогда мы ехали по грунтовой дороге с ухабами и в кузове очень трясло. Нынешняя ситуация очень походила на ту, и от этого настроение у меня было не самое лучшее.
Солнце село, но сквозь брезент стал просачиваться новый яркий свет. Я подумала, что это светлячки. В джунглях светлячков было очень много. Мне нравилось смотреть, как они медленно кружатся в ночной темноте. Однако тот свет, который я видела из кузова, был гораздо ярче. Казалось, его источники находились над дорогой на одинаковом расстоянии друг от друга. Я подумала, что они, скорее всего, сделаны руками человека. Этот свет раздражал мне глаза, они начали слезиться.
По краям дороги стояли огромные жилища – не из бамбука и пальмовых листьев, а из какого-то твердого материала песочного цвета. От вида этих гигантских домов я еще больше испугалась. Нарастающий шум, странные запахи, свет волновали меня.
Эти места сильно отличались от деревни индейцев. Домов становилось все больше, свет ярче, на дороге появились другие автомобили, ослеплявшие меня фарами и оглушавшие ревом моторов. Я волновалась все сильнее. Я нервно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, откуда придет опасность, чтобы быть к ней готовой. Больше всего мне не нравился шум. К гулу автомашин прибавились другие человеческие звуки, которые напомнили мне то, что я слышала в лагере индейцев. Но они были во много раз сильнее, и вскоре у меня заболели уши и голова. Раздавались и другие странные звуки, источник которых я не могла определить. Как потом я узнала, это были гудки автомобилей и музыка, показавшаяся мне тогда очень назойливой.