Это версия понравилась и Соату:
– Вы хотите сказать, если Жасан украл девочку, то, скорее всего, спрятал бы ее у дяди? Там никто не будет искать. Нужно идти туда. Однако пастухи не должны знать о наших планах, иначе опередят нас и спрячут девочку в другом месте. Случайно за нами не следят?
– Об этом не тревожься, – сказал Карыгин, – время от времени я оглядываюсь назад и пока никого не заметил. Кочевники уверены, что мы идем прямо к железной дороге.
– А далеко ли юрта Касыма от железной дороги? – спросил Семен.
– Около полдня ходьбы. Нам надо спешить.
Идея Карыгина столь захватила Семена и дала ему небывалую силу, что он готов был бежать туда. Так как Семен имел высокий рост, то шаги его были большие, и спутники едва поспевали за ним. Тяжелее всех пришлось Крыгину: вчерашнее вино давало о себе знать: тошнило, голова стала тяжелой, ноги ослабли. В душе геолог сожалел и ругал себя, хотя так бывало не раз, до следующей выпивки. На ходу Семен спросил о Касыме: «Что это за человек?» Как он смеет держать у себя краденого ребенка, неужели столь бессердечен?» По словам Карыгина, ему лет сорок, по характеру тихий, вежливый, на жестокого человека не похож. Дети у них рождались мертвыми, а после жена вовсе перестала беременеть.
В полуденный час устроили привал. Под знойным солнцем, на песке, ели хлеб с сухофруктами и все это запили водой из фляжки. Затем опять зашагали между барханами. Иногда геолог оборачивался назад: не следят ли за ними кочевники. Вроде никого.
Ближе к вечеру, обогнув высокий бархан, они добрались до юрты с загоном и веток саксаула. «Неужели здесь моя дочь? – мелькнула первая мысль. – Неужели конец всем моим мучениям?» Навстречу путникам уже бежала огромная рыжая собака, готовая укусить чужаков за ноги. Те бросали на нее гость песка, отпугивая ее. И все же собака вцепилась за ногу геолога. Тот выругался, успев ударить ее ногой со словами: «Вот гад, порвал брюки!»
– Если дочь здесь, я пришлю тебе из Москвы самый дорогой костюм.
– Костюм тут ни к чему. Куда ходить в этом наряде, даже на свидание не к кому. Вот если вяловые сапоги – другое дело. Буду век благодарен.
– Соат, а тебе что прислать?
– А вот мне костюм нужен, только не очень дорогой. Буду на свидание ходить, а после в нем поеду в Москву учиться.
Когда приблизились к юрте, из нее вышла женщина средних лет. Еще молодая, хотя на лице уже была сеть морщин. «Это Сарем – жена Касыма», – сказал геолог. Глаза у нее были грустные. Ко всему она испугалась чужих мужчин и укрыла часть лица белым платком. Карыгин сразу напомнил о себе:
– Сестра, вы не узнаете меня, я геолог. Два года назад я работал здесь. Я знаю вашего мужа. Где Касым-ака? Мы идем от большого колодца, от Ибрагим-бобо, и вот по пути решили зайти к вам.
И лицо женщины ожило, стало мягче. Геологи – хорошие люди, они не причинят зла.
– Мой хозяин пасет стадо, будет вечером. Заходите в юрту, будьте гостем.
Через минуту путники очутились в прохладной юрте. Та же обстановка, как у всех кочевников: сундук, ковры, стопка одеял.
Хозяйка спешно постелила новое одеяло, и гости уселись. Соат сразу представился:
– Извините, сестра, я милиционер из Кизляра, мы ищем русскую девочку, ее украли из поезда. Это случилось недалеко отсюда. Вот ее отец. Нам сказали, что эта девочка может быть у вас.
От такого обвинения глаза женщины стали круглыми, и было непонятно: то ли она изумлена, то ли это испуг.
– Мы живем только вдвоем с мужем, и здесь никого нет. Можете проверить, – ответила Сарем и опустила глаза, чтобы не смотреть на чужих мужчин.
– У меня приказ начальника – я должен осмотреть вашу юрту. Чтобы вы не думали о нас плохо, вот мои документы.
– Я не могу читать, но вам верю. Воля ваша, осмотрите наше жилище.
– Откройте ваш сундук, нам нужно глянуть туда.
Без всякого волнения Сарем сняла все одеяла с сундука и отворила его крышку. Милиционер и Семен заглянули, но там была лишь одежда, ткани и немного разной посуды. Затем женщина привела их в маленькую юрту для хозяйственных нужд. Там были мешки с мукой и всякая утварь: тазы, седло, веревки, овечьи шкуры и инструменты. И больше ничего. Оттуда направились к колодцу, и Семен стал звать дочь, опустив голову в черное отверстие. Тишина.
Совсем разбитые, они собрались у юрты, где стоял их верблюд, но внутрь не зашли, несмотря на приглашение хозяйки. Головы их сникли. И теперь Семен выглядел будто чахлый старик, весь сникший, лицо безжизненное. За убитым горем отцом Сарем наблюдала с жалостью и не выдержала, заплакала и ушла в юрту.
Когда путники двинулись в путь, внезапно Сарем окликнула их.
– Подождите, подождите.
Соат остановил животное, и все обвернулись.
– Она хочет что-то сообщить, – сказал милиционер.
Женщина тяжело дышала.
– Вы хотите что-то сказать? – спросил Соат.
Она задумалась всего на миг:
– Я, я забыла спросить у вас, может быть, вам вода нужна или продукты?
– Спасибо, сестра, у нас все это есть.
– Ну, тогда пусть Аллах хранит вас в пути, – и она побрела к своей юрте.
На следующий день путники добрались до ветвей железной дороги. Однако Семен так и не смог узнать то место, где поезд встал на ремонт. Тогда они двинулись вдоль дороги в сторону Кизляра. Все были подавлены. Всю дорогу Семен молчал, и было такое ощущение, будто гость потерял всякий интерес к жизни. Когда они собирали ветки саксаула, Карыгин сказал Соату:
– Я уверен, что его дочки уже нет в живых, иначе бы объявилась.
– Мне тоже так думается.
В Кизляре Розенталь сел на поезд и вернулся в Москву.
Спустя сорок лет
Москва, 1971год.
Особенно в летную пору в столицу устремляются миллионы людей со всех концов необъятной страны. И тогда центральная часть Москвы превращается в огромный муравейник. Каждому советскому гражданину хочется увидеть святыни родины: Красную площадь и, естественно, мавзолей, где лежит Ленин для общего обозрения, как музейный экспонат №1. И уже затем приезжий народ, отдав дань своему вождю, точнее, удовлетворив свое любопытство, идет по лучшим магазинам страны в поисках дефицитных товаров, которые можно купить только в столице. И первый в этом списке – это ГУМ, тем более он напротив Кремля. При виде там редких товаров провинциалы чувствуют себя необыкновенно счастливыми людьми. Следует заметить, что ГУМ тоже муравейник и, пожалуй, самый большой, где люди с большими сумками, хаотично носятся от прилавка к прилавку. Даже если закончились деньги, это не останавливает их. Разглядывать товары – это тоже удовольствие: будет, что рассказать дома. Особенно это касается жителей Средней Азии, которые живут в райцентрах или удаленных кишлаках. Приезд в Москву для них – историческое событие.
Старик в азиатском халате, тюбетейке сидел на лестничной площадке второго этажа ГУМа, склонив голову, он тихо плакал. «Может, у него сердце болит или его обокрали», – рассуждали посетители универмага, собравшись возле него. Однако понять старика было невозможно, потому что он совсем не говорил по-русски. Люди лишь разводили руками, не зная азиатскую речь.
– Нужно отыскать кого-то из Средней Азии. Пусть переведет, чего желает этот старый, – сказала пожилая украинка с большими сумками. Другой мужчина кавказской внешности внес ясность:
– Я понял, у него что-то с ногами: он указывает на них рукой.
А тем временем в зале нашли азиатку. Женщина лет пятидесяти в восточном наряде: широкое платье до пят, лоб повязан цветным платком. С ней были двое взрослых детей: юная девушка в ярком национальном платье, тюбетейке и юноша в новеньком черном костюме. Женщина присела возле старика на корточки.
– Салом алейкум, отец, что с вами стряслось?
– Будь проклят этот огромный магазин, зачем их строят? Я здесь первый раз, приехал сюда вместе с другом. Понимаете, в этом городе служил мой сын. После армии он остался здесь и поступил в техникум. Вот я решил навестить его. Слава Аллаху, сын жив-здоров. А сегодня захотели посмотреть на дедушку Ленина. Вот пришли сюда. А друг Хасан говорит, что у русских есть самый большой магазин в мире, давай зайдем сюда, а после увидим Ленина. Но здесь так много людей, что я потерял друга. Уже три часа хожу здесь и все ищу Хасана – куда я без него. Я так устал, так ноги болят, уже нет сил: вот и сижу на лестнице. Так домой хочется, но куда я без Хасана, даже выйти из этого проклятого магазина не могу.
– А ваш друг говорит по-русски?
– Да. Хасан был на войне и там научился. Без него я не приехал бы сюда.
Уже с улыбкой на лице азиатка передала собравшимся людям о беде этого человека. Случай оказался забавным. Перед тем как разойтись, они дали совет: отвести старика к фонтану в центре универмага, где сходятся все потерявшиеся.
Женщина так и сделала. Они спустились по лестнице вниз, а ее сын нес чемодан старика. У фонтана стали ждать его друга, а между тем старик стал расспрашивать о том, откуда она родом, по каким делам приехали сюда?
– Мое имя Зухра, а живу в степи, рядом с пустыней Кара-кумы. Вот захотелось увидеть Москву и, конечно, по разным магазинам погулять. Главное мое дело – это сделать покупки на приданое дочери. Я ей уже три платья сшила – еще пять нужно, а где взять красивые ткани. Вот и приехала в столицу за материалами и одеждой, да еще у внуков будет обрезание. Тоже надо подарки купить. А вы, отец, из каких мест будете?
– Я родился близ Бухары, из кишлака Тим. Слыхала о таком?
– Нет, первый раз слышу.
– Странно, – удивился старик. – У нас растет арча, которой более тысяча лет. Много людей бывает у нас, чтобы глянуть на это священное дерево, и в газетах писали. Ну ладно. Коль не слыхала, то еще услышишь. Так вот, я приехал сюда к сыну и совсем расстроился. Зачем мне под старость такое несчастья.
– Что натворил он, угодил в милицию?
– Э-э, хуже. Ты, мусульманка, и должна понять отца. Мой сын хочет жениться на русской девушке и остаться здесь. Ты представляешь, чего задумал этот глупец!?