– Ну, Тома, а ты чем нас сегодня порадуешь? – Через двадцать минут она увидела, как к ней с улыбкой приближается Вероника, как Нина вытягивает шею, пытаясь разглядеть ее рисунок, а Лера, отбрасывая с плеча блестящий хвост, качает головой и закатывает глаза.
– Ничем! – Тамара захлопнула альбом, прежде чем Вероника успела увидеть, что там нарисовано. – Я не сделала, извините. Дорисую к следующему уроку.
– Ладно… Может, я посмотрю и подскажу, как лучше?
– Нет! – Тамара для верности сунула альбом в сумку, готовая в случае чего разорвать рисунок на мелкие кусочки или даже съесть. В лицее она как-то съела шпаргалку прямо на глазах учительницы по алгебре, чтобы та не успела ее увидеть.
– Как хочешь… – протянула растерянная Вероника.
Тамара услышала в ее голосе обиду, и ей стало стыдно. Но тут она представила, как вытянется лицо Вероники, когда та увидит ее кривую вазу, как Лера расплывется в злорадной усмешке, и еще крепче вцепилась в сумку.
Из класса Тамара вылетела первой и помчалась прямиком в свою спальню. Голова шла кругом. Что случилось? Почему так и не удалось нырнуть в то странное состояние, которое помогало ей рисовать, решать уравнения, писать на английском, петь и танцевать? Почему это случилось именно сейчас? Тамара прокрутила в голове прошедший день и вдруг вспомнила, что и на алгебре дела шли не так гладко, как до этого, и на английском она сделала несколько ошибок, на которых учительница просто не стала акцентировать внимание. Будто кто-то перекрыл кран и волшебство закончилось, а Тамара снова стала совершенно обычной, такой же, как и раньше.
«Не этого ли ты хотела всего час назад? Не ты ли переживала, что теряешь контроль, что происходящее с тобой странно и нечестно, что тебе не нравится, когда тебя хвалят ни за что? Разве ты не боялась, что это как-то связано с Ангеликой Нойманн, не думала, что пора все прекратить? Так определись уже, что тебе нужно!»
Тамара почувствовала, что и правда совсем запуталась. Да, ей хотелось быть талантливой, хотелось, чтобы ею все восхищались, чтобы Чистова завидовала, а родители наконец были довольны. Но это должен быть ее собственный талант, настоящий, а не чей-то другой. Ее рисунки, ее сочинения и уравнения. Не чужие.
«Брось! Какие у тебя таланты? Ничего у тебя нет, и ты это знаешь. Так что ты выберешь – снова стать серостью или воспользоваться чужими способностями?»
Ответить этому внутреннему голосу Тамара не успела. Она замерла на пороге своей спальни, открыв рот в безмолвном крике. На зеленом ковре темнело продолговатое грязное пятно. Разрез на потолке, который Тамара так тщательно стягивала скотчем, снова зиял открытой черной пастью. Чердачный люк, который проглядывал за тканью, был открыт.
Немеющими пальцами она нажала на выключатель. Но, увидев то, что показал ей пугающе яркий свет, зажмурилась и снова погрузила комнату в сумерки. На ковре опять лежала лиса. Мертвая, окровавленная лиса, обернутая в остатки разорванного мусорного пакета. Ворс уже потемнел от крови, грязи и еще чего-то, о чем Тамара предпочла бы не думать. В нос ударил тяжелый запах испорченного мяса.
Нельзя выбрасывать чужие подарки – это же все знают. А она выбросила.
И тот, кто принес ей эту лису, тот, кто убил ее и растерзал, теперь об этом знает.
Глава 34. Шаг назад
«Задрали еще одну собаку, хаски. У наших соседей. Она сбежала на прогулке, сорвалась с поводка. Потом нашли в перелеске, уже обглоданную каким-то зверьем. Что происходит?! Куда обращаться?»
Тамара заперлась в пустом полутемном классе и быстро пролистывала ленту в соцсетях, не то пытаясь успокоиться, не то надеясь, что найдутся какие-то ответы. В местной группе она наткнулась на пост об очередной растерзанной собаке. И хоть и чувствовала, что это плохая идея, залезла в комментарии.
«Боже, какой ужас! У нас кошка пропала неделю назад. Жила с нами восемь лет, мы всегда ее без страха отпускали погулять – она погуляет-погуляет и максимум через день-два возвращается. А сейчас не вернулась. Я искала, поспрашивала по соседям, никто не видел. Что же это творится? Бродячие собаки? Так нет их здесь вроде…»
«У меня двух кур утащили. Думал, лиса, но теперь что-то засомневался…»
«Не лиса это и не бродячие собаки. Я думаю, какая-то птица. Видел недавно, что-то было на дереве. Может, сова? Или коршун?»
«Какая еще сова?! Сова утащила хаски? Чушь не неси!»
«Некоторые хищные птицы – орлы, например, грифы, кондоры – могут даже ребенка утащить!»
«Ты у нас когда-нибудь видел грифа?! Что за бред?! Не пугайте людей зря!»
Тамара вернулась на стену группы. Полистала несколько объявлений о пропаже кошек, собак, одного кролика. Все исчезли в окрестностях Кранца. В груди все сильнее трепетала паника. У нее в комнате, прямо посреди ковра, все еще лежала мертвая лиса. Получается, кто-то видел, как она положила труп к в контейнер, кто-то вытащил его оттуда, разорвал пакет и принес трупик обратно. Прямо к Тамаре в комнату. И положил на самое видное место, чтобы показать: я все знаю, ты избавилась от моего подарочка. А еще этот кто-то снова открыл чердачный люк. И возможно, до сих пор был там, наверху. И ей, Тамаре, придется сейчас вернуться в эту комнату, навести там порядок, сделать что-то с мертвой лисой, которая странно пахнет и у которой мех слипся от крови. Кажется, в ее вспоротом животе даже что-то копошилось…
Нет уж. Тамара обхватила голову руками. Нет, с нее хватит. Дрожащими пальцами она нашла среди быстрых номеров мамин, нажала на «вызов». Прождала целых пять гудков, прежде чем услышала мамин обеспокоенный голос:
– Тома? У тебя все в порядке?
– Нет, мам, не в порядке! – крикнула Тамара в трубку. И почувствовала, что дрожит от облегчения – так давно ей хотелось это сделать. – Заберите меня, пожалуйста!
В трубке колыхался джаз, но через пару мгновений музыка стала тише, будто мама отошла подальше от источника звука.
– Что случилось? Рассказывай!
– Мне подбросили дохлую лису! Я не понимаю, что это значит. Здесь пропадают животные, а раньше пропадали и люди. Вдруг я буду следующей?
На другом конце трубки росла встревоженная пауза.
– Детка, я ничего не понимаю…
– Это все Ангелика! Или не сама она, а…
– Милая, остановись. – В разговор вмешался папа, и Тамара поняла, что она на громкой связи. – Давай для начала проясним, кто такая Ангелика?
– Это девочка, которая жила здесь раньше со своим отцом.
– А где она сейчас?
– Наверное, умерла! Или ее убили, и теперь она мстит за что-то, а я… Я уверена, здесь что-то не так! Вы меня заберете?
Послышался вздох, потом треск, едва различимый шепот. Снова заговорила мама:
– Детка, мы общались вчера с Андреем Евгеньевичем. Он предупредил, что ты будешь проситься домой.
– Что? – Тамара опешила.
– Да. Он сказал, что тебе сейчас очень непросто и ты, возможно, захочешь сбежать в привычные для тебя условия, чтобы избежать перемен. И поэтому начнешь… Как бы это сказать? Сгущать краски.
– Сгущать краски?
– Драматизировать. Андрей Евгеньевич еще говорил, что у тебя конфликт с одноклассниками. – В мамином голосе слышалась усталость вперемешку с едва уловимым упреком. – Может быть, они так пытаются над тобой подшутить? Или…
– Или я все придумала?! – У Тамары будто предохранители сорвало. Глаза обожгло подступающей соленой волной. – Опять не нашла контакт, – начала она кривляться, передразнивая маму, – опять не вписалась и теперь думаю, как бы свалить? Та́к вы про меня думаете?! Вы меня просто бросили, сбагрили сюда, чтобы не мешалась со своими проблемами! Чтобы из меня тут вылепили то, что вам нужно! А сами наслаждаетесь жизнью и, наверное, радуетесь, что меня нет! И даже не думаете, что здесь со мной происходит!
– Давай отложим этот разговор до завтра, – холодно ответила мама. – Ты и так наговорила нам много обидных слов, которых мы совсем не заслужили.
– Мы переговорим сегодня с Андреем Евгеньевичем, пусть он проверит эти случаи, про которые ты говоришь. Тебе правда принесли мертвую лису? И ты перед этим никого сама не обижала, ни с кем не ссорились? Ты уверена, что…
Тамара прерывисто вздохнула. Бесполезно. Ей все равно не поверят. Она как тот мальчик, который кричал: «Волк!» Это уже третья школа, на которую она жалуется, – конечно, родители считают, что дело в ней и только в ней.
– Нет, не уверена. – Тамара приложилась лбом к холодному оконному стеклу, сквозь которое было видно темную гладь озера. – Вообще-то это могла быть хищная птица. Она могла уронить лису мне на подоконник. В местной группе писали, что здесь водятся хищные птицы… Орлы и еще кто-то.
Воцарилась тишина, и Тамара почти увидела, как ее родители переглядываются и пожимают плечами.
– Точно? Может, все-таки обратиться к учителям?
– Не надо. Я просто ошиблась. Извините, что напугала.
– Мы очень за тебя волнуемся. И готовы в любой момент тебя забрать, если для этого будет повод. Но нужно четко понимать, что, если уехать сейчас, это будет большой шаг назад… Настоящее поражение.
– Да, мам, я понимаю. – Тамара нетерпеливо вздохнула. Все вышло именно так, как она и боялась, и слушать долгие рассказы о том, сколько для нее делают и как ей желают добра, Тамаре совсем не хотелось.
Интересно, что, когда у нее поднялась температура, родители готовы были тут же за ней примчаться, но когда болеет не тело, а что-то внутри нее, это кажется им ненастоящим, несущественным, невидимым.
– Созвонимся завтра, – только и успела сказать мама, прежде чем Тамара оборвала ее поспешным «Ага, пока!» и положила трубку.
Пустой темный класс тонул в сумерках. Они укрывали Тамару, как холодное вязкое одеяло. Она зябко повела плечами и поняла, что еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.
Глава 35. Я все видел
Пальцы впивались в рыхлую землю, в стороны летели крупные мокрые комья. Тамара то и дело останавливалась, сдувала со лба мешающие ей пряди, вслушивалась в темноту. Темнота отвечала влажным шепотом листьев, сонным плеском воды и собственным сбившимся дыханием.