Для того чтобы чувствовать себя живой, такой женщине необходимы яркие ощущения мазохистического характера. Причина в том, что она научилась привлекать к себе внимание через боль. Она страдает, и к ней проявляют нежность и ласку, возможно, заботу и любовь. В обычном состоянии ее не замечают. Постепенно такая женщина обнаруживает массу выгод быть жертвой и зависает в этом состоянии на всю жизнь.
Многие дети, чьи родители не уделяют им достаточно внимания, нежности, любви и ласки, начинают использовать собственную болезнь как средство для получения недостающих позитивных эмоций и чувств. Шансы здоровой девочки быть с родителями в эмоционально-чувственной близости ничтожно малы в сравнении с болеющей дочерью. Заболела? Родители подойдут лишний раз, обнимут, посидят рядом, спросят о самочувствии, купят чего-нибудь вкусного, подарят игрушку, включат любимый мультфильм.
Конечно, бывает и обратное, когда родитель начинает наказывать дочь за то, что она заболела, что стала причиной неудобств и измененных планов. Осознав, что для привлечения внимания тактика «мне плохо» не эффективна, девочка примет решение привлекать к себе внимание через стратегию «я плохая».
Приведу такой пример. В обычной жизни родители не замечают девочку, не общаются с ней, не разговаривают по душам. Чтобы не сойти с ума, девочка вытесняет свою потребность в близости с родителем и бессознательно выбирает стратегию, где она связывается с дурными компаниями, скатывается в учебе, попадает в полицию, ворует, меняет имидж, перекрашивая волосы в розовый или другой цвет, прокалывает все, что можно проколоть на своем теле, и так далее. Такие изменения не могут не привлечь внимание родителей к девочке. И, о боже, они начинают разговаривать с ней. Да, эти разговоры не очень позитивны и, скорее всего, наполнены претензиями, возмущением и недовольством, но главное – есть контакт, который девочка считывает как признание в любви. Каждый раз, пытаясь наставить свою доченьку на путь истинный, родители сообщают своему чаду: «Мы любим тебя и хотим как лучше». Девочка, в свою очередь, может возмущаться и показывать свое недовольство такому общению с родителями, но бессознательно будет находить эти разговоры питательными для своей психики. Измениться, отреагировав на просьбы родителей и стать такой, как прежде, значит вновь уйти в недостаток внимания и пустоту. Выгоднее придерживаться стратегии «я плохая», так девочка чувствует, что в ней нуждаются. Круто получается, не правда ли? И это все – результат безобидных попыток родителей помочь девочке отвлечься от произошедшей с ней ситуации.
Вы, конечно, можете возразить: «Что нам теперь, не утешать ребенка?» Еще как утешать, но не переключать внимание на внешние факторы. Просто разделите с девочкой ее состояние: «Я знаю, что тебе больно, родная моя. Мы рядом. Сейчас все пройдет и не будет так сильно болеть». Обнимайте, целуйте и будьте в моменте с девочкой.
Ниже вы прочитаете небольшие отрывки-истории женщин, которые во время терапии вспоминали свое состояние, когда были маленькими девочками.
Ирина: Моя мама была очень непредсказуема. Например, она пообещает, сходить со мной в парк к фонтану, а потом в кафе поесть мороженое, при условии, что я наведу порядок в комнате. Я выполняю ее требование, а она делает вид, что ничего подобного не говорила, либо начинает подсовывать еще какие-то дела, и преподносит их так, словно о них мы тоже договаривались заранее. Все это приводило к тому, что я начинала плакать, нервничать и доказывать, что все было иначе и она меня обманывает. Мама либо успокаивалась, и мы шли в парк, хотя выглядело это как одолжение, либо наказывала меня за мой гонор, и мы оставались дома.
Врать и выкручиваться – это одна из излюбленных тактик родителя-газлайтера. Внушить ребенку, что ничего подобного не было и он все придумал. Либо, как в примере выше, добавлять что-то новое к уже существующей информации.
Сейчас Ирина взрослая женщина. Каждый раз, когда муж Ирины обращается к ней с просьбой что-то сделать, у Ирины появляется сильное раздражение, и она оттягивает выполнение просьбы мужа до последнего. Это часто приводит к конфликтам, а они необходимы Ирине, чтобы убедиться в том, что просьба супруга действительно важна для него. Пока нет скандала и муж не предъявляет претензий, Ирина относится к его просьбе несерьезно. В детстве она часто выполняла просьбы мамы, а мама каждый раз обесценивала действия дочери и свою просьбу, показывая Ирине, что то, о чем она просила, не так важно и значимо для нее. Стоит супругу повысить голос, и Ирина сразу понимает: «Просьба действительно важна для мужа».
Вероника: Любая моя попытка проявить себя сопровождалась комментарием родителей: «Решай сама, мы тебя предупредили». Они не давали мне поддержку и не говорили, что у меня все получится. Наоборот, все мои желания и идеи выставлялись ерундой. Даже когда я была еще совсем ребенком, лет 5, мама все время тревожилась. Туда не иди, здесь не стой, это не трогай. Ну а я что, как любой любопытный ребенок, везде лезла. Упаду или ударюсь и слышу: «Я тебя предупреждала, вот и терпи, молчи, получай». Мама начинала нервничать и отходила в сторону.
В настоящем времени у взрослой Вероники масса проблем и комплексов. Она очень долго принимает решения и сомневается в своем успехе. Держит в себе свои тревожные мысли и очень недоверчива в отношениях с мужчинами. Вероника была замужем, но развелась из-за того, что ее супруг был игроманом и проигрывал деньги и имущество. Помните, как мама Вероники реагировала, когда девочка падала или ударялась? «Я тебя предупреждала, вот и терпи, молчи, получай. Мама начинала нервничать и отходила в сторону». Как говорит сама Вероника, когда мама злилась и отходила в сторону, ей казалось, что мама стесняется ее.
В браке с игроманом Вероника все время извинялась перед своими родителями, родителями мужа, друзьями и родственниками за его поведение. Он брал в долг и не отдавал. После каждого проигрыша супруг умолял Веронику помочь ему справиться с этой зависимостью. Посмотрите, какую бессознательную стратегию она выбрала в общении с мужем. Когда муж просил ее о помощи, срабатывала проекция Вероники, и она узнавала в супруге маленькую себя и начинала его спасать. Ведь в детстве она очень нуждалась в поддержке, а мама бросала ее. С другой стороны, Вероника отождествила себя с собственной мамой, которая бросала ее, словно стыдилась. Присвоенное от мамы чувство стыда побуждало Веронику бегать с извинениями за поведение мужа.
Девочки, выросшие под влиянием газлайтинга, превращаются в женщин, которые постоянно сомневаются в своих состояниях. Им может казаться, что они излишне чувствительны и часто накручивают себя там, где это вообще неуместно. Обвиняют себя в слишком болезненном восприятии информации. Чувство вины подталкивает таких женщин извиняться без повода, чтобы просто перестраховаться. Они очень часто задают вопросы из разряда: «Я тебя чем-то обидела?», «Ты правда не обиделась на меня?». Тревожность заставляет таких выросших девочек жить в постоянном подозрении, что что-то не так. Только понять они не могут, что именно.
Однажды научившись врать себе и забивать на свои чувства и эмоции, став взрослыми, они встречают мужчин, с которыми не могут быть счастливы. Видя недостойные поступки мужчины, они будут оправдывать его поведение и делать вид, что все хорошо. Ведь они так часто допускают мысль о том, что могут быть не правы. Если они покажут свои истинные эмоции, может начаться конфликт, поэтому лучше промолчать и обмануть и себя, и обидчика, сделав вид, что все нормально. Таким женщинам сложно поверить в то, что их действительно любят и что они достойны своего партнера. Что их ценят как работника или подругу. Они находят массу способов убедиться в своей значимости. Обычно эти способы имеют невротическую и деструктивную основу, которая причиняет боль самой женщине и вредит окружению.
Каждый день сотни миллионов маленьких девочек подвергаются газлайтингу. Они говорят: «Мне больно», а им отвечают: «Не придумывай, это не больно». Там, где испытывают ужас и страх, слышат, что бояться нечего.
Мария: За все время, что я прожила с мамой в детстве, она ни разу не дала мне возможности хоть что-то сказать в свое оправдание. Как только я пыталась что-то сказать, мама закрывала уши и говорила: «Я тебя не слышу», или могла начать песни напевать. Если я пыталась разговаривать с папой, он говорил, чтобы мы сами разбирались в своих девичьих делах и его не вмешивали.
Ульяна: В нашей семье каждый был сам за себя. Если кто-то не успел к столу, он мог остаться без еды. Мама приготовит пирожки или пирог, я не успею даже попробовать, как папа с братом все съедят. Мне было так обидно. В ответ на претензии и слезы оба родителя могли отшутиться: «В большой семье клювом не щелкают».
Наталья: Каждое лето мы всей семьей ездили на дачу. Дача – это просто земельный участок в шесть соток. Там не было дома и даже деревьев, под которые можно было спрятаться от жары или дождя. Зато были картошка, редиска и другая растительность. На любые наши попытки возразить и не поехать с родителями, мы с сестрой слышали: «Нам тоже не нравится, и что теперь, не ехать?», «Кому сейчас легко?», «А зимой кто будет компот выпрашивать?».
Из своей собственной практики я могу точно сказать, что девочки, подвергавшиеся эмоционально-психологическому насилию, чаще других попадают в трудные жизненные ситуации. В первую очередь при попытках построить счастливые отношения с мужчиной. Кроме того, пострадать может абсолютно любая сфера, где необходима полная включенность уже зрелой, самоидентифицированной и аутентичной женщины.
Эти девочки, девушки и женщины проживают жизнь с глубокими разрушающими чувствами и эмоциями. Чувство вины, страх, ненависть, равнодушие, обида, отстраненность, агрессия – все описанное может впитать в себя девочка, выросшая в семье, где ее эмоционально-психологические границы были стерты.