— Я провожу тебя до автобуса.
Катрин хочет попрощаться с господином Лессовым.
— А зачем? Кто его знает, где он. Да и забыл он о тебе.
— Нужно поторапливаться, автобус вот-вот подойдет.
На остановке Франк говорит:
— Ты уж извини меня. Но ты видишь, что у нас творится и каково мне. Как только смогу, приеду. А раз у тебя все в полном порядке, ты и без меня справишься.
— Я заранее рада, что ты ко мне приедешь, — откликается Катрин.
Автобус подошел. Катрин хочет поцеловать Франка, но пассажиры напирают, нужно садиться. Франк рассеянно улыбается. Катрин машет ему, видит, как он идет назад, сунув руки в карманы. Обычно он держится иначе.
Катрин не думала, что так быстро поедет домой, она надеялась провести в Франком весь вечер.
Да и эти полчаса были очень странные.
Конечно, Франк потерял почву под ногами. Такое бывает, когда дома нелады. Катрин это знакомо. Она, как и Франк, станет в эти дни усердно заниматься.
Вечером Габриель удивляется:
— Ты что, отшила своего Франка?
— С чего ты взяла?
— Да перестал каждый день ходить.
— А твой Бодо каждый день ходит?
— Он не может. У него дела.
— У Франка тоже дела.
— На праздник совершеннолетия, — вставляет мать, — он, во всяком случае, приглашен.
— Ого, вот это прогресс, — восклицает Габриель. — Сестричка меня переплюнула.
— Оттого, что ты никогда не могла окончательно выбрать.
— Верно, — соглашается Габриель, — выбор был для меня делом трудным, слишком много возможностей!
Мать считает, что праздничное платье для Катрин Габриель должна поскорее сделать. Сколько ей еще осталось работы?
— Сдам точно в срок! Завтра последняя примерка.
— Можно мне потом взять это платье в Прагу? — спрашивает Катрин.
— Значит, поездка состоится? — интересуется Габриель.
— Порядок. Через неделю после праздника мы едем.
— Я уговорю Бодо, и пусть съездит со мной в Прагу.
— Прага — дивный город, — мечтательно говорит мать. — Много лет назад, когда мы с отцом там были…
— Отец мог бы и теперь собраться с силами. Без визы это так просто. А проезд у него даровой.
— В Праге, я слышала, шикарные магазины, — говорит Катрин.
— Только деньги нужны.
— Посмотреть на витрины — тоже удовольствие.
— Неприхотливая же у меня сестрица!
— Едем мы экспрессом. Говорят, чертовски здорово.
— И как это фрау Румке достала на него билеты? — удивляется мать.
— Такая уж она у нас.
— Не забудьте о ней на вашем празднике, — напоминает мать.
— Ясное дело. Мы купили ей в подарок вазу, она неравнодушна к красивым вазам. И в праздничной стенгазете мы ее часто упоминаем. Вот она удивится.
Катрин краснеет, потому что сказала «мы», а ведь она не участвовала в работе над газетой. Ни одной строчки она не написала, ни одной даже самой крошечной идеи не подала.
На следующий день вечером приходит Франк. Семейство Шуманов как раз ужинает, Катрин его и не ждала больше.
Но когда раздается звонок, она тотчас вскакивает. В руках у Франка огромный букет; когда он его разворачивает из бумаги, там оказываются три букета.
— Вот здорово, что ты пришел, — говорит Катрин, хотя ей хотелось бы сказать совсем другое.
— Надеюсь, я не помешал?
В прихожую выходит мать:
— Вы уже ужинали?
— Нет.
— Ну так заходите, присаживайтесь к столу.
Франк протягивает фрау Шуман букет.
— Розы? В это время года?
— Моя тайна, — улыбается Франк.
Катрин тоже получает букет.
— Чтобы ты забыла позавчерашний вечер, — шепчет он, — ну и остолоп же я был.
— Да брось. Я прекрасно поняла, в чем дело.
Франк заходит в кухню. Катрин внимательно наблюдает за ним. Он подает Габриели последний букет.
— Ого! — восклицает сестра. — Мы осыпаны розами.
Затем Франк подходит к отцу. Катрин замечает, что он медлит, смущается.
— Добрый вечер. Я Франк Лессов.
Отец приподнялся, крепко жмет протянутую ему руку. «Чуть-чуть слишком крепко, — думает Катрин, — словно хочет показать, кто он и где работает».
— Вот стул. Садись, — приглашает отец. — Как ты насчет пива?
Франк вынужден отказаться — он приехал на мопеде, но лимонад или кока-колу он охотно выпьет.
Так все они сидят за столом в кухне Шуманов, что еще вчера показалось бы Катрин невероятным.
Мать оживленно болтает, Габриель по-своему поддерживает разговор. Отец, правда, больше молчит, а когда что и скажет, то вполне дружелюбно.
Катрин едва роняет слово-другое.
Ест Франк мало. Внезапно он взглядывает на Катрин, а затем поворачивается к фрау Шуман.
— У меня есть к вам просьба, — говорит он. — Мои бабушка и дедушка живут в Штральзунде. На субботу и воскресенье я хочу к ним съездить. Можно Катрин поехать со мной?
За столом стало тихо. Катрин перепугалась. Он что, решил все поставить на карту?
Мать первая взяла себя в руки.
— Штральзунд. Если погода будет такая же хорошая, так стоит съездить. У тебя есть время? — обращается она к Катрин.
— Да, конечно. Я никогда еще не была в Штральзунде, — запинаясь, отвечает Катрин.
Все ждут, что скажет отец, он должен сказать свое слово, вопрос ведь относился и к нему тоже. Отец задумчиво смотрит на дочь.
— Что ж, желаю повеселиться! — говорит он и добавляет: Завтра я принесу тебе бесплатный билет.
Ужин кончен, можно встать из-за стола и заняться тем, чем каждому хочется. Отец садится читать газету, Габриель быстро уходит к Бодо Лемке, мать и Катрин моют посуду.
Франк идет в комнату Катрин, садится там; в комнате считает он, стало удобнее и уютнее. Он ждет Катрин, может, они еще прокатятся на мопеде. А в конце недели они поедут в Штральзунд.
В субботу погода по-настоящему майская. Катрин ждет на перроне, так они условились. Чтобы поспеть на поезд, ей пришлось отпрашиваться с последнего урока. Фрау Румке отпустила ее без лишних разговоров.
Катрин пришла на вокзал задолго до отхода поезда. Но ведь в квартире на Симон-Дахштрассе никого нет. Родители уехали накануне в домик; Габриель со своим Бодо отправилась куда-то на гастроли.
Катрин вспоминает, как зимой прощалась здесь с Франком, когда он один уехал в Штральзунд. Мрачно и холодно было тогда.
Вчера, когда родители уже собрались уезжать, Катрин еще раз поблагодарила, что они разрешили ей ехать с Франком в Штральзунд.
Она с трудом находила верные слова.
Но мать помогла ей справиться со смущением:
— Ты в первый раз действуешь самостоятельно. Что ж, каждый когда-то должен начать.
— Много лет назад, — сказал отец, — я недолго работал в Штральзунде. Мы им помогали. Наверное, кое-что там изменилось. А в ту пору было еще много разрушенных зданий.
— Волнуешься? А ну, выше голову! — советует сестра.
— С чего это мне задирать голову?
— Тогда я иначе скажу: не теряй головы.
— Я никогда не теряю головы.
— Ну, ну, не слишком ли самонадеянно, — предостерегает Габриель.
«Странный совет и необычное прощание», — думает Катрин.
Постепенно платформа наполняется людьми, стрелки часов двигаются вперед.
Не опоздал ли Франк на автобус? Уже объявляют поезд.
Катрин волнуется, едва не отчаивается.
Но подходит поезд и одновременно появляется Франк. Катрин бежит к нему.
— Что случилось? — удивляется он.
— Я уж думала, ты не придешь.
— Еще пять минут до отхода. А у нас плацкарта. Зачем волноваться? В такой прекрасный день тем более, а уж в ожидании двух восхитительных дней и подавно. Ты рада?
— Еще как!
Поезд не переполнен. Франк уверенно идет к вагону первого класса, берет у Катрин дорожную сумку из рук и помогает ей.
Но Катрин и сама быстро вскакивает в вагон, не хочет, чтобы ей помогали.
Франк отодвигает дверь одного из купе.
— Наши места у окна. — Он ловко забрасывает свою сумку в сетку, кладет туда же сумку Катрин, — Надеюсь, мы будем одни.
Катрин осторожно усаживается, но тут, заметив зеркало, поднимается и смотрит в него.
— Хорошо, хорошо выглядишь, — говорит Франк, — зеркалу этого даже не передать, старое слишком и слепое.
Катрин усаживается снова, подтягивает ноги, хотя места, чтобы вытянуть их, много.
— Ты что-то все молчишь, — говорит Франк.
— Непривычно мне.
— Привыкнешь.
Поезд трогается, и желание Франка, чтобы они остались в купе одни, исполнилось.
Катрин смотрит в окно — на открывающийся пейзаж, на сосновые рощи, озера, поля и луга и на холмы — предвестники моря.
Официант из вагона-ресторана приносит кофе, а бутерброды, что дала с собой мама, очень вкусные, их хватает на двоих, ведь у Франка нет с собой ничего.
Зато у него в сумке портативный приемник, японский аппарат. Конечно же, его привез из поездки в дальние страны его отец. Франк ловит одну, другую станцию, находит музыку, что им по душе.
Когда они подъезжают к Штральзунду, он выкладывает Катрин свой план на оба дня:
— Сегодня мы побудем с бабушкой и дедушкой. Только часок выберем, чтоб пройтись по старому городу, и еще я покажу тебе порт. Завтрашний день наш целиком. Уедем мы поздно вечером. Утром отправимся на Рюген, катером до Альтефер, а там пешком вдоль берега. Погода останется хорошей, обязана остаться. Знаешь, отец вырос в Штральзунде. Его родители тихие люди, они мало говорят и все воспринимают очень серьезно. А уж как добры, последнее готовы отдать. Ну, впрочем, мой старик тоже широкая натура. А в остальном?..
— Твои бабушка и дедушка знают, что я приеду с тобой? — спрашивает Катрин.
— Нет, но комната для тебя есть. Тебе там понравится.
Франк ко всему относится легко, все принимает как само собой разумеющееся. Без стеснения пользуется тем, что, как он полагает, ему причитается.
Он показывает Катрин в окно:
— Смотри, вот то высокие колокольни. Это знаменитые церкви Штральзунда.
Только когда они стоят в коридоре, а поезд медленно подъезжает к перрону, Катрин наконец-то освобождается от чувства какой-то неловкости. Выйдя на площадь перед вокзалом, она видит девушку и парня, надевающих на себя тяжелые рюкзаки. У девушки золотистые веснушки и т