о за меня, я даже продукты боялась покупать домой, потому что папа мог приехать в любой момент и, заглянув в холодильник, отчитать меня. Простите, но он даже в наши интимные отношения с Сергеем (муж) лезет с вопросами, предохраняемся мы или нет. Мол, мне еще нельзя беременеть, пока не окрепну профессионально.
Что мы видим? Конечно, отсутствующую сепарацию с отцом. Естественно, нарушенные границы личного пространства. Эмоциональный инцест также на лицо, так как отец контролирует и управляет личной жизнью дочери, в том числе и вопросами интимной сферы, а также деторождения.
Много лет Алиса не понимала происходящего с ней. Запрос, с которым она пришла в терапию, был следующим: «Не знаю, чего хочу и в чем искать свое призвание». В процессе терапии всплывали очень интересные моменты. Муж Алисы, Сергей, сын друга семьи. Человек, которого папа и мама Алисы знали с рождения. Конечно, их привычка держать все под контролем и подтолкнула их к тому, чтобы свести Алису и Сергея. По словам Алисы, отношения с Сергеем складывались сложно.
Алиса: Я не понимаю, что чувствую к мужу. Никогда не испытывала трепета перед ним. Страсти не было. Влюбленности тоже. Мы даже поцеловались месяца через два после свадьбы. Секс был, по-моему, месяца через три-четыре. Мы просто сидели, и Сергей предложил попробовать. Я согласилась. Сравнивать мне не с чем. Но я чувствую, что в отношениях с мужчиной я могу быть другой.
Если вы обратите внимание, с детства у Алисы был запрет на удовольствия. Ей покупали не те игрушки, которые она хотела. Занятия и хобби также были навязаны отцом. Теперь муж, с которым Алиса ничего не чувствует. Проблема с поиском себя и определением своих желаний имеет к вышеописанному прямое отношение.
Дезориентация удовлетворения потребностей девочки в детстве – одна из важнейших причин, почему в осознанном возрасте сложно найти свое предназначение, свои истинные желания. Все начинается с ранних лет. Малышка плачет от голода, ее берут на руки и показывают игрушку. Девочка хотела пить, ее укладывали спать. Хотела играть с родителями, ей включали мультфильм. Мечтала о кукле, получила самокат. Если желания ребенка не встречаются с истинной удовлетворенностью запроса, начинает формироваться смысловая, чувственная, материальная и эмоциональная дезориентация. Уже взрослой женщине сложно определить, чего она на самом деле хочет. В ситуации с Алисой так и произошло.
Алиса: Мой муж очень мягкий человек. Даже слабый. При этом мой отец, наоборот, сильный. Мне всегда казалось, что папа будет за то, чтобы моим мужем стал волевой человек, а он, наоборот, настоял на Сергее. С одной стороны, меня многое не устраивает в моей семье, а с другой, мне хорошо. Сергей прислушивается ко мне и практически во всем уступает. Он меньше зарабатывает, живем мы в моей квартире, ну, еще многие моменты, конечно, влияют.
Выше я уже писал о том, что потребность отца Алисы все держать под контролем и подтолкнула его настоять на Сергее в качестве мужа для дочери. Для самой Алисы отношения с Сергеем, который во многом зависит от нее, в том числе и работа мужа на ее отца, выгодны. Она чувствует свою значимость и превосходство, чего не чувствовала в родительской семье. Играя роль главы семьи, Алиса подобно своему отцу освоила функции контролера-управленца. Так проще и удобнее. Окружить себя теми, кто уступает по многим показателям, и на фоне их несостоятельности чувствовать свою значимость.
Так что здесь возникает вопрос: готова ли Алиса к другому формату отношений? К отношениям с равным партнером. С тем, на фоне несостоятельности которого не будет возможности выделиться.
У меня была клиентка, главный врач (назовем ее Ириной). Очень авторитетная, уважаемая женщина. Ее супруг был человеком с золотыми руками. Делал мебель на заказ из массива. Мебель, к сожалению, плохо заказывали, и он перебивался от заказа к заказу. Супруга, наоборот, всегда была при деньгах и презентах. Она часто выражала свое недовольство и говорила, что устала быть «бабой с яйцами». На этой почве возникали скандалы. На тот момент Ирина даже не подозревала, что для ее психики и самооценки данный формат отношений с мужем самый безопасный. Почему?
Муж Ирины знакомится с одним из учредителей мебельной фабрики, и тот приглашает его на работу главным инженером по производству. За короткое время фабрика показывает значительный рост качества выпускаемой продукции, и супруг Ирины получает должность генерального директора. Рост по карьерной лестнице подразумевает и финансовый рост. Спустя два года супруг Ирины становится учредителем фабрики, а спустя еще год выкупает ее. Чем более активно развивался супруг Ирины, тем более непредсказуемо она себя вела. Обесценивала его, унижала, напоминала о том, каким он был нищим и что тогда он вообще не был нужен никому, кроме нее.
Ирина просто была не готова к отношениям, где есть сильный, успешный мужчина. Супруг был безопасен и выгоден, когда у него не было денег и статуса. На фоне его несостоятельности Ирине было проще и спокойнее. Как только начался его рост, поднялась тревога, и Ирина стала действовать интуитивно, прибегая к совершенно незнакомым стратегиям поведения, и в конечном счете они просто развелись.
Обратите внимание, как по-разному девочки, воспитанные требовательными родителями, сформировали стратегии поведения, ролевые установки и стратегии. Олеся более склонна к агрессивно-бунтарскому сценарию жизни. Алиса придерживается роли спасателя-контролера и находит для себя в этом спасение. Любая ролевая установка, убеждение, даже деструктивно-дисфункциональное поведение – это защитный психологический механизм, который необходимо осознать, полюбить и немного трансформировать.
В приведенных примерах нет роли жертвы. Будет неправильно, если я не затрону эту тему. Девочки, выросшие в требовательных семьях, чаще других оказываются в отношениях, где к ним плохо относятся и причиняют боль. Им известны болезненные сценарии поведения в таких отношениях.
Я уже говорил о том, что женщины-жертвы – это гормональные наркоманки, для которых мазохизм стал формой выживания. Они не чувствуют себя живыми, если не страдают. Без страданий нет эндогенных опиатов, а без них жизнь жертвы становится скучной и невыносимой.
Ниже я приведу некоторые высказывания женщин-жертв, которыми они делились в терапевтическом сопровождении.
«Мне нравилось страдать. Что-то тянуло меня в отношения, где мне будет плохо и горестно. Я даже подруг выбирала, которых вынуждала общаться с собой. Когда они прекращали нашу «дружбу», я уходила в депрессию. Уже в терапии я поняла, что бессознательно шла туда, где мне будет плохо».
«У меня часто возникают мысли, в которых я жалею себя. Мне нравится представлять себя больной, беспомощной, мертвой и представлять, что близкие мне люди рыдают надо мной, жалеют и спасают меня. Сейчас я понимаю, что даже моя нерешительность по жизни напрямую связана с желанием страдать. Там, где можно быть первой, я всегда последняя и все для страданий».
«Чем больше я страдала в отношениях с мужем, тем сильнее мне казалось, что это неземная любовь. Ну, нельзя же так сильно любить человека, он же бьет тебя, а ты все равно не можешь от него уйти».
«Я всю жизнь довольствуюсь тем, что есть. Боюсь мечтать о чем-либо. Ругаемся с мужем, ну и пусть, главное, чтобы хуже не было. Изменил один раз, ну и ладно, поплакала, главное, чтобы больше не изменял».
«Почти двадцать лет я терпела унижения, измены и побои своего мужа. Терпела в надежде, что все поменяется и я стану с ним счастливой женщиной. Я видела, что просвета на улучшение нет, и ждала чего-то. Теперь понимаю, что мои страдания были ради счастья, которое я себе придумала в голове. Мне просто нравилось страдать».
Расскажу вам один случай из практики, чтобы вы поняли, как одинаково женщина-жертва способна применить сценарий своей ролевой установки в разных отношениях с мужчинами.
Ульяна, 38 лет. Почти шесть лет была замужем за абьюзером. Бил, бросал в лицо горящие сигаретные окурки, изменял. Не помнит, сколько раз была в больнице с вывихами и ушибами. Не уходила, потому что любила. Пришла в терапию с запросом выйти из абьюзивных отношений. Через 3 месяца с начала терапии подала на развод. Еще через месяц развелась и прекратила посещать мой кабинет.
На мою рекомендацию продолжить работу над предрасположенностью быть жертвой в отношениях ответила отказом, ссылаясь на то, что все осознала и поняла и дальше справится самостоятельно.
Очередная наша встреча состоялась примерно два года спустя.
Ульяна: Через три месяца после развода я познакомилась со своим будущим мужем. Удивительный, заботливый и надежный мужчина. Я безумно люблю его, а он меня. Для меня отношения с ним как глоток воды. Нам интересно вместе проводить время, мы поддерживаем друг друга во всем, но есть одна проблема – я завела себе любовника и изменяю мужу. Не пойму, зачем мне это надо. Если сравнить моего мужа и любовника, это как породистый пес и дворняга. Мой муж статный и брутальный мужик, а любовник, как… даже не знаю, с кем сравнить. Секс с любовником обычный. С мужем намного лучше. Но меня тянет к нему магнитом. Я хочу прекратить это все, но у меня не получается. Еду домой после очередной встречи и рыдаю взахлеб. В душе мерзко, неприятно. Чувствую себя такой тварью, что мужу в глаза стыдно смотреть. Он даже и представить не может, что у него такая жена сволочь.
Этот маленький отрывок из рассказа Ульяны очень показателен. Что общего между прошлыми и настоящими отношениями. Боль и страдания, которые преследовали Ульяну. В первом браке она страдала от действий мужа, во втором повода для страданий не нашлось, и Ульяна создала его сама. После каждой измены она оказывалась в знакомом для себя стрессе, где эндогенные опиаты удовлетворяли ее запрос на «кайф» через страдания. Ее тянуло в любовную близость с другим мужчиной только потому, что она не нашла источника гормонов стресса в новых отношениях. Именно по этой причине я просил ее продолжить терапию, чтобы избавиться от предрасположенности страдать в отношениях.