Трель телефонного звонка зудит над ухом, заставляя проснуться. На ощупь нахожу злосчастный гаджет и, не открывая глаз, принимаю звонок.
– Алло, – бормочу сонно.
– Иван Сергеевич, доброе утро. – Бодрый голос адвоката впивается в мозг, заставляя его начать работать. – Извините, если разбудил.
– Все нормально, – тру пальцами глаза и кое-как их разлепляю.
– Вы не забыли о нашей встрече?
– Конечно нет, – вру и скольжу взглядом на часы – восемь. Блин, будильник я, видимо, не слышал. Проспал.
– Тогда через два часа жду вас у себя. Надеюсь, удалось узнать подробности по нашему делу?
Закатываю глаза. Конечно, я и не вспомнил вчера ни о каком деле. А отмахнуться не получится. Надо решать проблему. Да чтоб тебя! Раздраженно бью кулаком по постели и резко сажусь.
– Приеду и все расскажу, – уверенно обещаю, мысленно прокручивая, какие вопросы нужно обязательно задать. Держись, Вика, нас ждет еще один неприятный разговор. Но это нужно в первую очередь для тебя.
– Тогда до встречи.
– Да, до встречи.
Сбрасываю звонок и небрежно кидаю телефон на кровать. Взъерошиваю волосы, думая, как все везде успеть. Сначала адвокат, потом Лютаев. А для начала хотелось бы посмотреть досье на этого мудака и хотя бы примерно понимать, на какие рычаги давить при разговоре. Вряд ли он окажется белым и пушистым.
Но сперва разговор с Викой. Самое сложное испытание. Надеюсь, она не станет все усложнять и не начнет меня избегать после вчерашнего?
Вздыхаю и поднимаюсь на ноги. Срочно в душ и крепкий кофе. Мне жизненно необходим конский заряд бодрости. Не выспался жутко, а день обещает быть насыщенным на события.
Глава 15 Виктория
Маленькая ножка скользит по моему животу и замирает. Сквозь сон прижимаюсь теснее к дочке и вдыхаю родной, самый любимый запах. Улыбка сама по себе растягивает губы. Как же я соскучилась по таким сладким моментам.
– Мам, я выспалась, – раздается над ухом сонный детский голос. – Пообнимаемся?
Не дожидаясь ответа, Нюся удобно устраивается на моей руке и притягивает за шею к себе. Позволяю ей все. Утренние нежности – наш неизменный и любимый ритуал.
– Ты спишь? – лукаво спрашивает и нетерпеливо ерзает.
– Сплю.
– А папа уже плоснулся?
– Не знаю, – улыбаюсь, не открывая глаз, выбираю удачный момент и начинаю целовать нежные щечки.
– Ну мама, – смеется Нюся и вырывается из моих объятий. – Ты хулиганка.
– Такая же, как и ты, – привстаю на локтях и наблюдаю за ней.
Вальяжно тянется и слезает с кровати, натягивает тапки и бежит в ванную комнату, а я откидываюсь на подушку и погружаюсь в свои мысли.
События вчерашнего вечера не отпускают ни на минуту. Чудовищная правда, что открылась так неожиданно, буквально раздавила меня. Никогда себе не прощу, что оказалась такой дурой. Как я могла поверить в то, что Ванечка может так поступить со мной? Хотя, к чему скрывать, я всегда сомневалась в нем. Точнее, была не уверена в себе. Никогда не понимала, что он может найти в такой, как я. Вокруг Ивана всегда крутились яркие и роскошные женщины. А я по сравнению с ними всегда была серой и невзрачной мышью.
Ложь его матери попала в плодородную почву в моем сознании и без труда пустила корни сомнений. А дальше уже я все сделала сама. Разрушила свою и его жизнь. Безжалостно разрубила нити, что так крепко связывали нас. Уничтожила себя для него. Наше расставание – лишь моя вина.
Смахиваю слезы, выступившие на ресницах. Как теперь справиться с этим непосильным грузом? Как дальше жить после всего этого?
– Мама, я умылась. – Нюся вбегает в комнату и запрыгивает на кровать. – Где моя одежда?
– Ты моя молодец, – мягко целую ее. – Вон там на стуле. Принеси расческу.
– Не надо, меня тетя Галя пличешет, – торопливо переодевается и бежит к выходу.
– Ты куда? – провожаю недоуменным взглядом.
– Блинчики печь, – скрывается за дверью, и в коридоре слышатся ее быстрые шаги. – Тетя Галя, я плоснулась! – кричит на весь дом, а я лишь качаю головой. Пора и мне вставать.
Быстро принимаю душ и привожу себя в порядок. Заплетаю влажные волосы в косу и спускаюсь. По дому уже вовсю расползается аромат свежей выпечки. И вроде все хорошо, но на душе как-то неспокойно. Чувствую себя ужасно неуютно от всей этой ситуации и даже не представляю, как буду смотреть в глаза Ванечке.
Вхожу в кухню и вижу, как моя озорница ловко переворачивает лопаткой блин. Галина Федоровна поправляет и хвалит ее. Какое удивительное радушие.
– Доброе утро, – тихо здороваюсь и присаживаюсь за стол, чтобы не мешать поварам.
– Доброе утро, Виктория, – улыбается мне Галина Федоровна. – Завтракать будете или только кофе?
– Мама, блинчики очень вкусные, – встревает в разговор Нюся. – Поплобуй, я же сталалась!
– Обязательно попробую, – улыбаюсь ей. – Только сначала кофе, если можно.
Взбодриться и прояснить голову сейчас совсем не помешает.
– Конечно. Сейчас сделаю.
– А Иван уже ушел? – осторожно интересуюсь, стараясь не выдать волнения.
– Да что вы, – смеется Галина. – Он еще даже не спускался! Сейчас вот дожарим и пойдем его будить, да, Нюсь?
– Ага.
– А то работу проспит.
– Соня какой, – ворчит Нюся.
– Не надо меня будить. Я уже сам проснулся. – За спиной раздается голос, от которого все внутри стягивается тугим узлом. – Доброе утро.
– Папа, завтлак! – кричит Нюся и бежит к нему.
Иван подкидывает ее вверх, ловит и усаживает себе на руку.
– Что ты мне сегодня приготовила?
– Блинчики со сгущенкой, – важно загибает один пальчик. – Валеньем и… – загибает второй и задумывается.
– Сметаной, – подсказывает Галина Федоровна.
– Да! Сметаной!
– Ну тогда корми.
Смотрю на довольное лицо Ванечки и понимаю, что не имею права находиться ни в этом доме, ни рядом с ним. У него давно своя налаженная жизнь, а я лишь фрагмент прошлого. Сама отказалась от любимого мужчины, а теперь разве могу требовать вернуть все обратно? Да и как вернешь, когда те события всегда будут стоять между нами. Тяжело вздыхаю и отворачиваюсь, молясь лишь о том, чтобы не расплакаться от отчаяния.
– Как ты? – Мягкий шепот колючими мурашками рассыпается по коже.
Поднимаю глаза на Ивана, пытаясь уловить его настроение и понять, что он хочет услышать. Но его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций.
– Нормально, – нервно пожимаю плечами и облизываю пересохшие губы.
– После завтрака нам нужно поговорить. – Он серьезен и собран, отчего мне становится еще больше не по себе.
– О чем? – Голос предательски дрожит, выдавая мои эмоции с потрохами.
– Потом и скажу. – Иван улыбается и неожиданно целует меня в лоб. Присаживается на стул рядом и как ни в чем не бывало начинает любезничать с Нюсей и Галиной Федоровной. А я сижу в ступоре и совсем ничего не понимаю.
Блинчики пахнут восхитительно, но мне кусок в горло не лезет. Вяло ковыряюсь вилкой, лишь блестящие глаза дочери, глядящие прямо в душу, заставляют пропихивать в себя еду. Как ее обидишь, ведь она так старалась…
Иван сидит рядом и как ни в чем не бывало уплетает блинчик за блинчиком. Вот что за человек? Пришел, растревожил и спокойно завтракает, а я думать ни о чем не могу, кроме как о предстоящем разговоре. Волнение все сильнее расходится внутри, заставляя нервно подрагивать. Пытка какая-то…
– Мама, невкусно? – В голосе дочери сквозит неприкрытая обида.
– Ну что ты, малышка. Очень вкусно, – выдавливаю из себя улыбку.
Делаю глоток кофе, но что-то идет не так, и начинаю закашливаться, обливаясь вся. Да что ж такое! Вскакиваю на ноги и начинаю отряхиваться. Сердце колотится, как сумасшедшее, и хочется провалиться сквозь землю от стыда.
– Все нормально? – Иван тоже поднимается, но я жестом останавливаю его, не давая приблизиться.
– Простите, я сейчас вернусь, – громко ставлю чашку на стол и поспешно удаляюсь.
Тяжело дыша поднимаюсь и захожу в ванную комнату. Смотрю на себя в зеркало: бледная, губы дрожат, зрачки расширены. Как наркоманка какая-то. Включаю холодную воду и умываюсь, чтобы привести себя в чувство.
За спиной слышатся тяжелые шаги. Замираю и ошеломленно поднимаю глаза на зеркало. Нет, я не готова. Только не сейчас. Но Иван не спрашивает и уверенно заходит в ванную.
– Вик, у тебя все хорошо?
Смотрит сквозь зеркало прямо в глаза, а мои щеки вспыхивают от смущения. Словно я стою полностью обнаженная. Как же стыдно. Закусываю губу от досады и всеми силами пытаюсь держать лицо.
– Да, просто поперхнулась, – вытираю руки и лицо, чтобы хоть как-то спрятаться от его пронзительного взгляда.
– А мне кажется, не просто, – приближается, оказываясь за спиной. – Ты меня боишься или избегаешь?
– Что? – вздрагиваю и резко оборачиваюсь. – Не говори глупости.
Он так близко, что перехватывает дыхание. Господи, за что мне все это?
– Не давай повод. – Иван усмехается, но как-то по-доброму, без сарказма или иронии, чем ставит меня в очередной тупик.
– Не понимаю, – сжимаю виски ладонями и качаю головой.
– Пойдем. – Иван осторожно приобнимает меня и выводит из ванной в комнату. Усаживает на кровать и присаживается передо мной на корточки. – Ты с самого утра какая-то нервная и потерянная. Это из-за вчерашнего?
– Нет. То есть да. Я не знаю…
Судорожно вздыхаю. В его глазах столько нежности и заботы, что внутри меня происходит маленький армагеддон. Сердце врезается в ребра и мелко колотится в груди. Я тону в теплом взгляде Ивана, теряя остатки себя.
– Мне надо все переварить. Дай мне время, – умоляюще бормочу, очень надеюсь на понимание. Нечего мне ему сейчас дать. Я совершенно пустая или, наоборот, переполненная. Все чувства оголены и болезненны. Реагирую на него, но боюсь своей реакции. Все слишком запуталось.
– Я тебя и не тороплю. – Иван улыбается и поднимается на ноги. – Но поговорить придется.
– О чем?
– О Лютаеве. – Голос тяжелеет, явно слышатся стальные нотки. – Я сейчас еду к адвокату, и мне нужна информация по твоему делу.