Глава 50. Рожденная в хаосе
Артем с тревогой заглянул ей в лицо, потом вскинул голову:
– Слышишь?
– Что? – Тамара покрутила головой.
– Как будто дверь скрипнула, но далеко… Или мне показалось? Здесь все время что-то мерещится.
– Я не слышу, – ответила Тамара, окунувшись на полминуты в тишину. Но то, что сказал Артем, ей не понравилось. Когда ты оказался в темном подземелье на минус каком-то этаже и слышишь скрип двери, ничего хорошего это не означает.
– Ты сказала, что открыла дверь. Помнишь, где она?
– Кажется, – посмотрела Тамара в одну сторону, потом в другую, – там. Но я не уверена. Думаешь, стоит туда идти?
– Если он запер Ангелику там, значит, именно там она и умерла…
«Искать по ночам могилы, чтобы кого-то перезахоронить, – еще один штамп» – так, кажется, сказала Соня? И дело не только в штампах: любой дурак знает, что глупо вот так спускаться в подземелье, где могут жить призраки. На этом погорел не один десяток персонажей самых разных ужастиков – и хороших, и совсем нелепых. Но Тамара уже была тут, и ее не отпускала мысль, что она может понять, что здесь случилось, и, может быть, остановить Ангелику. Причем ей для этого осталось совсем немного.
– Ладно, пойдем. Надеюсь, я не ошиблась.
Они в молчании вышли из операционной, пересекли широкий проход, потом еще один. Тамара несколько раз останавливалась, пытаясь найти что-то знакомое, но ничего не находила.
– А это еще что? – Артем остановился, указывая на груду коробок в углу зала.
Тамара подошла ближе, поводила фонариком. Нет, не коробки. Большие прямоугольные клетки, поставленные одна на другую. А внутри… Она зажала рот рукой.
– Черт… – протянул Артем, который тоже все разглядел. – Так вот где он их держал…
Луч фонарика задрожал, высвечивая острые ребра, пожелтевшие зубы, пустые глазницы, вытянутые бедренные кости, позвонки разных размеров. А еще крылья. Вернее, остовы крыльев, – они топорщились, как спицы от зонтиков, больших и маленьких. В какой-то момент Тамаре показалось, что она видит пальцы. Тоненькую человеческую руку, почти детскую. Крошечные косточки, хрупкие, почти фарфоровые. «Пропала фройляйн из соседней деревни» – так, кажется, писала Ангелика? Тамара содрогнулась и зашагала прочь: ей не хотелось рассматривать, кому принадлежат эти кости и есть ли там крылья.
Они прошли еще немного. В прошлый раз Тамара нашла дверь случайно – когда бежала от того, что гналось за ней. Или ей только казалось, что гналось. Стоило только подумать об этом, как темнота за спиной стала плотнее, – и Тамара была почти уверена, что слышит тихий шелест и едва различимое клацанье по каменному полу. Фонарик в руке вдруг погас, и Тамара словно нырнула в банку с чернилами. Стараясь успокоить подступающую панику, она нажимала боковые кнопки на телефоне, но тот не реагировал. Тамаре стало страшно, что он разрядился и они с Артемом останутся тут, пока кто-то их не найдет. Может быть.
– Артем, – позвала она жалобно.
Он не ответил.
– Эй… – повторила Тамара и услышала, как дрожит ее голос.
Она обернулась в одну сторону, сделала несколько шагов, потом повернулась в другую – и поняла, что уже не понимает, откуда пришла и куда направлялась.
Вокруг плескалась темнота – безбрежная, неисчерпаемая. И вот эта темнота всколыхнулась, и Тамара увидела, как вырисовываются во мраке острые изломанные контуры – не то руки, не то лапы, не то крылья. Странная трехпалая ладонь, завернутая в черноту, медленно протянулась к Тамариному лицу. Она закричала – так отчаянно, так утробно, как никогда до этого, кажется, не кричала.
Она взмахнула руками, защищаясь, попятилась… И через два шага уперлась лопатками во что-то теплое и податливое. Тамара услышала, как с ее голосом сливается еще один, низкий и тоже смертельно напуганный, дернулась, споткнулась, завалилась набок, ухватив пальцами мягкую ткань. В следующее мгновение она налетела на стену, и к какофонии звуков прибавилось глухое металлическое бум.
В глаза ударил луч света, и Тамара поняла, что это включился ее собственный фонарик, который она так и сжимала в ладони. Задыхаясь, она бросила луч в одну сторону, потом в другую, пока не увидела перед собой бледное, изрезанное тенями лицо Артема.
– Ты что творишь? – Он с трудом дышал и даже схватился за сердце. – Я чуть не умер!
– Я видела… – Тамарин голос взлетел на октаву выше, чем обычно. – Я видела…
Она посветила за спину Артему: там ничего не было.
– Что ты видела? Кого?
– Я… – Тамара поняла, что не хочет это описывать и уже не знает, можно ли доверять собственным глазам. – Почему ты не отвечал?! Я тебя звала!
– Не успел просто! Только рот открыл – ты как заорешь!
Тамара шагнула в сторону, и что-то ткнулось ей в поясницу: твердое, холодное. Она посветила – и луч фонарика блеснул на большой изогнутой ручке, напоминающей штурвал корабля. Или сейфовый замок.
– Это она? – Артем схватился за ручку, потянул ее на себя.
Сердце у Тамары ухнуло в ноги: она же не помнит код! В прошлый раз она подсмотрела его где-то, набрала почти наугад, а теперь ни за что бы не смогла повторить. Но дверь, к ее удивлению, протяжно скрипнула и двинулась на Артема.
Они оказались на пороге небольшой комнаты или скорее камеры. Артем шагнул внутрь, Тамара пошла следом, освещая путь. Под подошвами что-то раскатывалось и хрустело. Фонарик плясал по каменным стенам и ржавому остову кровати с сетчатым дном, по перевернутому деревянному ведру и сероватым лоскутам ткани, по крохотным белым косточкам, плотным ковром устилающим пол.
Тамара зажмурилась.
– И это все? – В голосе Артема нельзя было не услышать растерянность.
Больше в камере и правда ничего не было. Никаких следов Ангелики. Или того, что от нее осталось.
Тамара стояла посреди камеры и растерянно оглядывалась.
– Почему? Ведь должно было остаться хоть что-то… Или нет?
Артем носком кроссовки поворошил кости на полу.
– Скелет, возможно. Но здесь только крысиные. Или мышиные… Даже знать не хочу. Если мы ничего не видим, может, ее тут и не было?
– Может… – Тамара размышляла о том, что происходит с останками человека. Могут ли они со временем рассыпаться в пыль? Можно ли их сжечь дотла? Мог ли Нойманн просто вынести отсюда тело девочки и оставить его в другом месте? И если так, то что им тогда делать?
– Надо выбираться, – поморщился Артем. – Мне здесь совсем не по себе. Чувствуешь этот запах?
Тамара чувствовала и запомнила еще с прошлого раза. Протухшее мясо. Сгнившие фрукты. Кровь.
– Я не знаю, что здесь было, но явно ничего хорошего. Это все выглядит как идеальное убежище маньяка. Может, охрана уже десятый сон видит и мы спокойно выйдем за ворота. А потом… ну, решим что-нибудь на свежую голову.
– Да. – Тамара кивнула.
– Посвети сюда на секунду. – Артем провел пальцами по стене.
Под его рукой, прямо на камнях, можно было различить три длинные борозды, идущие параллельно. Такие же отметины виднелись еще в нескольких местах, и больше всего они напоминали…
– Царапины? – удивился Артем. – Кто мог такие оставить? Кого он здесь держал, этот Нойманн?
Тамара отступила к двери и посветила на пол, чтобы не споткнуться. В глаза бросилось что-то длинное, темное. Она наклонилась, поморщившись, отбросила в сторону несколько обглоданных косточек и вытащила перо. А следом еще одно. Целый ворох перьев, разбросанных по полу вперемешку с крысиными остовами.
Тамара сделала еще пару шагов и зацепилась взглядом за ветхие тряпки. Преодолевая отвращение, она подняла их с пола кончиками пальцев и попыталась расправить одной рукой. Ей это не удалось, но все равно стало понятно, что она держит рубашку. Детскую ночную рубашку, покрытую бурыми и желтыми пятнами. Точнее, то, что от нее осталось: кто-то разорвал ее в нескольких местах так, что она едва не разваливалась на лоскуты.
Тамара бросила рубашку, снова посмотрела на перья и на царапины. И прошептала:
– Ее тут нет.
– Да, я вижу, я же о том и говорю. Пошли…
– Нет, ты не понял. Тут вообще нет никаких призраков. И не было. Потому что здесь никто не умирал.
– То есть как это?
Тамара обвела взглядом комнату.
– Нойманн же хотел, чтобы Ангелика превратилась во что-то другое.
– И?
– И она действительно превратилась. Только не в то, на что он надеялся…
Артем посмотрел на нее сначала недоверчиво, а потом с пониманием:
– Думаешь, Ангелика все-таки стала… танцующей звездой?
– Рожденной в хаосе, страдании и тоске…
– И это на самом деле не ангел, а монстр?
– Кажется…
– Но как она выжила, если была заперта столько лет? Что она…
Видимо, Артем хотел сказать «ела», но, коснувшись взглядом косточек у себя под ногами, осекся. Тамара кивнула:
– И не только. Ее же несколько раз выпускали, сначала когда тут был санаторий, потом когда открыли интернат и вот сейчас. А она каждый раз… охотилась.
– Причем по-крупному. – Артема передернуло. – А потом что? Наедалась до отвала и спала, как медведь? – Он попытался спрятать страх за смешком.
– Как ящерица, – прошептала Тамара.
– Что?
– Есть один тритон, он провел в анабиозе почти сто лет, а потом спокойно проснулся. И некоторые другие животные тоже так могут, если условия неблагоприятные. И даже человек, правда недолго…
– А что она такое, мы вообще не знаем. И на что способна.
– Да.
– Но чего же она тогда хочет?
– Чего бы ты хотел, оказавшись на ее месте? – упавшим голосом спросила Тамара. – Если бы с тобой сделали то же самое?
– Убивать, – почти не колеблясь ответил Артем. – Разрушить все до основания.
– И можно ли ее теперь останови…
Договорить Тамара не успела. Они услышали, как к двери приближаются уверенные шаги.
Глава 51. Плата
Сначала на пол упал яркий холодный свет, а потом Тамара, заслонив глаза ладонью, увидела, как в дверном проеме возник силуэт, окруженный сиянием.