Тамара вспомнила, где читала об этом.
«Они спят так глубоко, что как будто умирают, и им не нужно ни пить, ни есть».
Дневник Ангелики. Тамаре захотелось прочесть статью повнимательнее. Там говорилось, что некоторые животные в неблагоприятных условиях и правда могли погрузиться в состояние, напоминающее не то сон, не то смерть. У них замедлялось сердцебиение, практически останавливался обмен веществ, сильно падала температура. Им, как и писала Ангелика, не нужно было ни пить, ни есть. Они просто существовали в этом странном прохладном безвременье целыми месяцами, годами или даже десятилетиями. Тамара перешла по одной из ссылок и прочла, что грызуны сони-полчки, наевшись как следует, могут спать почти год, а в семидесятых ученые нашли тритона, который проспал во льду около ста лет, а потом как ни в чем не бывало вернулся к жизни. А микроорганизмы вроде тихоходок, коловраток или инфузорий и вовсе могли оставаться в анабиозе тысячелетиями.
С минуту Тамара сидела, ошарашенная информацией. Сто лет в спячке. Тысяча лет беспробудного сна. Интересно, а люди так могут? Она порылась в сети еще немного и нагуглила историю о японце, который потерялся в холодных горах без еды и воды и на двадцать четыре дня впал в состояние, которое очень напоминало анабиоз: температура его тела упала до 22 градусов, сердце почти остановилось, сознание отсутствовало. Врачи чудесным образом вернули этого мужчину к жизни, и он даже сумел восстановиться.
Тамара вспомнила, как поехала с родителями в Таиланд и на экскурсии им рассказывали о буддийских монахах, которые, по легенде, могли годами оставаться в глубокой медитации – состоянии сомати. Они якобы высыхали, почти как мумии, еле-еле дышали, останавливали сердцебиение и работу всех органов. Там же, в буддийском храме, Тамара увидела несколько статуй монахов, сидящих на полу скрестив ноги и одетых в оранжевые одеяния. Тамара на секунду представила, что где-то в пещерах или в подземельях есть тот, кто спит уже очень давно, кто почти умер, но в любой момент может проснуться. Она представила, что сама лежит, свернувшись калачиком, где-то в холодной влажной темноте и, еле дыша, видит призрачные рваные сны.
Автобус скользил по влажной ленте асфальта, прокладывая себе путь сквозь легкий туман, укрывший поля и редкие перелески. На соседнем сиденье что-то рассказывала Соня. Кажется, жаловалась, что новые книги в библиотеку так и не поступили, а Андрей Евгеньевич от нее отмахивался. Тамара сочувственно кивала. Автобус снова вез их с Соней в Зеленоградск. Но на этот раз не на прогулку.
Пару дней назад Тамара появилась в библиотеке и протянула Соне книгу про замки:
– Возвращаю. Взяла в прошлый раз случайно. Кстати, хотела спросить. В Зеленоградске есть библиотека?
– Само собой. – Соня подняла глаза от учебника. – Даже две, детская и взрослая.
– А там есть что-то… Ну, типа газет? Только старых.
– Полагаю, должны быть. А почему ты интересуешься?
– Хочу поискать кое-что.
– А что, гугл уже закрыли?
Тамара отпрянула от стойки и с недоумением уставилась на Соню, едва сдерживающую улыбочку. Слышать от нее такое было непривычно. Но через пару мгновений Тамара поняла: Соня возвращает ей ее собственные слова. И тоже улыбнулась.
– Молодец, подколола. И да, представь себе, закрыли. Ну то есть у меня не получается найти то, что нужно. Да-да, можешь начинать злорадствовать.
Соня посмотрела на нее укоризненно:
– И что ты намереваешься искать?
– Помнишь, мы с тобой ходили в кафе? И там был официант…
– Да.
– Помнишь, он сказал, что тот рисунок… ну, похожий на мои рисунки… им привезли вместе с вещами из какого-то санатория?
– Он перепутал, я думаю. И потом поправился и сказал, что все-таки из школы.
– Я тоже так подумала, а потом одна старушка сказала мне про санаторий. – Тамара пересказала встречу с женщиной, продавшей ей яблоки. – И мне стало интересно. Я посмотрела в интернете, но… ничего не нашла. Вернее, нашла кое-что. Старые форумы, на которых люди пишут про какой-то санаторий. То есть как пишут. Упоминают просто: «недалеко от бывшего санатория», «там, где раньше был санаторий». И все в таком духе. А подробностей – что это за санаторий – нет.
– Даже не знаю. Возможно, они имеют в виду какой-то другой санаторий. Здесь есть еще…
– Вот ты зануда! И где твоя страсть к разгадыванию сложных квестов? – Теперь уже на Тамарином лице появилась хитренькая улыбочка.
– Решительно не понимаю, о чем ты. – Соня поправила очки и отвела взгляд.
– Брось. Ты же любишь детективы. Правда, тут у нас любовной линии нет, но я с этим ничего поделать не могу. Так что никаких «поцеловать его», «оттолкнуть его», «посмотреть ему в глаза»…
Соня поджала губы:
– Признаю, ты меня раскрыла. Я могла бы читать Шекспира в оригинале или закончить уже собрание сочинений Гюго, но вместо этого трачу время на такую глупость, как квесты и визуальные новеллы.
– Почему глупость? – удивилась Тамара.
– Это низкий жанр. Даже хуже, чем книжки про вампиров.
– Ты мне мою маму напоминаешь. Она вечно цепляется к тому, что я плету браслеты, гуляю и занимаюсь еще какой-то неважной фигней, которая ни к чему не приведет, и говорит, что все свое время нужно тратить на что-нибудь серьезное.
– В чем-то она, конечно, права…
– Но тебе же нравится твоя неважная фигня, – пожала плечами Тамара.
– Я прямо проваливаюсь в сюжет и не могу остановиться, пока не доиграю. Даже стыдно, что я вот так порчу свой литературный вкус. Не далее как вчера закончила историю про девушку, которая приехала в фамильный дом с компанией друзей и была вынуждена распутывать клубок семейных тайн и спасаться от призраков…
– Ничего ты не портишь. Тем более что ты много занимаешься и от Шекспира в оригинале тоже нужно отдыхать. – Тамара поняла, что говорит так громко и настойчиво, словно не Соню и ее увлечения пытается отстоять, а саму себя, и немного сбавила звук. – Меня мои браслеты успокаивают, например, когда я нервничаю. А нервничаю я часто.
– Они у тебя милые, мне нравятся.
– Спасибо. Так как насчет квеста в реальной жизни? Поможешь немного? У нас, кажется, тоже есть клубок тайн.
«И призраки».
– Ну что ж. Буду весьма рада поучаствовать, – наконец улыбнулась Соня, – хотя и не вполне понимаю, почему все это тебя так интересует.
Тамара ненадолго зависла, думая, как бы получше это объяснить, чтобы не напугать Соню и чтобы она ненароком не вызвала скорую психиатрическую. Нет, говорить о настоящих причинах она точно не собиралась.
– А тебя нет? Не знаю, мне кажется, что старый дом, про который никто ничего не знает, – это очень загадочно. А потом еще этот дневник…
– Который, кстати говоря, ты мне еще не показала.
– Да-а-а… – Тамаре стало немного стыдно, что она втягивает в это Соню, толком ничего не объясняя. – Покажу, честно. Поедем?
…В этот раз в Зеленоградске было пасмурно и неприветливо. Хотя обнимающий улочки и домики туман все-таки придавал городку особое, загадочное очарование. Отличное место, чтобы, подняв воротник плаща и надев шляпу, расследовать какое-нибудь таинственное происшествие, подумала Тамара, идти по следу убийц, искать монстров. Жаль только, что в реальной жизни это вовсе не так весело и заманчиво, как бывает в сериалах и книгах.
Когда они вошли в старинное трехэтажное здание на второй линии от моря, выяснилось, что для того, чтобы посмотреть газеты, в библиотеку все равно нужно записаться. И записаться по паспорту, которого ни у кого из них не оказалось.
– Ты не взяла паспорт? – удивилась Соня.
– Я не знала… Почему ты меня не предупредила?
Соня вздохнула:
– До этого ты никогда не была в библиотеке?
– Только в школьной…
После долгих переговоров Тамару все-таки записали, потому что она нашла фотографию своего паспорта в телефоне и показала библиотекарю за стойкой. Пришлось, правда, внести залог в сто рублей, потому что прописка у Тамары не местная, а московская.
Но в зале с периодикой ее ждало новое разочарование. На столах лежали высокие стопки новеньких, почти хрустящих газет. «Волна», «Сорок один», «Гражданин», «Страна Калининград». Тамара читала названия, просматривала даты и минут через двадцать убедилась, что это издания за последний год, не старше.
– Простите, пожалуйста. – Общаться с «взрослыми тетями», к которым относились администраторы, продавцы, смотрительницы музея, сотрудницы метро, а теперь вот и библиотекари, она не любила. И всегда чувствовала себя перед ними маленькой, глупой и незначительной: посмела отвлечь божество, восседающее на Олимпе, от его важных дел. – А у вас есть старые газеты?
– За прошлый год? – К счастью, тут библиотекарь не стала закатывать глаза, цокать или вздыхать и вообще показалась Тамаре довольно приятной.
– Нет, еще более старые. Из СССР.
Женщина за стойкой приподняла брови:
– У нас есть подшивки. Но не здесь, а в архиве. Только туда просто так нельзя. Надо сначала заказать нужное издание, я тебе его принесу, и ты здесь, в зале, сможешь его посмотреть.
– Нужное – это какое?
– Название газеты и номер. Или хотя бы год. В крайнем случае временной отрезок, с такого-то по такой-то.
Тамара переступила с ноги на ногу, чувствуя, как накатывает паника.
– Но я не знаю, какой мне нужен год и какая газета… Я просто… Хотела узнать кое-что про одно старое здание, особняк.
– Какое?
Тамара коротко рассказала про школу, описала, как туда добраться, и с надеждой посмотрела на библиотекаршу.
– Нет, – наконец ответила та, покачав головой. – Не могу ничего подсказать, не знаю. Здесь, в области, десятки таких особняков, большинством с войны никто не занимается. Они просто стоят и рассыпаются от старости, по некоторым лазают подростки, где-то бомжи живут. В том месте, про которое ты говоришь, я никогда не была.
– И что мы можем сделать? – забеспокоилась подключившаяся к разговору Соня.