Дверь домика номер девять наконец чуть приоткрылась, потом распахнулась шире.
На пороге, неестественно выгнувшись, стояла женщина средних лет, в платке и потертой дубленке. Она испуганно таращилась на свое левое плечо, с которого свисала длинная крепкая мужская рука, заканчивающаяся упертым женщине в диафрагму пистолетом. За ее спиной прятался Петров.
— Грязнов! — крикнул он. — Будь у меня перед глазами все время! Я тебя знаю, жучара!..
— Какой у тебя глаз лучше видит? — спросил Слава, поднимаясь с пенька.
Петров коротко, нервно хохотнул:
— Оба хороши, мурская твоя душа! Справа становись!
Слава стал куда приказано, и они все трое медленно направились к автобусу.
Слава чувствовал, как все в нем напряжено. Все тело готово было к одному решительному броску, и Слава молил Всевышнего, чтобы представился случай для этого броска. Желание, видимо, было так велико, что идущий в семи шагах от него Петров что-то почувствовал, крепче прижал заложницу к себе и хрипло сказал:
— Майор, только не вздумай чего-нибудь, слышишь?! Со мной ясно, а ведь мокрощелку невинную на душу возьмешь… Слышишь?!..
— Слышу! За себя, гад, боишься, потому женщиной и прикрываешься, мочила сраный!
— Ругайся-ругайся! — довольно проговорил Петров. — Когда полаешься, стрессы выходят, знаешь?
Петров был тертый калач. Он не только тесно прижимался к беженке, тем самым предупреждая любую попытку сразить его одного, не задев заложницу. Он еще и шагал, как пьяный, раскачиваясь так, что линия его пути представляла собой непрерывную зубчатую цепочку следов на первом легком снегу. Это он делал для того, чтобы снайпер, если он есть, устал ловить голову Буряка в крестик прицела.
В трех шагах от автобуса Петров остановился, приказал Славе:
— Грязнов, прикрой меня сзади. Хорошенько прикрой. Только слишком близко не подходи, я что-то менжуюсь!..
Слава зашел Петрову за спину.
— Кто тут командир, кроме Грязнова? — крикнул Буряк собравшимся возле «уазика» офицерам.
— Ну чего тебе? — вышел вперед начальник райотдела.
— Пусть мне в автобус занесут автомат с полным магазином!
— Зачем ты все осложняешь? — начал было говорить начальник.
Но Петров грубо перебил:
— Не мельтеши! Делай что сказано!
Начальник посмотрел на Грязнова. Лицо майора не выражало ничего, кроме усталости.
— Ладно, не вопи, — сказал подполковник Петрову. — Отнесите кто-нибудь оружие в автобус!
Но никто особо не торопился выполнить его приказ. Напряжение возрастало.
Петров нервно оглядывался, облизывая губы, потом рявкнул:
— Нет, Грязнов, ты отойди от меня! Не верю я тебе! Пусть главный станет. Так ему будет веселей, и мне спокойней.
Грязнов неохотно отошел в сторону.
— Чего он хочет? — переспросил балашихинский подполковник.
— Чтобы вы прикрывали его со спины.
— А почему он вас прогнал?
— Боится, что нападу! — криво ухмыльнулся Грязнов.
— А меня, значит, не боится? — с долей обиды поинтересовался подполковник.
— Это только потому, что я уже брал его один раз, а вы еще нет.
Петров, не оглядываясь, спросил и подполковника, стоявшего теперь за его спиной:
— Ну? Чего твои менты тебя не слушаются?
— Положите мой автомат в автобус! — крикнул подполковник своим.
— С полным магазином! — напомнил Петров.
Один из милиционеров медленно пошел с автоматом к автобусу.
В это время капитан Синицын решил подыграть. Он высунулся в окошко, не открывая дверей в салон автобуса, лицо у него было туповато-испуганное, да и кричал он слегка визгливо, что только усиливало эффект:
— Эй! Вы что, с ума посходили?! Говорили, людей возить, я и подрядился, а тут какие-то громилы с автоматами! Не, я не согласен! Сами его везите, если вам надо!..
Петров засмеялся. Ему приятно было, наверное, что он вселяет в людей такой страх.
— Не ссы, водила! — весело крикнул он. — Если будешь хорошо рулить, еще закалымишь на мне!..
Потом он вдруг остановил милиционера, который нес к автобусу автомат:
— Эй, подожди! Ты, с автоматом!
Тот остановился, повернулся к Петрову, держа автомат наперевес:
— Что надо?
Заложница при виде направленного на нее ствола задергалась.
— Шмару мою не пугай! — снова крикнул Петров. — Я проверить хочу, есть там патроны хоть или нет!
— Магазин показать?
— Не, подожди… О! Сними с предохранителя и поставь на одиночный огонь!
Милиционер оглянулся, посмотрел на командиров: мол, выполнять, не выполнять?
Те молчали.
— Че на них озираешься? Щас я командую, понял?!
Милиционер выполнил распоряжение Петрова.
Слава затаил дыхание. Буряк непредсказуем. Неужели он прикажет застрелить кого-нибудь, может, даже меня, думал Слава, нет, это самоубийственно. Он не дурак, должен понимать…
— А теперь, сержантик, шпокни по колесам «КамАЗа», «козелка» и автобуса! — приказал милиционеру Петров. — По разику можно, но в передние! Давай побыстрей!..
Действительно, не дурак. Все машины, кроме одного автобуса, будут выведены из строя. Значит, немедленное сопровождение организовать будет невозможно. Если бы не спасительная идея с Синицыным, операция провалилась бы окончательно. Хотя и так придется отдуваться и объяснительные писать. Впрочем, остановил себя Слава, рано еще гадать! Еще не взяли…
Сержант поднял автомат, повернулся к тому месту, где стоял в сторонке от ворот транспорт, и, секунду помедлив, выстрелил в колесо автобуса. Потом повел стволом в сторону «КамАЗа»…
В этот момент, когда после первого выстрела сержанта над площадкой воцарилась тишина, — в это мгновение сухим частым треском откуда-то сзади откликнулся на одиночный выстрел очередью еще один автомат.
Грязнов стоял в стороне, он услышал, как просвистели мимо него пули, впиваясь в спины подполковника и Петрова. Медленно, как в кино, повернулись оба в ту сторону, откуда прилетели пули, и упали на припорошенный снегом асфальт. Беженка вскрикнула, схватилась за голову и, срывая платок, словно он обжигал ее, упала навзничь.
Несколько мгновений все ошарашенно смотрели в сторону одного из коттеджей, от которого раздалась очередь. Выстрелов больше не было, но началось какое-то движение возле коттеджей и в лесу. Потом затарахтел мотор…
Грязнов бросился к лежащим. Кто-то по рации вызывал «скорую помощь», все суетились, бегали, но раненым, кроме Славы, никто помочь не мог. Он в свое время учился на фельдшера и мог оказать хотя бы первую медицинскую помощь. Начальник милиции в помощи не нуждался — две пули пробили его левую лопатку, задели сердце, подполковник был мертв. При смерти находилась и женщина, пуля попала ей в затылок. Беженка была еще жива, но Слава подозревал, что в сознание она уже не придет.
Петров-Буряк получил пулю в правый бок, правда повыше печени. Пожалуй, у него были шансы выжить. Но только в том случае, если медпомощь будет быстрой, квалифицированной и технически хорошо оснащенной. Реанимобиль бы сейчас сюда.
На площадке быстро построились бойцы спецназа. Они были удивлены, расстроены, но виноватых лиц не было. Хотя все считали, что выстрелил кто-то из спецназовцев. Так же, кажется, считал их командир. Он нервно ходил вдоль строя и монотонно восклицал:
— Какого хера?!.. Какого хера, я спрашиваю!..
Грязнов как мог перевязал женщину и тихо постанывающего Петрова, приказал милиционерам осторожно погрузить всех в автобус и подошел к построенному на площадке взводу спецназа.
— Чья оплошность? — стараясь сдерживаться, спросил он.
— Мои говорят, что не стреляли, — хмуро ответил капитан, у которого берет был очень лихо заломлен на затылок, а уши под ним ярко пламенели — то ли от холода, то ли от досады.
— Хотелось бы верить. Тогда кто стрелял? Кто-нибудь из коттеджа?
— Майор! Это очень легко проверить, — буркнул капитан и приказал: — Оружие к осмотру!
Строй дружно, синхронными движениями снял автоматы с предохранителя, передернул затворы и отсоединил от автоматов магазины.
— Пойдемте посмотрим.
Бойцы не врали. Ни один автомат выстрелов не делал.
— Прошу прощения, капитан! — извинился Грязнов.
Тот кивнул и спросил у своих подчиненных:
— Парни, кто что видел?
В строю прошло волной легкое шевеление, воины переглядывались, спрашивая друг друга, пожимая плечами. Потом один поднял руку:
— Разрешите доложить?
— Давай!
— Когда нашли преступника и мы стали стягиваться к дому номер девять, я занял позицию возле левого угла дома номер семь, который выходит к центральной дороге дома отдыха. На правом углу никого не было. Потом, когда преступник с женщиной пошли к автобусу, на пустующий угол со стороны леса подбежал человек в нашей форме, в спецназовской. Я подумал, может, мой дружок Василий, который в лесу оставался. Я говорю: Вася, ты? А у него лицо под маской, кивает, значит, и мычит чего-то, то ли «да», то ли «не мешай». Потом у вас выстрел, мое внимание сразу сюда, на площадку. И тут он как даст очередь — и назад в лес. Я кричу: Васька, ты что? А он уже в кусты ломанулся. Сейчас вот у Василия спросил, он говорит, что из лесу не выходил, пока приказ на общий сбор не вышел…
— Товарищ майор! — окликнули Грязнова со стороны автобуса. — Погрузили всех, вы едете?
— Да-да! Капитан, посмотрите, пожалуйста, еще здесь. Скорее всего, кто-то убирал Петрова как свидетеля. А мы эту партию проиграли…
В автобусе было промозгло и пахло кровью.
— Давай в больницу, и как можно скорее! — сказал Слава водителю, который снова сменил за рулем капитана Синицына, был строг и бледен от ответственности и волнения.
Когда автобус, мягко покачиваясь, поехал, зашевелился и застонал Петров. Слава сел к нему поближе, на тот случай если преступник придет в сознание или заговорит в бреду.
Рядом сидел с автоматом в руках молодой розовощекий парень в милицейской форме. По всей видимости, он впервые участвовал в такой операции, смотрел на все с жадным любопытством.