Наконец небольшая ямка была разрыта, а Тамара порадовалась про себя, что недавно шли дожди, но при этом еще не успели ударить заморозки. Заново завернутый в пакет труп лисы ухнул в черное земляное нутро. Тамара потянула влажную горку и быстро забросала трупик комьями почвы. Прихлопнула ладонями, потопала сверху для верности, накидала мокрых и безжизненных, как тряпочки, листьев. Отошла в сторону, пытаясь понять, не бросается ли эта могилка в глаза. Сейчас, в темноте, сказать было сложно, и Тамара решила, что придет завтра и посмотрит еще раз. Нельзя было, чтобы кто-то увидел, узнал. Особенно она.
За спиной что-то затрещало, потом зашелестело, как рукав куртки о тело: вж-вж. Тамара подпрыгнула, обернулась, сжимая зубы, чтобы из них не вылетел визг. Сзади ничего не было. В следующее мгновение что-то закрыло луну, и без того, как в вату, завернутую в плотные облака, и тут же пропало. Тамара почувствовала, что дрожит. А еще ощутила, какой нелепой была эта затея: продираться одной сквозь парк, рыть трясущимися от холода пальцами могилу и надеяться, что тут, где каждый сантиметр темноты вибрирует от чужого присутствия, тебя никто не заметит. Но ничего умнее она все равно не могла придумать, а оставаться в комнате с мертвой лисой тоже не собиралась.
Тамара посмотрела на свои руки, попыталась отряхнуть их от земли и лисьей крови, но тщетно: грязь только размазывалась по коже, под отросшими ногтями образовалась жуткая черная кайма. Джинсы и пальто тоже были перепачканы. Надеясь, что никто не застанет ее в таком виде, Тамара заспешила обратно к зданию школы: она понятия не имела, как будет объяснять, что делала, если ей начнут задавать вопросы. Скажет, что упала?
Парк словно нехотя выпустил ее из своих дрожащих, влажных, тенистых объятий. Тамара набрела на тропинку, вьющуюся вдоль пруда, и, то и дело оглядываясь, шагала вдоль кромки воды. Ей хотелось сорваться на бег, но каждый раз, как она ускоряла шаг, ей казалось, что камушки под ее подошвами шуршат оглушительно громко. Наконец и парк, и пруд остались позади, Тамара пересекла лужайку перед зданием школы, стараясь держаться в тени, чтобы из окон ее никто не увидел.
– Снова ты, – раздалось из темноты, и в следующее мгновение в лицо Тамаре ударил луч света.
Она прикрылась руками. Сначала ей показалось, что на нее направили прожектор, как в фильмах про сбежавших преступников. Но когда Тамаре удалось разлепить слезящиеся от света глаза, стало понятно, что это просто фонарик на телефоне. А сам телефон держит в руках Артем Самбуров. Его лица против света разглядеть не удалось, но зловеще сияли отражающие полосы на рукавах куртки, ее подоле и капюшоне. Восхитительно! Просто великолепно!
– Что ты здесь… – выдохнула Тамара, не понимая, радоваться ей, что это всего лишь Самбуров, или, наоборот, насторожиться.
– Нет, это ты мне скажи, что ты здесь делаешь? – усмехнулся Артем, не убирая фонарик. – Шляешься где-то по ночам, хрен знает что делаешь. Что у тебя с руками?
– Не твое дело! – Тамара огрызнулась и сделала шаг в сторону, чтобы выйти из-под прицела фонарика.
– В смысле, не мое? Я за тобой давно наблюдаю и могу сказать, что ты затеваешь какую-то хрень.
– Тебе-то какая разница?
– Я вообще-то тоже тут учусь, и мне проблемы не нужны. Здесь до меня хотя бы никто не докапывается, и я не хочу, чтобы какая-то психопатка все тут испортила и школу прикрыли.
– Я не психопатка! – взвилась Тамара. И тут же поняла, как дико выглядит: грязная, растрепанная, оскалившаяся.
На лице Артема, которое наконец можно было разглядеть, расползлась кривоватая ухмылка:
– Ага, заметно. Я читал про тебя, ты двинутая. У твоей школы после того, как ты там что-то подожгла, были неприятности – менты приезжали, разборки какие-то начались. Мне здесь этого не нужно.
– И что? – ощерилась Тамара.
– А ничего. – Самбуров снова поднял телефон, несколько раз щелкнула камера. – Я видел, ты что-то закопала, у меня есть фотки. Расскажу Озерову, пусть он разбирается.
– Надо же, какой законопослушный! – От бессилия и страха Тамара решила перейти в наступление. – Я тоже про тебя кое-что читала, и у меня тоже, знаешь, есть вопросики, почему ты ходишь тут в темноте, кого выискиваешь…
Лицо Артема на секунду вытянулось, потом он сделал несколько размашистых шагов к Тамаре, навис над ней и прошипел, обдавая ее запахом табака и ментоловой жвачки:
– Ты ничего не знаешь! Даже не смей…
Договорить он не успел.
– Что тут происходит?
Луч стрелой рассек темноту. Тамара отскочила от Артема, словно ее облили ледяной водой, и увидела Леру Чистову, которая куталась в коротенькую светло-розовую курточку. Никто не ответил, поэтому она перевела подозрительный взгляд с Артема на Тамару и снова спросила:
– Что вы тут делаете вдвоем?
Тамара поняла, что краснеет. Из-за всего, что ей только что пришлось пережить, из-за внезапной встречи с Самбуровым, который следил за ней, и теперь еще из-за этого вопроса: Лера словно уличала ее в чем-то, пыталась пристыдить. Слова для ответа, как нарочно, не приходили – застряли где-то в горле. Да и что можно было ответить? Правда была слишком дикой, а подходящую ложь Тамара сочинить не успела. Артем, как назло, тоже молчал. И даже отвел взгляд в сторону, избегая смотреть на Леру.
– Та-а-ак, – угрожающе протянула та. Голос подрагивал не то от обиды, не то от злости.
– Да ничего не делаем, – буркнул наконец Самбуров.
– И мы не вдвоем! – с отвращением выпалила Тамара и сделала еще шаг в сторону, чтобы оказаться подальше от Артема.
– Понятно, – процедила Лера и метнула в Самбурова испепеляющий взгляд. – Не ожидала от тебя такого. Ты же смеялся над ней все время, говорил, что она тронутая и похожа на квадрат…
– Какого «такого»? – взвился Артем. И Тамара, несмотря на переполняющую ее ярость, несмотря на темноту, заметила, что он тоже почему-то краснеет. – Какого, блин, «такого», Лер? Не знаешь ничего – не говори. И я тебе вообще-то не собственность – с кем хочу, с тем и общаюсь, даже с ней…
– Вот так, значит?
Дослушивать эту ссору двух влюбленных Тамара не стала. Ей, конечно, хотелось наорать на них обоих, двинуть Артему как следует по его самодовольной скуластой морде, а Леру… Ух, лучше было даже не думать о том, что она мечтала сделать с Лерой. Но сейчас был самый подходящий момент, чтобы улизнуть.
Поэтому, пока они орали друг на друга, она скользнула в тень, пробежала рысцой вдоль стены школы и юркнула в оставшуюся приоткрытой тяжелую дверь.
Глава 36. Хорошо, что не получилось
Разбудило Тамару тоненькое чириканье. Все еще плавая по волнам вязких и тревожных снов, в которых она убегала по темным лабиринтам от мертвой лисы со стелющимися по полу внутренностями, Тамара потянулась к телефону и поднесла его к лицу. Когда ей удалось разлепить глаза и сфокусировать взгляд на экране, она увидела сообщение от Полины:
«Ну что, идем? Ты готова?»
Тамара застонала. Они же вчера договорились погулять, она обещала Поле и, конечно, забыла. Еще бы не забыть – после того, что она нашла вчера в своей комнате. Захотелось ответить, что она хочет поспать и лучше бы им погулять в другой раз. Но Тамара почувствовала, что это будет некрасиво: Поля может обидеться, а она не в той ситуации, чтобы разбрасываться друзьями. Даже потенциальными.
«Почти! 5 минут – и приду».
Когда на сообщении появились две синие галочки, Тамара нехотя откинула одеяло и потянулась за чистыми колготками и джинсами…
– Я тебя точно не разбудила? У тебя такой сонный вид…
– Нет, все в порядке. – Тамара носком ботинка отбросила в сторону рыжий осиновый лист и поглубже сунула руки в карманы. – Я по утрам всегда такая.
– Красиво тут, да? – Поля кивнула куда-то в сторону, как бы желая указать и на зеркальный пруд, который сейчас пошел складками из-за ветерка, и на редеющие рыжие кроны, и на петляющие среди деревьев тропинки, и на тяжелое осеннее небо, грозящее вот-вот пролиться дождем.
– Да, очень… – протянула Тамара, не зная, что еще сказать. Разговор не клеился.
– Когда ты смотришь на такое, тебе не хочется рисовать?
Тамара замотала головой:
– Не знаю… Не особо…
– Слушай… а почему ты так не любишь об этом говорить? – помолчав, спросила Поля. – Это же здорово… То, что ты делаешь. Почему ты не радуешься?
– Просто все так… внезапно. – Тамара тщательно подбирала слова. – Раньше я никогда не делала ничего особенного, и мне непривычно. Кажется, что я…
– Самозванка?
– Да! – Тамара с благодарностью посмотрела на одноклассницу.
Та улыбнулась, убрала в сторону рыжую прядь, которую ветер бросил ей в лицо.
– Я, когда еще занималась гимнастикой, тоже так себя чувствовала. Постоянно! Как будто все остальные – настоящие гимнастки, а я так – просто рядом попрыгать пришла. И сейчас на меня покажут пальцем и скажут: а ты что здесь делаешь?
– Вот! Именно! – радостно закивала Тамара, но тут же поникла: она, в отличие от Поли, и правда была самозванкой. Во всяком случае, в рисовании. И в алгебре. И в английском. Поля крутила ленту и садилась на шпагат сама, по-настоящему, а она…
– Почитай в интернете про синдром самозванца. Говорят, он у всех бывает, кроме самых самоуверенных. И сомневаться в себе даже хорошо иногда.
– Даже синдром такой есть?
– Ага. Так что не переживай, ты не одна такая.
– Я не об этом переживаю. – Тамара наклонилась, подняла с земли камушек и запустила в воду. – Просто, если вдруг я и правда самозванка и все это так, пшик… Что я тогда буду делать?
– То же, что и обычно, – пожала плечами Поля. – Будешь просто собой, Тамарой Колокольцевой.
– Просто собой… – повторила Тамара. – Но это же… Скучно. Это значит быть серостью…
– Ну а даже если так? – Поля посмотрела на нее вопросительно. – Что с того?
Тамара запнулась.
– Не знаю… А ты здесь разве не для того, чтобы раскрыть себя, развить новые способности и все такое? Тебе разве не хочется быть особенной?