Супруг Милены живет в постоянном страхе, что жена его бросит. Он в позиции просящего, а Милена как бы над ним. Это еще одна опорная точка безопасности для психики. Такой формат отношений максимально безопасен для нее. Предсказуемый и управляемый муж. Отсутствие какой-либо физической и эмоциональной угрозы. Если ситуация в семье Милены резко изменится, неизвестно, как поведут себя сама Милена и ее супруг. У каждого из них свои травмы и соответствующие стратегии поведения. В таком формате они выгодны друг другу. И ему, и ей теперь необходимо работать над зрелой способностью быть в функциональных отношениях. Без зависимости и созависимости. Где отсутствует тиранически-виктимная угроза и зависимость.
Эмоционально недоступные родители
Каждому ребенку как воздух необходима эмоциональная и чувственная близость с родителями. Эта функция встроена в каждую девочку. Все те девочки, кого недообняли, недоцеловали, чувствовали себя брошенными и покинутыми. Эмоционально недоступные родители выстраивают близкие, на их взгляд, отношения с дочерью совершенно деструктивным и дисфункциональным способами.
Когда мы говорим о близких отношениях, прорисовывается приятная картина, где любящие родители вместе с дочерью проводят время, проявляют заботу, любовь и нежность. Да, в конструктивной основе именно так выглядят близкие отношения любящих друг друга людей. Но в реальной жизни, к большому сожалению, близкие отношения выглядят иначе.
На первый взгляд все то, о чем я буду писать далее, может показаться полной противоположностью понятию «близкие отношения», но при детальном разборе мы будем убеждаться в том, что близость может быть совершенно разной, как и последствия для той девочки, которая с ней столкнулась.
Однажды на съемках одного телевизионного проекта ко мне подошла достаточно известная актриса театра и кино (будем называть ее Галина) и начала разговор с того, что мы уже много раз встречались на одной площадке, но так и не познакомились лично. Проговорив около 10 минут, моя собеседница спросила, может ли она задать вопрос личного характера. Я, конечно, был не против, так как начало съемки задерживали и времени было достаточно. Следующие 40 минут я внимательно слушал о том, как сложно складываются отношения Галины с мамой, которая в достаточно преклонном возрасте находит удобный способ критиковать свою взрослую и состоявшуюся дочь. В конце своего рассказа мне задали вопрос. Вот часть нашего диалога.
Галина: Марк, как это все понимать, что это такое?
Марк: Это близкие отношения.
Галина: В смысле «близкие»? Разве это нормально? Я вообще ничего не понимаю.
Марк: Для вашей мамы это близкие отношения. Она не знает другого способа привлечь ваше внимание к себе. Для вас же такие отношения токсичны.
Галина: Разве она не понимает, что мне больно от ее поведения?
Марк: Страх быть отвергнутой превыше осознанности. Для нее критика – это мостик, по которому она подходит к вам на близкое расстояние. Она не знает, как по-другому быть в близких отношениях с вами.
Миллионы родителей идут на сближение с ребенком через эмоциональную недоступность, критику, требовательность и сравнение своих детей с другими. Для девочек – это травма и боль, для родителей – подтверждение собственной значимости, а также уход от собственных страхов и неуверенности.
Критикующий родитель
Маргарита: Все мое детство мама критиковала меня. Любые мои действия подвергались оценке и тщательному разбору. Даже если я получала отличную оценку в школе по какому-то предмету, мама находила, за что меня раскритиковать. Например, я ей рассказываю о том, как меня хвалили в школе, а она переводит тему и говорит: «Хвалили, потому что не знают, какой у тебя беспорядок в комнате. А вот если бы твоя учительница пришла к нам домой и посмотрела, как ты живешь, вот тогда мы посмотрели бы, как бы тебя похвалили». Не важно, что я делала, все обесценивалось, и мама находила, к чему придраться. Я не знала, как угодить маме, чтобы хоть раз услышать от нее что-то приятное, не говоря уже о признаниях в любви или объятиях.
Сейчас Маргарите 42 года, и она до сих пор страдает от последствий такого взаимодействия с мамой.
Маргарита: Мне сложно найти успокоение в чем-либо. Я критично отношусь и к себе, и к своему мужу с детьми. Только после терапии с вами я начала понимать, как в моей жизни проявляются установки, присвоенные в детстве.
Речь идет о том, что Маргарита фиксирует свое внимание исключительно на негативных деталях, происходящих вокруг событиях. Ей сложно сконцентрироваться на позитивных аспектах.
Маргарита: Не важно, что я делаю: готовлю ужин, работаю, занимаюсь спортом или сижу на диете, всегда найду повод к чему-то придраться. Конечно, это и на семью распространяется.
Случай Маргариты достаточно типичен для девочек, которых постоянно критиковали и обесценивали. Да, именно обесценивание является постоянным спутником критики. Все, чтобы вы ни сделали, могло обесцениваться/критиковаться взрослыми. Одна женщина рассказывала мне о том, как ее мама выбрасывала сделанные ею пластилиновые поделки в мусорное ведро со словами: «Не дай бог увидит кто, позора не оберешься».
Таким женщинам, жертвам критики, сложно проживать жизнь в полной палитре красок. Их преследуют навязчивые мысли о том, что они должны быть идеальными во всем. Им сложно жить усредненными категориями, так как стремление к совершенству руководит их сознанием.
Наталья: Я ужасная перфекционистка. У меня все рассчитано до мелочей. С одной стороны, это хорошо, а с другой, я чувствую, что жизнь, которой я живу, не устраивает меня.
Да, многие перфекционисты не думают о том, что их стремление к безупречности является элементом психологической защиты. «Если я не уверена в том, что сделаю это безупречно, даже браться не буду». Возможно, у вас возникло желание похвалить такую женщину. Действительно, как прекрасно, что есть такие ответственные люди. Но! Постоянное стремление к идеалу может служить оправданием, чтобы не двигаться вперед в своем развитии. Очень часто перфекционизм становится оправданием страха, неуверенности, неспособности взять ответственность за свою жизнь и решения.
Тина: Раньше я думала, что мой синдром отличницы – это прекрасно. Я даже гордилась тем, что все делаю идеально и никогда не возьмусь за дело, если не уверенна в его идеальном финале. Теперь понимаю, что много лет просто обманывала себя. В прошлом году я уволилась с работы и открыла свое дизайн-агентство. Я шла к этому почти шесть лет. Находила отговорки, причины, чтобы не начинать. Все время ссылалась на недостаток знаний, отсутствие опыта и еще там чего-то. Да, в моей нынешней работе, как в любой другой, есть сложности, и вы не поверите, Марк, я получаю такое удовольствие от того, что могу учиться на своих ошибках, исправлять их и не осуждать себя за это.
Да, страх осуждения также играет важную роль в жизни тех девочек-женщин, кого критиковали, обесценивали и осуждали родители. Нельзя утверждать, что перфекционизм – это нечто плохое. Ведь благодаря ему миллионы женщин были стабильны в своем психологическом состоянии, так как он служил защитным элементом психики.
Не подумайте, что я осуждаю тех, кто является перфекционистом. Нет. Это прекрасно, когда на человека можно положиться и он не подведет. Замечательно, что все на своих местах и по полочкам. Но страшно, когда порядок вокруг прикрывает беспорядок внутри женщины.
Сравнивающий родитель
Алла: Я поздний ребенок в семье. Мой отец уникальный человек. Очень умный, начитанный. Доктор наук. Член Академии наук. Им восхищаются все вокруг. И на этом, пожалуй, все. Наши отношения с ним с детства были похожи на собеседование. Он никогда не улыбался, не смеялся, не злился. Стандартно спокойное лицо и мимика. Даже если все вокруг будут паниковать, он бровью не шевельнет. Мама не перечила отцу, это было бесполезно. Потому любые мои действия и поступки она перенаправляла на рассмотрение отцу. Ну а папа, конечно, все подвергал критике и сравнивал меня с другими детьми. «Вот у профессора Иванова дочь уже два языка знает», «У Сергея Петровича дочка выиграла олимпиаду по русскому языку». Он никогда не хвалил меня. Моих заслуг всегда было мало, мало, мало.
Проблема, с которой ко мне обратилась Алла, – это давящая прокрастинация. В голове масса планов, важных дел и надежд, но всегда находится то, что мешает их достижению и реализации. Раскритикованные девочки, которых сравнивали с другими детьми не в их пользу, сложно реализуют себя в этом мире. Они с легкостью находят, чем занять себя, только чтобы не обратить внимание на главную цель в своей жизни. Почему так происходит?
На примере Аллы мы видим, как ее действия и достижения обесценивалась отцом. Кроме того, постоянные сравнения с другими детьми напоминали Алле, что она хуже других, не такая как все.
Алла: В 18 лет я забеременела. Сына назвала Владимиром (так зовут моего отца и отца моего мужчины). Иван, отец моего ребенка, был старше меня на 14 лет. Узнав о моей беременности, отец перестал разговаривать со мной, сказав, что я позор всей семьи. Мама, конечно, меня поддержала, и это был, наверное, первый раз, когда она сорвалась на отца с криком и обвинениями, что он всю свою жизнь был эгоистом, который думает только о себе. А на семью ему было плевать. Мне даже страшно стало, когда она копировала его выражение лица. Папа, конечно, был непоколебим. Мы с мамой переехали в бабушкину квартиру. Я родила. С Иваном просто расписались, без празднования. Отец появился, когда сыну было три года. Когда папа увидел внука, плакал взахлеб, ведь он копия дедушки. Я никогда не видела его в таком состоянии. Он обнял меня, Вовочку и просил простить его. У меня не было обиды, мне просто не хватало его внимания и любви. Сейчас папы уже нет в живых. Перед смертью он долго болел, и я ухаживала за ним как могла. Старалась чаще навещать его, разговаривать и поддерживать. За два дня до своей смерти папа позвонил мне по телефону и сказал, что всю жизнь был трусом, который боялся признаться в любви самым близким людям. Он еще раз попросил прощение и сказал, что любит меня и всегда любил, даже когда придирался ко мне и моей учебе. Это было единственное его признание в любви за всю жизнь, но оно было таким теплым и нежным, что его стоило ждать столько лет.