Вскоре подвернулся ещё один шанс заработать. В деревню приехал толстячок-торговец, который, как ни удивительно, не принимал ничего, кроме косточек «диких манго»[17]:
– Косточки «диких манго», два мао за штуку! – Торговец рассказал, что если посадить косточку «дикого манго», она прорастёт.
Вечером эта новость уже долетела до двух сестёр. Кстати, в школе ведь росло два миндальных дерева, тех самых «диких манго». Малюсенькое «дикое манго» размером всего с куриное яйцо, зато его косточка ну очень большая.
И Маои отправился собирать «дикое манго». Сюэр очень хотелось пойти с братом, но ей было неловко, что её увидят одноклассники. Поэтому девочка дождалась сумерек, когда луна ещё не появилась, а деревья уже стали еле видны, и отправилась вместе с Цзюаньэр на школьный двор собирать драгоценные плоды.
На следующий день сёстры обнаружили, что «дикие манго» растут не только у фабричной школы, но и у фабричного профучилища, и там их довольно много. Собранные косточки брат с сёстрами продали торговцу, выручив прилично денег на карандаши и тетради.
Каникулы цвета золота
Тёплые и мягкие лучи осеннего солнца струились с неба и заливали потоками золотого света рисовые поля. Когда урожай созревал, всю эту поспевавшую целый сезон крестьянскую благодать бережно собирали и отправляли в амбары.
Обширные поля пустели, но на пашнях, у дорог и каналов всегда оставались оброненные рисовые колосья.
Над залитыми солнцем полями разносился звонкий голосок:
Я ещё мальчуган
С ранцем в школу я спешу
Жарит солнце, злится буря – их совсем я не боюсь.
Лишь боюсь, глупцом, лентяем
Назовёт меня учитель – вот тогда мне будет стыд.[18]
Маои с Цзюаньэр и Сюэр пришли на убранные рисовые поля в поисках потерянных колосков.
Сюэр носилась вслед за братом и сестрой, туда-сюда, туда-сюда, и напевала свою любимою песенку про мальчика, отправившегося в школу.
Эта первоклашка не знала усталости, даром что совсем малышка! В школе Сюэр петь стеснялась, не решалась она показать свои таланты и под миндальными деревьями – а вдруг другие ребята, эти болтливые жизнерадостные мальчишки и девчонки с идеальной осанкой, наряженные в форменные синие спортивные костюмчики, её засмеют?
А здесь, на воле, прелестные голоса сестёр разливались по горам и возвращались к ним гулким эхом.
Холмы c рисовыми полями Маои распределил между ними троими. Его участок был справа, участок Цзюаньэр – слева, а у Сюэр – посередине. Кто собрал всё на своем участке – идёт помогать Сюэр. Стайка птиц с щебетом пронеслась мимо них, налетел порыв ветра, и постепенно наступили сумерки. С двумя мешками рисовых колосьев, счастливые, что удалось собрать такой урожай, дети отправились домой.
И так шёл день за днём – в сухую погоду дети, позавтракав кашей из кукурузной муки, отправлялись в поля, а спустя пару часов после полудня возвращались домой и обедали той же кашей, сдобренной соусом гумэй. После еды ребята раскладывали собранные колосья на просушку. Для этого около входа в дом было выделено специальное место – там на бамбуковом сушильном коврике колоски щедро омывались солнечными лучами, и каждое зёрнышко риса будто становилось золотым. Когда подлетали воробьи, дежурившая у коврика Сюэр отгоняла их длинным прутом – девчушка ни за что не позволяла им таскать с таким трудом собранную еду. Когда рис подсыхал, дети его лущили, выбирали мелкий сор, а чистые крупинки ссыпали в специально подготовленный холщовый мешок. Сразу никто и не думал есть – сперва следовало дождаться, пока соберётся вся семья: мама и папа, бабушка и дедушка, а уж потом можно было приготовить и вдоволь наесться ароматного риса.
Вот какими необыкновенными были трое детей в семье Хуан!
Старики семейства часто уходили в горы пасти коров, и случалось, что они не возвращались домой целую неделю. Дня, когда дедушка с бабушкой спускаются с гор, дети ждали, как праздника, потому что, когда они возвращались, отец доставал объемный котелок – тот самый, в котором готовили по большим праздникам, например, на Новый год. Он тщательно отмывал котелок и устанавливал его на очаг.
Мама велела Сюэр подать ей бамбуковую мерку, наполняла её ослепительно белым рисом из мешка, промывала его и перекладывала в котелок. Маои брал ковш из тыквы-горлянки и выливал в котелок чистейшую воду, после чего клал на него сверху тяжёлую крышку, да поплотнее старался её прижать. Цзюаньэр одну за другой засовывала сухие ветки в топку, в самое пекло. Когда вода в котелке закипала, из-под крышки начинал растекаться густой рисовый аромат.
Мама ставила зелёную бамбуковую плетёнку на большую деревянную миску, вытряхивала в плетёнку недоваренный рис, и сладкий как молоко рисовый отвар постепенно стекал вниз. Мама возвращала рис в котелок, вновь накрывала его крышкой, подкладывала в топку пару угольков, и вскоре кушанье было готово.
Аромат риса разносился далеко и был очень стойким. А когда рис был съеден, на дне котелка обнаруживалась аппетитная золотистая хрустящая корочка, которую дети делили между собой. И даже потом, когда в самом котелке не оставалось уже ни крошки, дивный аромат ещё долго витал в воздухе. Этот чудный дух потом преследовал маленькую Сюэр даже во сне.
Летом рис в семье Хуан ели один раз в неделю – дети, три сезона питавшиеся жидкой кашей из кукурузной муки, с нетерпением ждали наступления этой поры. Время сбора рисовых колосьев представлялось им золотисто-жёлтым и ясным, когда можно было отправиться со всем семейством с визитами к односельчанам, взяв с собой большие вязанки хвороста, – отблагодарить те семьи, которые были заняты на рисовых посадках. Детям Сюэр вместе с братом и сестрой несли в подарок старательно собранные и припасённые на такой случай дикие ягоды и фрукты.
А ещё порой бабушке удавалось насобирать в горах грибов, и тогда мама брала в долг половину цзиня грудинки и, мелко порубив её, варила вкусный и сытный суп. Обычно отец щедро делил его на порции: по миске получали бабушка с дедушкой и мама, ещё одной угощали соседей. Как говорится, старики любят баловать внуков, а родители – детей, поэтому худышка Сюэр тоже получала целую миску супа, как и её брат с сестрой.
Всякий раз, когда Маои отправлялся пасти коров, Сюэр шумно требовала, чтобы он взял её с собой. Так они и шли: старший брат впереди, а младшая сестра – позади.
Присматривая за коровами, Маои успевал накосить большую корзину травы. Никто ведь не знает, когда Небесный владыка решит послать дождь, а коровам всё равно, какая погода, и когда они начинают мычать от голода, в кормушку, как ни крути, надо сунуть несколько охапок сена. Прожорливые коровы всегда должны наедаться досыта.
Сюэр без чужой подсказки приноровилась косить молодую траву, которую потом давала крохотным и без умолку пищавшим цыплятам, а старую пучками бросала мясным свиньям за ограду. Видя, как белые и чёрные пятнистые свинки торопятся ухватить траву, а потом с повизгиванием радостно её уминают, Сюэр, что уж скрывать, была ох как довольна.
– Вот говорят, родители должны заботятся о детях! Вашей Сюэр всего ничего лет, надорвётся ведь столько за раз тащить! – качали головой односельчане.
– Глянь-ка на Сюэр, она же ещё совсем кроха, вам всё равно, что она так надрывается? – порой поддевала Хуана Чжунцзе соседка, встречая его на улице с пони, гружёнными початками кукурузы.
– Бамбуковый побег перерастёт свою мать. Сюэр уже большая, пора начать работать! – гордо отвечал отец на эти слова.
– Если каждый принесёт по хворостине, можно разжечь огонь. Все в семье обязаны работать, никто не должен отлынивать. Сюэр, бери пример с брата и сестры; без труда на тебя не свалится еда. Маои, ты старший, не бойся тягот, показывай пример сёстрам! Тупой нож дóлжно наточить, а ребёнок должен прилежно учиться.
Одним словом, скидку на возраст младшей дочке он не делал, и эти его наставления Сюэр запомнила крепко-накрепко.
Бывало, что дедушка оставался в горах на выпасе коров, папа с мамой с утра до ночи трудились в поле – вернутся, пообедают и снова спешат на работу. В такие дни Маои вставал спозаранку и помогал бабушке накормить скотину и справиться с другими домашними делами, а после уже бежал в школу. Когда занятия заканчивались, парнишка торопился домой, чтобы приготовить ужин на всю семью. Сюэр старалась ему в этом подсобить: подкладывала в топку связки хвороста, чтобы побыстрее разгорелось пламя, доливала в чайник воды, если та выкипала.
С такими чудесными детьми Хуан Чжунцзе, никогда не пасовавший перед любыми невзгодами, готов был пахать, как пони, который таскает тяжёлую поклажу по горам: каждый день чуть свет выходить из дома и трудиться до самого позднего вечера. С рассвета и дотемна он работал на арендованном склоне: согнувшись, точно туго натянутый лук, теми самыми руками, что прежде умели лишь косить траву и кормить скот, он без устали возделывал манговые плантации.
Зарабатывать деньги – так же нелегко, как вскопать землю иголкой. В том году папа с мамой рядом с хижиной построили дом из красного кирпича с черепичной крышей. Папа разделил его на четыре комнатушки, соорудив стены из досок, а ещё сделал боковой вход, чтобы дети всегда могли свободно ходить туда-сюда.
На взгляд Сюэр, этот домик в пятьдесят с небольшим квадратных метров был куда удобнее, чем все традиционные большие дома. Она любила в нём каждую комнатку со стенами из досок, что сколотил папа. Мало-помалу Сюэр, спавшая до сих пор с мамой, перебралась в комнату к сестре. Она постепенно становилась взрослой, и у неё появились свои секреты, делиться которыми она решила уже не с мамой, а с Цзюаньэр. Так почему бы тогда и вовсе не переехать к ней в комнату и спать, взявшись за руки?