И всё, что здесь произошло, навсегда растворится в яростном вихре времени, как эти парящие на ветру лепестки… Сердце Сюэр сжалось от тоски.
Здания средней и начальной школ стояли бок о бок, и когда Цзюаньэр перешла в среднюю школу, Сюэр поступила во второй класс начальной. Старшая сетра переживала, что младшенькую будут обижать другие ребята из их школы и постоянно спрашивала её об этом.
– Тебя не обижали другие школьники? – был её обычный вопрос, когда девочки встречались на перемене.
– Нет, – всегда с улыбкой отвечала старшей сестре Сюэр.
А когда Цзюаньэр слишком донимала её расспросами, озорная младшенькая, хихикая, говорила:
– А если бы и да, я всё равно не сказала бы!
Сюэр вела себя беззаботно, всегда была весела и со всеми приветлива. Похоже, её и правда никто не обижал. Сколько Сюэр себя помнила, она всегда жила здесь, неподалеку, поэтому давно привыкла к местной среде. Обычно она хорошо ладила с товарищами по учёбе и, даже если что-то случалось, никогда не бегала жаловаться старшей сестре.
А вот у Цзюаньэр всё было иначе. Она пришла в фабричную школу с яркими воспоминаниями о горах Дашишань. Детям, росшим в горах, душой суждено быть чуть сложнее, полнее и богаче других. Благополучия уездному городу, конечно, не занимать: здесь много людей, машин, магазинов, заводов, товаров. Но красок мало. На взгляд Цзюаньэр, здешние дома из скреплённых цементом кирпичей и близко не такие красивые и тёплые, как деревянные и каменные дома в горах Дашишань. А ещё важнее, что в уездном городе нет сезонов, ясно отличающихся друг от друга красками, и ярких, звучных песен гор. Воспоминания Цзюаньэр о Дашишань сильно отличались от воспоминаний её родителей, трудившихся и не знавших отдыха. В её памяти остались не нищета и убогость их существования, а великолепие горных пейзажей, красочная смена времён года и звучащие, как сама природа, местные песни.
Цзюаньэр собственными глазами видела в горах Дашишань разноцветное море цветов, слушала пение птиц и гул насекомых – разве такое можно было позабыть? А ещё она вспоминала звучавшие под Новый год старинные горные песни о стародавних временах и героях.
К счастью, в школе, где она пошла в средние классы, росли высокие баньяны и приземистые миндали, а ещё два цеструма – любимцы всех учеников. Благодаря этим деревьям Цзюаньэр могла увидеть частичку красоты Дашишань, вдохнуть аромат родных гор.
Перейдя из начальных классов в средние, она с радостным удивлением обнаружила, что к ароматам, витающим во дворике начальных классов, здесь добавился еще один, густой – от цеструмов. Когда в жаркий день сидевшие в аудиториях дети вдыхали его, им становилось удивительно прохладно, они чувствовали необычайный прилив сил, а кроме того, из-за цеструмов к ним не лезли комары. Пахучие цеструмы сопровождали Цзюаньэр изо дня в день, пока её печаль от разлуки с горами Дашишань не растворилась без остатка и душа девочки не наполнилась стремлением в будущее.
Итак, в 2001 году Цзюаньэр окончила старшую школу и стояла на своём первом перекрёстке жизни. Как и старший брат до неё, она мучительно думала, куда ей идти дальше. В итоге она решила не поступать на программы бакалавриата, а подала документы в Лючжоуский профессионально-технический институт[23] на специальность «Дизайн-проектирование».
Такой поступок Цзюаньэр, конечно, имел свои причины. Если бы она поступила на бакалавриат, то её обучение обходилось бы семье недёшево, а это, в свою очередь, повлияло бы на возможности младшей сестры. А учёба в профтехинституте позволит найти подработку, так что она не только сэкономит деньги семьи, но даже, возможно, и заработает.
Попрощавшись с родным Бабе много лет назад, Цзюаньэр бережно хранила в памяти текучий изумрудный цвет горных лесов Дашишань, их чарующие мягкие линии. Вот почему она выбрала своей специальностью дизайн одежды. Закрывая глаза, Цзюаньэр видела очертания гор Дашишань. Они неторопливо поднимались ввысь от горизонта, их изгибы, то плавные и мягкие, то внезапно устремляющиеся резко вверх, наконец достигали наивысшей точки где-то в небесах, а затем постепенно спускались обратно к горизонту, описав по пути дугу в полсолнца. Цзюаньэр нравилось работать с цветом, нравилось рисовать линии. Если она будет изучать дизайн, в том числе и дизайн одежды, то сможет воплотить свои детские мечты – ради семьи и ради себя самой.
Да, пожалуй, на мысль стать дизайнером одежды, помимо любви к красным, оранжевым, жёлтым, зелёным, голубым, синим и фиолетовым краскам гор Дашишань, её натолкнуло и незабываемое воспоминание из детства.
В тот день был восхитительный закат. Он озарял склон и тропинку, по которой Цзюаньэр возвращалась домой после школы. Девочка, по обыкновению одетая в старенький синий костюм брата, подошла к дому, и тут следом за ней явились двое – мужчина и женщина, судя по всему, заводские работники.
– Сестрица, вот вещи, из которых моя дочка выросла, бери для своих девчонок, если не брезгуете. А вот это носил мой сын, это для вашего парня. – Женщина поставила перед мамой пакет одежды, а мужчина положил у ворот мешок очищенного риса. Сказав ещё пару фраз, они удалились.
Долго, очень долго Цзюаньэр не могла поверить, что у неё теперь будет такая красивая, нарядная одежда! Вещь, которая ей приглянулась, совсем не выглядела старой; светло-серую ткань сплошь покрывали цветы ярких оттенков красного, голубого и белого, а листья были насыщенно-зелёные – прямо как горы Дашишань в её родной волости Бабе! А платье, выбранное Сюэр, было такое, словно на ткани распустились красные азалии, которые мама когда-то выращивала.
В тот вечер Цзюаньэр и Сюэр ходили в новой старой одежде, в подарках тех мужчины и женщины, и на их лицах был искренний восторг, который потом излился даже в их сны, заполнив доверху. На следующий день папа пошёл в школу вместе с двумя дочками, одетыми в яркие платья, и только тогда после долгих расспросов узнал, что приходившая к ним пара – из Шанхая, женщину зовут Тань Гуйлань, а мужчина – её супруг.
С тех пор гулявшие под двумя миндалями сёстры были ничем не хуже остальных красивых девочек из «Школы отпрысков»!
Девочки растут, как лук-порей: не успеешь оглянуться, а они уже вытянулись. У Сюэр начала появляться грация, а волосы выросли так, что их уже можно было собрать в конский хвост.
Ранней осенью 2001 года Сюэр покинула фабричную школу с цеструмами и поступила в среднюю школу № 1 поселка Тяньчжоу в уезде Тяньян. Спустя год её признали образцовым учеником-отличником первого семестра. Этому достижению, результату усердного труда, радовалась вся семья.
Однажды после учёбы к Сюэр прибежала её близкая подруга Тань Людань и, сияя от радости, сообщила:
– Сюэр, нашу школу присоединят к другой.
– К какой? – спросила Вэньсю, разбирая лежавшие в копилке неиспользованные талоны на питание.
– К самой лучшей школе в Тяньяне!
Оказалось, их среднюю школу № 1 объединят с местной экспериментальной школой, и это новое учебное заведение будет называться «Экспериментальная средняя школа уезда Тяньян».
Какое чудесное событие! Всем известно, что экспериментальная средняя школа – лучшая в Тяньяне! И вот Сюэр и Тань Людань, прихватив свои вещи, окрылённые, пришли на регистрацию в новую среднюю школу.
Они попали в сельскую группу. Ребята там были в основном из деревень и пригородных районов и учились намного хуже, чем те, кто с самого начала ходил в школу в уездном городе. Сюэр и Людань впервые тяжело давалась учеба. Но чем сильнее разница, тем больше надо стараться. Спустя два года оценки Сюэр стали выше средних по классу.
Оказавшись далеко от дома, Сюэр, конечно, скучала по семье, к тому же учиться в новой школе было куда труднее, чем в прежней. Когда по вечерам в школьном общежитии её охватывало уныние, девочка погружалась в книги и музыку, и постепенно все её переживания улетучивались, а хорошее настроение возвращалось.
«Слушайся, маму не огорчай, поскорее расти и её защищай», – вспоминала она слова детской песенки.
Сюэр жила в комнате вместе с ещё семью девушками.
Как-то раз во время самостоятельных вечерних занятий (а погода тогда стояла холодная, ветреная) одна из соседок Сюэр по имени Сяосун вдруг застонала и схватилась за живот.
– Ой-ёй, как болит! – причитала она. От боли Сяосун знобило, она хотела было вернуться в свою комнату и накинуть на себя что-нибудь тёплое, но не решалась выйти в темноту, что была за дверью.
– Я принесу! – вызвалась Сюэр. Занятия уже закончились, она быстро сбегала в общежитие и вернулась с теплой кофтой Сяосун, благо знала, где её взять – соседка занимала верхнюю койку, прямо над койкой Сюэр.
– Ох, на улице ведь так темно, неужели тебе не было страшно? – обступили её с расспросами одноклассники.
– А я закрыла глаза, поэтому не было! – рассмеялась в ответ Сюэр. По правде сказать, ей было ещё как страшно, но разве могла она бросить подругу в беде? Сяосун было действительно плохо, прихватило так, что руки оледенели, а из глаз лились слёзы, Сюэр не могла допустить, чтобы та пробиралась по холоду без тёплой одежды. Нашлись, конечно, и такие, кто припомнил Сюэр, что её семья занимала склон радом с кладбищем. Да-да, так они и кричали:
– Ты живешь у кладбища, ты одержимая! Конечно, тебе не страшно!
Сюэр в ответ только рассмеялась – ну а что ещё она могла им возразить? После этой случайной шутки, которая разнеслась по всему школьному городку, её за глаза, а порой и прямо в лицо частенько именовали одержимой. Однако всякий раз, когда её с ухмылкой так называли, девочка не подавала виду, что сердится. Если же насмешки становились чересчур обидными, Сюэр со смехом бросала в ответ:
– А чего бояться? Я не боюсь! Я ведь живучая, как таракан! – И смеялась через силу, лишь бы не заплакать.
И пусть внутри у Сюэр всё сжималось, когда она слышала, как ребята выкрикивают злые, несправедливые слова, пусть слёзы готовы были хлынуть у неё из глаз, в ответ она