– Я не хочу все это вспоминать, – встаю и отхожу к окну. От себя мне не спрятаться, но раскрывать душу перед Иваном слишком больно.
– Придется. Я должен все знать, чтобы понять, как помочь.
Не жалеет. Собственноручно добивает меня. Я понимаю, что он прав, но решиться так непросто.
– Зачем тебе это? Ты жил без нас столько лет… – смотрю на заснеженные крыши однотипных домиков и обнимаю себя, чтобы хоть немного согреться.
– Откуда ты знаешь, как я жил? – едко, жестко, с примесью такой боли, что становится не по себе.
Оборачиваюсь и ловлю его непроницаемый взгляд. Задела за живое, но не хотела…
– Прости, – шепчу одними губами.
– Могу я просто помочь матери своей дочери? – Его настроение меняется так быстро, что я не успеваю перестроиться. – Бескорыстно и безвозмездно.
– Хорошо. Спрашивай… – выдыхаю устало и прикрываю глаза.
Уже на втором вопросе понимаю, что зря все это затеяла. Чем больше я рассказываю, тем мрачнее становится Иван. Взгляд его тяжелеет, а мышцы напрягаются. Головой понимаю, что зря впутываю его в эту мерзкую историю, но уже не могу остановиться. В нем чувствуются сила и уверенность, а я так нуждаюсь в защите и поддержке. Он единственный, кто способен дать мне все это.
В комнате тишина. Выслушав мою историю от начала и до конца, Иван молчит. И я не произношу ни слова. Просто смотрю в окно и терпеливо жду, чего – сама не знаю. Какого-то завершения этого разговора, что ли.
– Вы любовники? – Вопрос заставляет вздрогнуть, хоть и произнесен он тихо и отстраненно.
– Что? – недоуменно поворачиваюсь, но Иван смотрит не на меня, а на свои плотно сжатые в замок пальцы.
– Ты спала с Лютаевым? – Его взгляд наконец касается моего лица. Все демоны, что сжирают его изнутри, отчетливо видны и понятны.
– Конечно нет! – выдыхаю возмущенно. – Как ты мог такое подумать?
– Прости, это важно. – По его лицу пробегает тень облегчения. – Я должен был спросить…
– У меня никого не было кроме тебя, – зачем-то вношу ясность. – Никаких других мужчин.
Иван смотрит в глаза долго, не моргая. Словно пытается понять, насколько правдивы мои слова. Но мне не в чем себя упрекнуть. Я никогда никого к себе не подпускала. Просто не могла после него. Просто не хотела никого другого. Он единственный в моей жизни и других не будет.
– Спасибо, – тихо произносит Иван и идет к двери, оставляя меня одну.
Без сил опускаюсь на кровать и прячу лицо в ладонях. Что ж так тяжело-то это все?
Глава 16 Иван
Встреча с адвокатом прошла довольно продуктивно. Благодаря рассказу Вики нам многое стало понятно, и удалось выработать стратегию дальнейших действий, в том числе защиты, если все-таки дело дойдет до суда. Но Анисимов уверен, что Михаил не пойдет на такие риски. И так слишком неаккуратно сработал, и, если раскрутить это дело, то пару статей смело можно повесить на него. Видимо, спешил. Странно все как-то… надеюсь, сейчас он прояснит ситуацию
Подъезжаю к офису Лютаева чуть раньше назначенного времени, но не спешу выходить. Несколько минут у меня есть на то, чтобы просмотреть досье, присланное Кириллом. Открываю на телефоне файл и мельком пробегаюсь по тексту. Ничего интересно, хотя чего я ожидал за такой короткий промежуток времени. «Глубже копай» – быстро набираю сообщение и отправляю.
Растираю ладонями лицо, чтобы хоть немного снять напряжение. Откидываюсь на спинку и прикрываю глаза. Надо настроиться на серьезный разговор, но мысли в голове не дают сосредоточиться. Вика, Вика, как ты, такая нежная, чистая, умудрилась вляпаться в эту грязищу. «Потому что тебя, идиота, не было рядом», – услужливо подсказывает внутренний голос, и он прав. Но у истории нет сослагательного наклонения. Я не был рядом, и это мой косяк. И проблемы теперь тоже мои.
«У меня никого не было кроме тебя. Никаких других мужчин», – звучит в сознании голос Вики, и хочется взвыть от боли раненым зверем. Девочка моя, ждала меня, а я, как последний идиот, искал способы забыть ее. Столько лет мы потеряли. Столько долгих лет. И я знаю, с кого спрошу за эту потерю. Но сначала надо разобраться с Лютаевым.
Шумно выдыхаю и качаю головой, отгоняя ненужные мысли и смиряя эмоции. Решительно выхожу из машины и ставлю ее на сигналку.
Поднимаюсь в офис. Секретарь Лютаева встречает в приемной.
– Добрый день, Иван Сергеевич, – расплывается в вежливой улыбке, но старательно отводит взгляд. Замечаю смазанную помаду на ее губах и слегка растрепанную прическу. Выводы напрашиваются сами собой, но это совершенно не мое дело.
– Добрый, – слегка усмехаюсь, но не подаю вида, что понял, чем она занималась несколько минут назад.
– Проходите, пожалуйста. Михаил Борисович уже ждет вас, – указывает направление и идет в сторону двери.
– Спасибо.
Иду за ней и окидываю оценивающим взглядом, пытаясь понять запросы Лютаева. Девушка, бесспорно, хороша, но не настолько, чтобы куролесить на рабочем месте. Он либо озабоченный, либо идиот.
Секретарь распахивает дверь, и я вхожу в кабинет. Встречаемся взглядами с Лютаевым, интуитивно устраивая дуэль. Пытается давить своей энергетикой, завоевывая выигрышную позицию, но я с легкостью выдерживаю натиск. Михаил первым отводит глаза, делая вид, что на что-то отвлекся, и поднимается на ноги.
Изучаю его. Всего несколько секунд, но мне хватает, чтобы сделать определенные выводы. Движения слишком торопливые, нервные. Лицо напряженное, руки сжаты в кулаки. Он явно ждал меня, а с секретаршей выпускал пар. И это либо ярость, либо страх и желание самоутвердиться. Усмехаюсь одними уголками губ. Какой занятный персонаж.
– Приветствую, Иван, – подходит ближе и протягивает руку. Его голос нервно вибрирует, но старается скрыть это.
– Здравствуйте, Михаил, – пожимаю ладонь чуть сильнее, чем требуется. Дергается, но не подает виду, что больно.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Чай, кофе? – вежливый до скрежета зубов, но в каждом слове скользит неприязнь. Взаимная.
– Кофе, черный и без сахара, – присаживаюсь на стул и вальяжно откидываюсь на спинку.
Михаил делает знак рукой, и секретарша выходит из кабинета, оставляя нас наедине.
– Итак, – садится в свое непомерно роскошное директорское кресло. – Чем обязан вашему визиту?
– У меня к вам важный разговор.
Захожу издалека, все еще раздумывая, с какой стороны подступиться к нужной теме. Главное, поймать его настрой и не спугнуть, иначе он ничего не скажет. И мой визит окажется напрасным.
– Заинтриговали, – расползается в гаденькой ухмылке.
Легкий стук в дверь, и вновь появляется секретарша. Ни слова не говоря, ставит передо мной и Михаилом чашки и так же неслышно удаляется. Делаю малюсенький глоток кофе и едва не выплевываю его обратно. Какая же гадость. Это не кофе, а какая-то горькая бурда. А Лютаев вон пьет и не морщится. Отставляю чашку в сторону и скрещиваю пальцы в замок перед собой.
– Так о чем вы хотели поговорить? У меня не очень много времени…
– Да-да, я понимаю. – Цену себе набивает, но ничего, купим. – Я хотел поговорить про Альпинскую Викторию.
Вздрагивает и со звоном ставит чашку на блюдце. Впиваюсь в его лицо взглядом, жадно считывая эмоции, которые он не успел спрятать. Плохой актер. Палится на каждом шагу.
– Даже так… Как интересно… – Взгляд нервно мечется по комнате, но на мне не останавливается. Что ж, наживку Михаил заглотил. Пора и информацию выудить.
– Если конкретнее, меня интересует история с вашими часами…
– Вы меня, конечно, извините, – его губы расползаются в идиотской усмешке, – но каким боком это касается вас?
– Я хочу уладить это дело мирным путем.
Говорю спокойно и отстраненно, лениво растягивая слова. Словно меня эта тема не интересует совершенно. А Михаил начинает нервничать сильнее. Даже, скорее, бесится внутри себя. Как интересно…
– Это вряд ли… – вскакивает на ноги и отходит к окну, поворачиваясь ко мне спиной. Не очень вежливо, но мне искренне все равно. Я сюда не за любезностями пришел.
– Почему?
– Она украла мои часы и должна понести за это заслуженное наказание, – цедит он сквозь зубы и зарывается пальцами в волосы. Массивный золотой браслет с циферблатом ползет по запястью и замирает на его руке. Цену, впрочем, как и марку угадать несложно. Клоун.
– Но ваши часы у вас на запястье, – сухо указываю на оплошность и едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
– Это другие часы, – поспешно поправляет рукав пиджака и оборачивается ко мне. Смотрит в глаза, словно пытается там что-то отыскать, но я не выказываю ни одной эмоции, кроме откровенной скуки.
– Допустим, – с готовностью соглашаюсь. Ни к чему сейчас что-то доказывать. – Но не кажется ли вам, что сажать в тюрьму молодую девушку, еще и мать-одиночку слишком жестоко?
– Нет, не кажется, – недовольно поджимает губы. – Я выдвинул ей условия, по которым готов замять это дело.
Вот мразь. С трудом проглатываю этот выпад, но пожар внутри так просто уже не потушить. Мои демоны жутко изголодались, почему бы не покормить их и заодно не поставить этого мудака на место?
– Стать вашей любовницей? – надменно вздергиваю бровь и смотрю на него, как на полнейшее ничтожество. – Принуждать женщину к близости – это так низко и совершенно не достойно мужчины.
Михаил явно озадачен моей осведомленностью. Весь кипит, глаза яростно пылают, словно вот-вот испепелят меня, но он все же еще пытается сохранить видимость цивилизованной беседы.
– А можно нескромный вопрос? – хитро прищуривается.
– Попробуйте.
– С чего вдруг вы ее так защищаете? – Каждое слово густо пропитано желчью. – У вас какой интерес?
– Все просто, – хмыкаю и растягиваю губы в довольной усмешке. – Это моя женщина. И я буду защищать ее до последнего, – неспешно поднимаюсь на ноги и приближаюсь к нему. – Если надо будет, в глотку тебе вцеплюсь зубами.
– Где ж ты раньше был, защитничек? – бьет по больному. Но я с готовностью сдерживаю удар, и ни один мускул на моем лице не шевелится.