– Постарайтесь сначала узнать, какой год вам нужен. Хотя бы примерно. И приходите снова. Вам же самим будет проще, иначе вы здесь пару дней просидите с этими газетами.
Соня и Тамара переглянулись и несколько долгих мгновений перекидывали друг другу невидимую обязанность задать библиотекарю следующий вопрос. Наконец этот мячик остался у Сони, она вздохнула и, страшно смущаясь, спросила:
– Скажите, пожалуйста, и совсем ничего нельзя сделать? Видите ли, в следующий раз мы сможем приехать только через неделю… Если бы все-таки разрешили нам посетить архив, мы бы обращались с ним очень бережно. В порядке исключения…
– Да, она ведь и сама библиотекарь! – с энтузиазмом вставила Тамара.
Соня бросила на нее предупреждающий взгляд.
– Тем более должны понимать, что тут никаких исключений быть не может. Есть правила, есть порядок. Не надо их нарушать, – строго сказала женщина за стойкой. – Приходите в следующий раз.
Глава 26. «Калининградская правда»
– Вот скажи, зачем тебе обязательно потребовалось рассказать, что я тоже библиотекарь? Ужас как стыдно! – На улице Соня запахнула свое пальто с пелериной и втянула шею в воротник.
– Я думала, это поможет. У вас же должна быть какая-то… библиотечная солидарность. Библиотекарь за библиотекаря, все дела.
– Тамара! – вздохнула Соня.
– Ну что? Думаешь, я сама не расстроилась? Я понятия не имею, какую газету искать и за какой год. Когда тут был этот мифический санаторий?..
– Единственное, что я могу предложить, – это вернуться в школу и попытаться узнать это у других учителей. Или у Андрея Евгеньевича. Также можно разыскать ту бабушку, которая сказала тебе про санаторий.
– Да она вряд ли вспомнит. Ладно. Извини, что дернула тебя…
Тамара сошла со ступеньки.
– Ничего страшного. Но мне тоже жаль, что ничего не вышло.
Почти не разговаривая, они понуро дошли до остановки и сели ждать автобус или маршрутку. Тамара скользила взглядом по доске объявлений. Экскурсии на Куршскую косу, наращивание ресниц, английский для школьников… Среди пестрых, частично содранных бумажек попалось довольно сдержанное объявление в красивой рамочке: «Приглашаем вас на фотовыставку “Кранц: будущее и настоящее”. На ней будут представлены работы современных фотографов и архивные снимки XX века. Место проведения – Зеленоградский дом культуры…»
– Смотри! – Тамара потянула Соню за рукав. – Может, там будут какие-то фотки этого санатория? Ну или еще что-то такое… Пойдем, а? Это далеко?
– Нет, не очень, но… – Соня отогнула край соседней листовки, и стала видна надпись: «Выставка пройдет с 15 июля по 18 сентября». – Боюсь, мы туда уже не попадем.
Тамара выругалась так, что широкие Сонины брови взлетели к ее неряшливым отросшим корням.
– Что ж за день-то такой? – С досады Тамара пнула металлическое основание остановки.
– Ш-ш-ш! Зачем так из-за этого переживать? Давай постараемся обойтись без вандализма. – Соня боязливо огляделась.
– Не могу не переживать! Считай, что я нервнобольная! И у меня проблемы с контролем эмоций! Мне так и в прошлой школе говорили…
«После того как я хотела ее поджечь».
– Я понимаю, ты уже настроилась, что у нас вроде как расследование. Но ничего страшного, мы все выясним, только позже. Во всяком случае, постараемся. Мне тоже интересно…
«А мне не просто интересно. Со мной происходит что-то не то, и это как-то связано с чертовой Ангеликой, которая раньше здесь жила, с этой чертовой школой, с озером. И мне нужно выяснить, что это, потому что иначе…»
– Фотографии, – протянула Соня, рассматривая объявление. Тамарин бурный, но невысказанный мыслительный поток она, конечно, никак не могла услышать. – Выставка старых фотографий. Знаешь, есть у меня кое-какая мысль.
– Какая? – оживилась Тамара.
– Где ты в первый раз услышала про этот санаторий?
– В кафе. Там, куда мы ходили в прошлый раз. Ой! Ты хочешь сказать…
– Полагаю, да. Если они собирают старые открытки, фотографии и картины, может, там есть что-то, что прольет, так сказать, свет на нашу тайну?
– Да! Пойдем скорее! – Тамара вынырнула из-под козырька остановки и бодро зашагала по улице.
– Не в ту сторону! – засмеялась Соня.
В кафе они уселись за тот же столик, что и в прошлый раз, заказали по чашке чая и пирожному и принялись рассматривать фотографии, которые покрывали стены. В их уголке ничего подходящего не нашлось: там были открытки с видами старинного Кранца и Кенигсберга, пейзажи, пожелтевшие от времени снимки женщин с высокими воротниками и пышными рукавами и мужчин в пиджаках и шляпах.
Тамара выбралась из-за столика и побрела вдоль стены, вглядываясь в остальные картинки и радуясь, что в кафе сегодня не очень много людей. Соня направилась в другую сторону, тоже внимательно рассматривая стены и каждую минуту поправляя очки.
Снова ничего. Ни одной фотографии их школы или окрестностей. Никаких рисунков, газетных заметок или чего-то такого.
– Девушки, ваш чай, – объявила официантка.
И раздосадованные Тамара и Соня потянулись обратно к столику.
– Что ж, очевидно, и эта идея была ошибочной, – вздохнула Соня. – Жаль.
Тамара наблюдала, как официантка ставит перед ними чашки, чайники, сахарницу и салфетки, с каждым разом освобождая пространство на затейливом подносе. Он не был однотонным, как обычно. Под толстым прозрачным слоем не то стекла, не то пластика пестрел коллаж из старых газетных вырезок. Вот ничего ж себе, сначала подумала Тамара. Надо было кому-то так заморачиваться! А через секунду она уже поняла, что из ее рта вылетает вопрос:
– Скажите, пожалуйста, у вас все подносы такие?
– Да, это часть оформления заведения, – отозвалась немного растерянная официантка.
– А можно посмотреть?
– Конечно…
Тамара быстро пробежалась взглядом по заголовкам, фрагментам пожелтевших фотографий, обрывкам слов.
– А… – Она немного замялась, но азарт оказался сильнее смущения. – Другие тоже можно?
– Она просто обожает нетривиальные интерьерные решения, – неожиданно подхватила Соня. – Прямо ничего не может с собой поделать.
Официантка окинула их подозрительным взглядом, но кивнула:
– Ладно, пойдемте.
Она провела их к витрине с пирожными и кассе, возле которой на стойку выносили из кухни заказы. Там громоздилась стопка меню в фактурных деревянных папках и гора подносов – все декорированы в той же манере.
– Спасибо! – улыбнулась Тамара. И под удивленными взглядами персонала стала рассматривать каждый поднос, старательно делая вид, что ее интересует исключительно оформление, а не содержание заметок.
1967 год, 1985-й, 1993-й, 2008-й. Новые школы, конкурс юных поэтов, работа янтарного комбината, реконструкция набережной, концерты в соборе имени Канта, поломка электрички, шенгенские визы, ЮНЕСКО вносит Куршскую косу в список Всемирного наследия…
Стоявшая рядом Соня деликатно кашлянула и осторожно ткнула Тамару локтем в бок. На подносе, который она держала в руках, в самом углу осталась половинка фотографии. Черно-белый зернистый снимок, но трехэтажный особняк, изображенный на нем, был вполне узнаваем. Вот балкончики, вот крыльцо. Вот низкий уродливый заборчик, которого, к счастью, сейчас нет. Перед заборчиком человек двадцать взрослых и несколько детей: женщины в светлых платьях в цветочек, мужчины в рубашках с коротким рукавом, девочки в панамках. За их спинами над входом растянута широкая лента, транспарант. Надпись влезла не вся, но Тамара различила слово «здравница» и вспомнила, что как раз так и называли раньше санатории. К счастью, фотография, видимо, располагалась в нижней части газетной страницы, так что прямо под ней сохранился фрагмент названия: «Калининградская правда», июль 1964 года. Тамара вытащила телефон и быстро сфотографировала поднос. Потом встретилась взглядом с ошеломленной официанткой и пробормотала:
– Спасибо огромное… У меня как раз ремонт дома, ищу интересные идеи. А можно счет?
Глава 27. Санаторий «Янтарь»
Спустя пару часов Тамара сидела на кровати у себя в комнате и снова всматривалась в фото на телефоне. Когда у них с Соней появились название газеты и временной диапазон, они ринулись обратно в библиотеку – на их счастье, все еще открытую. Перед ними положили толстенную подшивку номеров «Калининградской правды» за конец 1964-го и весь 1965 год. При виде этой груды бумаги – больше трехсот газет – Тамара сначала приуныла. Соня резонно предложила начать с конца – раз в июле 1964 года с санаторием «Янтарь» (да, именно так он назывался) все было в порядке, значит, стоит немного отмотать вперед. Им повезло – в который уже раз за этот странный день. И вот Тамара рассматривала на экране крохотную заметку, которую сфотографировала из октябрьского номера 1965 года.
«…На реконструкцию закрылся санаторий “Янтарь”, расположенный на живописном берегу озера, в пятнадцати километрах от Зеленоградска. Причиной стало ветхое состояние здания. После несчастного случая, в котором пострадали несколько гостей санатория, администрация области признала особняк, в котором располагалась здравница, аварийным. Двери “Янтаря” снова откроются для пациентов Союза после ремонта…»
Конечно, этого Тамаре не хватило. И теперь, когда у них с Соней были название и год, из недр капризного поисковика все-таки выплыли несколько интересных результатов. Правда, эти сообщения на форумах, теории, обрывки чьих-то свидетельств почти не отвечали на вопросы, которые не давали Тамаре покоя. Даже наоборот. Оставили после себя еще больше вопросов – тревожных, туманных.
Аварийное состояние здания тут ни при чем, писали на заброшенных сайтах неизвестные люди, спрятанные за никами и пустыми аватарками. Оно никогда не было аварийным. Здесь ничего не рушилось и не ломалось. Те, кто работали в «Янтаре», не очень любили говорить о том, что здесь на самом деле произошло. Многие из них и вовсе пропали после закрытия санатория – просто собрали вещи и переехали из области, так что никто их больше не видел. Но те, что все-таки делились с близкими – под большим секретом, – говорили об одном и том же. Здесь умерло несколько человек. Кажется, мужчина, женщина и маленький мальчик. Нет, они не тонули в пруду, на них не обрушился потолок. Тела нашли растерзанными, неузнаваемыми. Говорили о диких зверях – волках, медведях, – но в это мало кто верил. Потому что никаких медведей здесь никто не видел. И из-за медведей санаторий не закрыли бы так срочно, не оцепили бы территорию молчаливые люди в форме.