– Если б тебе было действительно так небезразлично, как ты говоришь, то ты не рисковала бы другими людьми. А если об этом узнают – я имею в виду о том, что ты следишь за этой семьей, – то что случится с твоим бойфрендом? Ведь он разгласил тайну усыновления. И это ты называешь состраданием?
– Он сам за себя ответит, – огрызнулась Люси. – Я его об этом не просила.
– Уверена, что тебе и не нужно было.
– Я просто хотела убедиться, что с ним все в порядке. С Джо Квиггом.
– А когда убедилась? Уже в первый раз, когда ты там побывала, ты увидела, что у него хорошая семья и дом. Дом, где живут люди, которые знают, что они делают. Зачем же ты поехала туда во второй раз? – печально добавила женщина.
– Не знаю, – пробормотала девушка.
– Они сообщили номер твоей машины, – объяснила Уилсон.
– А как это дошло до тебя?
– Неважно, – ответила женщина и посмотрела на крышку стола. Люси прекрасно понимала, что такая мелочь никогда бы не дошла до ее матери, если только она специально не следила за дочерью.
– Ты зачем за мной следишь? – спросила она внезапно.
– Я твоя мать, Люси. И у меня есть право интересоваться, что с тобой происходит. Видит бог, из разговоров с тобой ничего узнать невозможно. Но я волнуюсь за тебя.
Откровенность этого заявления застала мисс Блэк врасплох. Она неловко заерзала на стуле.
– А волноваться не о чем. Я просто выполняю свою работу. Ведь ты сама засунула меня в ОЗУЛ из-за моей «взаимной симпатии к беззащитным»… так ты, кажется, сказала?
– Испытывать взаимную симпатию – еще не значит становиться одной из этих самых беззащитных, – заметила ее мать. – Я знаю, что ты чувствуешь. Когда-то я тоже… Послушай, Люси, ты не можешь относиться к каждому делу как к своей личной трагедии. Потому что иногда преступника не удается поймать. А убийцы ходят по улицам этого города каждый день – даже те, кого мы когда-то поймали и посадили в тюрьму. И нам приходится смиряться с тем, что они опять вышли на улицы только потому, что было достигнуто Соглашение. И что же, нам всем надо чувствовать то же, что и ты?
– Тогда вы хотя бы будете знать, что можете что-то чувствовать.
– К чему такая мелодрама, Люси? – возмутилась ее мать. – Посмотри сама, до чего все эти чувства довели Тома Флеминга.
– Он хороший человек.
– Он за тебя отвечает, – неожиданно заявила помощник, вставая. – И должен был за тобой присматривать. А если он пьет, то не в состоянии этого делать. Его пьянство подвергает опасности тебя, а этого я терпеть не намерена.
– Не притворяйся, что беспокоишься обо мне, – сказала Люси, тоже вставая. Неожиданно она почувствовала, как комната закружилась вокруг нее; лицо ее стало горячим.
– Ну конечно, Люси, – ответила Уилсон. – Я действительно о тебе беспокоюсь.
– Так же как тогда, когда ты меня бросила? Оставила меня с отцом, которого тянуло к несовершеннолетним девочкам? Мне больше нравится, когда я тебе до лампочки. В этом случае мы обе, по крайней мере, знаем, на чем стоим.
Ее мать открыла рот, чтобы ответить, но проглотила свои слова. Вместо этого вернулась за стол, села и снова одела очки.
– У тебя остался последний шанс, Люси, – сказала она наконец. – Ты делаешь слишком много ошибок и рискуешь не только собой, но и другими. Твоя слежка за домом Каннингэма может обернуться против нас, если нам когда-нибудь удастся поймать его и отдать под суд. Это будет преподнесено как виктимизация[37] со стороны полиции. По-хорошему, за это тебя надо снимать с расследования. Но я даю тебе последний шанс. Выполни свою работу так, как от тебя этого ожидают. Вот и всё. И забудь о личных вендеттах, пока никто не пострадал.
Люси оставалась стоять, судорожно придумывая ответ.
– И престань беспокоить эту семью.
– Каннингэма или Джо Квигга?
– И ту и другую, – ответила ее мать.
Глава 48
Тара Галлахер сидела в ситуационной комнате, занятая подготовкой отчета на своем персональном компьютере. Рядом с ней стояли остатки ее обеда – вскрытый пакет с чипсами и открытая банка с диетической колой. Наклонившись совсем близко к экрану, девушка печатала одним пальцем.
– Задумалась? – спросила Люси.
– А, привет, – подняла глаза девушка. Она вернулась к экрану, тихо выругалась и исправила ошибку, которую только что сделала.
– С тобой всё в порядке? – спросила Люси, отодвигая стул и садясь рядом с Тарой.
– Затрахалась с этими чертовыми свидетельскими показаниями, – ответила девушка. – Все занимаются какой-то настоящей работой, а мне приходится писать какую-то фигню… Я с трудом могу разобрать половину этих записей.
– А где все остальные?
– Получили другие задания. В городе эпидемия избиений. Молодого парня избили сегодня по дороге на работу.
– Неделя рождественских вечеринок, – согласилась Люси, поняв вдруг, что совсем забыла о Рождестве.
– Тебе лучше знать, – кивнула Тара. – Мне кажется, что ты сильно ошиблась, когда пошла в ОЗУЛ. Но там ты хоть работаешь. А вот это все – просто вынос мозга.
– Бернс?
Тара опять кивнула, оглянулась, убеждаясь, что ее никто не услышит, и понизила свой голос до шепота.
– Знаешь, это прямо как какая-то группа однокашников. Твое лицо должно вписаться в общее фото. А мое не вписывается.
– Это все потому, что ты такая хорошенькая, – рассмеялась Люси. – Ну как такую мордашку можно вписать в какую-то фотографию?
– Сучка, – рассмеялась Тара, слегка похлопав подругу по бедру.
– Ты же знаешь, что я действительно так думаю, – продолжила Люси, радуясь, что ее обида на Тару за то, что она выдала Бернсу, что произошло на складе металлолома, прошла. Она знала, что Таре приходится нелегко в уголовном розыске. Не было никакого смысла злиться на нее за это. – А что ты сейчас обрабатываешь?
– Опрос населения по поводу похищения Финн.
– Но ведь она уже вернулась, – запротестовала Люси.
– А это ты ему расскажи. Все должно быть сделано согласно регламенту.
Сержант стала копаться в бумагах, горой лежавших на столе.
– В тот день, когда мы взяли Кэя в Фойлсайде, кто-то из наших переписывал адреса свидетелей. Они у тебя здесь?
– Ты мне все перепутаешь, – сказала Тара, шлепнув Люси по руке. – Здесь все лежит в обратном порядке.
– В обратном порядке? Это чтобы труднее было работать?
Тара рассмеялась.
– Просто я все так вытащила из коробки. Самые последние бумаги лежали сверху. Арест Кэя был до того, как опрашивали население. – Она порылась среди бумаг и достала рукописные листы с именами и адресами, прикрепленные к официальным бланкам. – Попались! – Тара положила бумаги на стол и стала их просматривать. – Работа Мики, – заметила она, прочитала первое короткое заявление, а потом перешла к следующему. – Боже мой… Ты только посмотри на это.
Люси наклонилась и стала читать показания. Первыми были показания пятидесятипятилетнего учителя, который был в ресторане с женой и детьми. Опрашиваемый заявил, что впервые обратил внимание на подозреваемого тогда, когда тот напал на офицера полиции и убежал. Опрашиваемый видел, как по центральному проходу преступника преследовали офицеры полиции.
– Ты только посмотри, сколько времени он тратил на каждого свидетеля, – сказала Тара.
Люси взглянула на информацию внизу бланков. Между показаниями было не более десяти минут.
– Он беседовал с ними по телефону, – решила Люси. – А потом просто тупо повторял одни и те же показания.
– Ленивый сукин сын. – На лице Тары появилась улыбка. – Погоди, теперь я все расскажу Бернсу, – добавила она, собирая листки.
Люси подняла руку.
– А не лучше ли будет показать, что истинного преступника Мики тоже допросил, но не обратил на его показания никакого внимания?
Для Мики это был бы удар под дых, хотя Люси и не имела ничего против него лично. Просто она не хотела, чтобы только что обнаруженные списки свидетелей попали в лапы к Бернсу до того, как она с ними ознакомится.
Было видно, что Тара разрывается между желанием покончить с Мики прямо сейчас и возможными выгодами, которые она сможет получить, если отложит расправу на несколько часов.
– Давай просто взглянем на мужчин, с которым он беседовал, а? Посмотрим, нет ли в них чего-нибудь необычного…
Тара нехотя села и положила бумаги на стол.
– Для начала у тебя есть список имен? Мы знаем, что потенциальный подозреваемый сидел за столом вместе с женщиной с ребенком. Давай посмотрим, есть ли у нас группы по три человека, где у мужчины фамилия отличается от фамилии женщины и ребенка.
Работа была не такой уж простой: имена давались простым списком, и группы людей определить было невозможно. Однако в конце концов они обнаружили всего восемь мужских фамилий, которые не совпадали с фамилиями их возможных спутниц.
– У нас есть свидетельские показания этой восьмерки? – спросила Люси. – Надо проверить их даты рождения. Возможно, это позволит вычеркнуть кого-то из них.
Сверяя фамилии с показаниями, они смогли определить, что двое мужчин из списка были старше сорока пяти лет. Хотя это не позволяло полностью исключить их из списка подозреваемых, не стоило забывать, что Сара Финн говорила о Саймоне Харрисе как о молодом человеке около двадцати лет. Четверо из попавших в список были подростками в возрасте от четырнадцати до восемнадцати. А вот теми, что постарше, без сомнения, стоило заняться. Одному из финальной двойки, Гордону Феллону, было двадцать девять лет. Возраст второго, Питера Белла, не был указан вообще.
– Он с ним даже не говорил, – поняла Люси. – Заполнил бланк, даже не поговорив с ним.
Люси хорошо понимала Мики. Кэй, с его приговором за педофилию, был пойман; зачем брать свидетельские показания у людей, которые все говорили одно и то же?
– Давай посмотрим их водительские удостоверения. Совпадут ли их фото с изображением, которое ОИК смог получить с камеры видеонаблюдения…