В тот день, о котором идёт речь, Сюэр, насмотревшись на облака, вдруг заметила, что рядом с бамбуковой рощей стоит хижина, покрытая соломенной крышей. Девочка с любопытством подошла к ней и увидела на пороге старушку. Та, похоже, плохо видела и слышала, но, как ни странно, в домике никого больше не было.
Сюэр ходила к хижине у бамбуковой рощи несколько раз, и всякий раз старушка была там одна.
– Папа, а она чья бабушка? Живет одна, бедняжка, – спросила Сюэр у Хуан Чжунцзе.
– Она ничья бабушка, совсем одинокая старушка, ей лет семьдесят с чем-то. Деревенские по очереди присматривают за ней. После школы позови с собой одноклассников, да и сходите к ней в гости, помогите по дому, – предложил отец. Сюэр накрепко запомнила эти слова.
Заметив Сюэр, в который раз оказавшуюся у её домика, старушка запричитала:
– Чаю, чаю, вот бы чаю… – Сюэр тут же побежала домой, схватила горсть чайных листьев, отнесла старушке и заварила для неё целый чайник. Потом подала чай старушке, и та приняла его с благодарной улыбкой.
– Хочу мяса, – неожиданно сказала старушка в другой раз, когда Сюэр и ребята из школы пришли проведать её. Это пожелание крайне озадачило Сюэр. Дома свинины не было, купить её – дело непростое. Все свои карманные деньги девочка потратила на кассету, не осталось ничего. Надо идти к папе!
Когда Сюэр вернулась домой, отца не было. Его куртка висела на спинке стула: а может, в карманах найдутся деньги? Сюэр сунула руку, пошарила – и правда, есть! Вынув десять юаней, она поспешила к мясному лотку.
Во второй раз Сюэр оказалась дома только под вечер – пока готовила, а потом кормила старушку да убирала после ужина… Словом, уже стемнело. Открыв дверь, девочка сразу поняла – что-то случилось, атмосфера в семье не такая, как обычно. Отец был очень зол и на чём свет стоит ругал брата и сестру.
– Почему денег в моём кармане стало меньше на десять юаней?! Кто их взял?! Маои, сознавайся, это ты? – Вопрос прозвучал для Маои как удар. Мальчишка оторопело глядел на отца – за всю свою жизнь он ни разу не взял чужого, да что там говорить, у него и мысли о воровстве никогда не возникало.
Глядя в пылающие гневом отцовские глаза, он резко мотнул головой и твёрдо ответил:
– Нет, я не брал.
Хуан Чжунцзе повернулся к Цзюаньэр, которая взялась было раскладывать палочки для еды, но замерла от неожиданности:
– Цзюаньэр, значит, это ты взяла?
Девочка посмотрела сперва на отца, затем на брата, а после перевела взгляд на явившуюся домой Сюэр и выпалила:
– Нет, я бы ни за что не взяла!
К Сюэр никто не обращался – никому и в голову не могло прийти спросить у неё. Она хотела было объяснить всё отцу, но тут услышала, как тот раздражённо произнёс «Брать без разрешения – воровство!», и тихонько шмыгнула в свою комнату. Через минуту она услышала его голос:
– Сюэр, поди-ка сюда, есть вопрос! – Отец не верил, что деньги могла взять Сюэр, но ведь старшие отрицают вину, может, и правда она…
Конечно, Сюэр и представить не могла, что её поступок так разъярит папу, к тому же это были десять юаней на доброе дело. Вот бабушка бы никогда не стала так сердиться, думала девочка, выходя из комнаты.
– Твои брат и сестра сказали, что не брали моих денег, значит, это ты взяла?
– Я… я не брала, – сперва пролепетала Сюэр, глядя в пол.
– Эти деньги были отложены на оплату воды и электричества. Не успел я переодеться, как их и след простыл! Неужели у денег выросли крылья, и они улетели? Спрашиваю в последний раз: кто из вас троих вор? Признайтесь честно, и я не буду больше ругаться. Когда вам срочно нужны деньги, я ведь всегда даю, если они для чего-то хорошего… – Выбившись из сил, Хуан Чжунцзе поочередно посмотрел на каждого из своих детей. Сюэр наконец не выдержала и проговорила:
– Папа, это я… я взяла твои десять юаней. Я потратила их на мясо для одинокой старушки, что живёт в бамбуковой роще, а не спросила оттого, что боялась не успеть… Думала, если стану тебя дожидаться, то никакого мяса уже и не будет… – пристыженно бормотала она.
На самом деле мясо для старушки можно было купить и попозже, а вот если не оплатить воду и электричество, их отключают сразу. Сюэр и подумать не могла, что, присвоив отцовские десять юаней, она могла навлечь на всю семью такие неприятности.
– Сюэр, ну ты даёшь! Брат с сестрой отродясь не крали, а ты научилась!
– Я не крала деньги!.. Я просто взяла их и к тому же сделала доброе дело, – вяло защищалась Сюэр.
– Дома или в любом другом месте, для себя или для кого-то, если ты берешь деньги без разрешения хозяина, то это воровство! Согласен, что старушке нужно помочь, но если тебе для доброго дела нужны деньги, так сперва получи разрешение от их владельца! Ладно, считай, что в этот раз я их тебе дал, но я не люблю нечестных людей, ты поняла меня?
– Я виновата, папа! – От стыда Сюэр залилась слезами.
– Кого не воспитывают в детстве, тот, став взрослым, вообще никого не слушает, – проговорил в завершение Хуан Чжунцзе, а Сюэр, всегда красноречивая и находчивая, выслушав эти его наставления, прикусила язык и покраснела до кончиков ушей.
Со следующего дня после школьных занятий Сюэр вместе с братом стала собирать дикие плоды на продажу. В лунные вечера она приходила домой позже обычного, приносила с собой полную корзину диких фруктов и ягод, чтобы отец мог продать их на рынке. Спустя некоторое время она привлекла и других ребят из школы собирать фрукты и ягоды. Вырученные за фрукты деньги дети иногда тратили на ручки и тетрадки, а порой вместе покупали старушке то, что она просила, баловали её разными лакомствами.
Решение брата
В тот день всё опять произошло за ужином. Сюэр вернулась домой, а котелок с приготовленной бабушкой жидкой кашей из кукурузной муки уже стоял на столе. Девочка, как обычно, скинула ранец и достала миску, чтобы наполнить её дымяшейся похлёбкой, но тут вдруг обратила внимание на необычную тишину в комнате. Брат и сестра не спорили и не переговаривались, как это бывало за ужином, а бабушка, обычно смеющаяся без остановки, сидит, погрузившись в свои мысли, и не произносит ни слова. Сюэр присмотрелась и заметила на лице старушки следы слёз.
Брат, склонив голову, с необычной для себя застенчивостью говорил родителям:
– Папа, мама, обе сестрёнки еще маленькие и хорошо учатся, они куда способнее меня. Сейчас сахарный тростник не продашь, а молодые деревья манго в последние два года плохо плодоносят. Я больше не хочу учиться, пойду… подрабатывать… чтобы сёстры могли учиться!
Так за ужином семья узнала о намерениях Маои.
Как впоследствии выяснилось, мальчишка обдумывал своё решение целый месяц.
Раскалённый солнечный шар опалял всё живое, опалял Маои, без пяти минут ученика старшей школы. Он уже окончил среднюю школу и не знал, как поступить: идти дальше в старшую школу или бросить учёбу и начать работать, помогать родителям содержать семью? Никто не ставил его перед подобным выбором, но он чувствовал, что должен его сделать.
Отучившись в средних классах, Цзюаньэр нужно будет перейти в старшие, да и Сюэр всего-то во втором классе начальной школы. Мама больна и не может полноценно работать, дедушка с бабушкой уже старенькие, и отец в одиночку тянет на себе всю семью, долго ли он еще продержится? Сестры всё понимали. Они по очереди донашивали одежду за Маои, да и все соседи знали, что девочки – самые бедные дети во всей «Школе отпрысков». У всех их одноклассников водились карманные деньги, а у Цзюаньэр и Сюэр – никогда, а порой семья Хуан даже не могла внести школьный административный сбор.
– Ты старший брат, мужчина! Ты должен уступать сёстрам! – с самого детства твердил Маои отец. Маои так и делал: всегда старался оставить им побольше еды, отдавал свои вещи. Когда в семье не хватало денег на оплату учебы, он вместе с отцом ломал голову, что бы такое предпринять. Не имея возможности полноценно работать, отправиться на заработки, собирал утиль и продавал его – так получалось наскрести хоть немного монет. А чтобы сёстры могли спокойно заниматься уроками, Маои брал на себя как можно больше домашних дел.
– Нашей семье было нелегко переехать сюда, ещё труднее – пристроить вас троих в эту школу. Мы хоть и бедняки, но обязаны стремиться к лучшему, ведь, понятное дело, чем ты беднее, тем больше надо стараться! У каждого из вас должна быть возможность добиться чего-то в этой жизни, – с тоской в голосе проговорил Хуан Чжунцзе. Он-то всегда мечтал о перспективах для своих детей и надеялся, что они после школы поступят в университет, выберутся наконец-то из нищеты… Но на их семье лежит тяжёлое бремя, да ещё и жена постоянно болеет – разве может он в одиночку обеспечить всех?
Маои глядел на отца и всё больше утверждался в правильности своего решения бросить школу и пойти работать.
– Итак, Маои, ты всё обдумал? Если сейчас бросишь учёбу, потом возможности вернуться уже не будет, – после долгого молчания спросил отец, посмотрев на сына.
– Всё обдумал, давно уже. Брошу учебу, пусть сёстры учатся.
– Раз ты решил, я больше ничего не скажу. Однако если ты не пойдёшь в старшую школу, необязательно сразу начинать работать. Получи техническую специальность, мы с мамой ведь пока не гоним тебя на заработки. – Слова сына не удивили Хуан Чжунцзе.
А вот Маои и в голову не приходило, что отец может предложить нечто подобное – он ведь просто хотел облегчить бремя, что выпало на долю его семьи, и совершенно не планировал осваивать какую-то профессию.
– Скажи-ка, если б тебе пришлось сейчас выбирать, что бы ты хотел делать больше всего? – спросил Хуан Чжунцзе сына.
– Ремонтировать компьютеры или машины, – без запинки выпалил Маои, которому очень нравилось всё чинить, и у него неплохо получалось.
– Сын, с такими умениями ты сможешь твёрдо встать на ноги. В каждом деле – свои мастера! Что же, так тому и быть, не хочешь идти в старшую школу – не ходи. Решил учиться ремонтировать – учись. Но помни, как бы тяжело тебе ни было, это твой выбор, так что не сдавайся!