– Да, это плохо.
– До меня сюда, в Москву, приезжал мой старший сын, хотел его уговорить, образумить – не смог. Вот вынужден был сам ехать в такую даль. Но и я не смог уломать этого дурака. Даже обещал купить ему машину, пусть только вернется домой, но один. Это тоже не помогло. И тогда я сильно обиделся и ударил его. Вот такое у меня горе. Он еще пожалеет, когда эта русская выгонит его. Однако я предупредил сына, что в свой дом не пущу и ничего не дам. Вот сыновья «благодарность» за всю нашу доброту, старания..
– Да, как-то нехорошо поступил сын, – согласилась Зухра. – Но не грустите: пройдет какое-то время, и он вернется домой, еще будет просить прощение. Большой город, девушки совсем закружили ему голову.
– Во всем этом моя вина. Не надо было ему позволять учиться в городе. Пусть оставался бы необразованным, зато при родителях.
У фонтана потерявшихся людей было много. Вдруг старик среди людей узнал своего друга и громко окликнул его. Тот в новеньком костюме, тюбетейке сам кинулся к другу. Возгласы радости, оба старика крепко обнялись, словно не виделись лет десять.
А вокруг все смотрели на эту трогательную сцену, уверенные, что вот, наконец-то, встретились два друга-фронтовика.
Простившись со стариками, Зухра с детьми вышла из Универмага и зашагала в строну метро. Сын спросил ее:
– Мама, а теперь куда мы пойдем?
– Одна добрая женщина сказала, что у метро «Кутузовская» тоже есть магазин, где можно найти блестящие ткани. Хочу еще купить материал «ганга» – очень красивый, весь блестит, я его видела на одной свадьбе. Думаю, купить его для нашей Айгуль, – и мать улыбнулась дочери, которая через год-два станет невестой. От таких слов юная девушка смутилась и опустила глаза.
Магазин нашли быстро. На витринах красовались три манекенщицы в блестящих тканях, которые в Средней Азии были в большой моде. Они сверкала золотом и серебром. Пораженные такой красотой, Зухра и ее дети замерли посреди тротуара. Лишь затем они вошли в магазин через стеклянные двери. Там Зухра купила два отреза и еще кофточку в соседнем отделе. Она была счастлива. Ей удалось найти все необходимое. Теперь-то со спокойной душой она могла ехать обратно. Но их поезд тронется лишь в полночь, а пока можно отдохнуть, хотя само хождение по магазинам тоже удовольствие.
В каком-то парке они снова купили мороженое. Сейчас им нужно было куда-нибудь сесть и освободить руки от полных сеток, да и ноги гудели от усталости, все же второй день в Москве. Рядом тянулась аллея, но все скамейки были заняты. Тогда мать предложила детям устроиться на газоне. Приятно было сидеть на сочной траве. В их селе такая зелень растет лишь ранней весной, и через месяц палящее солнце сжигает его до желтизны.
Жители столицы бросали на них косые взгляды.
– До чего же вкусно! – говорила юная Айгуль. – Сегодня это уже пятое, и все не могу наесться. Только из-за мороженого стоит жить в Москве.
– Как было бы здорово, если бы и у нас в ауле продавали мороженное.
– Это невозможно: кто в ауле построит завод, ведь его даже в райцентре нет.
– Мама, где вы научились так хорошо говорить по-русски, ведь вы не учились в школе? – спросила дочь, которая узнала об этом только по приезду в Москву.
Зухра задумалась, прежде чем ответить:
– В детстве у меня было несколько русских книг, я по ним сама научилась читать. Даже некоторые стихи знала.
– Прочитайте какие-нибудь.
– Думаю, тебе не интересно будет: ты же не знаешь русского языка.
– И все-таки прочитайте.
– Вот:
У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом,
Идет направо – песен заводит,
Налево…
Забыла дальше.
– Странно, как вы смогли выучить чужой язык. Мама, а почему папа не поехал с нами, разве ему не хочется увидеть Москву? – спросила дочь и убрала длинную косу с плеча.
– Не знаю, может, боится приезжать сюда.
– А чего бояться, ведь здесь так красиво, и люди хорошие.
– Отец твой говорит, что большой город утомляет его: много людей, шумно… Он привык к тишине степи, пустыни. И меня не хотел отпускать. С трудом уговорила. Давно мечтала приехать в Москву: были нужны хорошие вещи на свадьбу твоего брата Сулеймана, но… об этом и слышать не желал.
– Мама, а вы помните своих первых родителей?
– Конечно, помню.
– Вы на кого похожи?
– На маму, она была очень красивой.
– У нее такие же коричневые волосы, как у вас, и такая же светлая кожа?
– Да, такая же.
Вдруг перед ними выросла фигура милиционера:
– Граждане гости, здесь не положено сидеть.
– Почему нельзя, разве мы что-нибудь плохое делаем? Ноги устали.
– Не положено, и все, это бескультурье, – и он повысил голос. – Да и бумажки от мороженного уберите за собой. В другой раз оштрафую.
В недоумении гости из Азии побрели по аллее.
И вот по дороге Зухру осенила мысль: «А что, если нам зайти в кино? До поезда у нас еще четыре часа». От таких слов дети разом пришли в восторг. В их в селе до сих пор нет телевизора. Говорят, для этого следует установить большую вышку. А пока два раза в месяц киномеханик Джура на своем мотоцикле «Урал» привозит им фильмы, и чаще индийские. Кино смотрят под отрытым небом. Сидят сельчане на ковриках, сжав под себя ноги.
Зухра встала на тротуаре, чтобы у прохожих спросить о ближайшем кинотеатре. Женщине не хотелось обращаться к молодым москвичам: они высокомерные, и не всегда от них дождешься ответа. Поэтому она остановила пожилую женщину, и та указала руками, как дойти до нового кинотеатра «Радуга». Оказалось, это недалеко, через два двора можно выйти туда.
Через подземный переход они вышли на другую сторону улицы. Там были старинные здания с белыми лепными узорами на окнах. Такие дома очень нравились Зухре: от них веяло стариной. На одном из них имелась овальная арка. Они очутились в старинном дворе с большими деревьями и дореволюционными строениями. Далее нужно было пройти через два таких двора и выйти к кинотеатру. Они зашагали по асфальтовой дорожке. Двор был почти пуст, кроме двух старушек на скамейке и читающей женщины с коляской. И почему-то шаги Зухри стали медленнее, пока она не застыла посреди двора. Изумленные дети окружили мать, а та их словно не замечала и все разглядывала дома.
– Мама, мама, мы заблудились? – спросила Айгуль с тревогой.
Зухра не ответила.
– Мама, что с вами? Чего интересного нашли в этих домах? – спросил Кират с волнением.
– Не бойтесь дети, я… У меня такое чувство, будто я бывала тут когда-то. Здесь все кажется знакомым: и эти старинные дома, и вон та школа с железными решетками. Я даже знаю, что в школьном дворе на квадратном камне должен стоять бюст Чехову, это русский писатель. Кират, пойди туда и глянь, если там памятник?
Сын не сразу решился исполнить просьбу матери:
– Мама, вы здесь первый раз и откуда можете знать, что там? И зачем вам сдался этот памятник, школа?
– Ну, сынок, прошу тебя. Сама не могу: ноги словно приросли к земле.
Нехотя Кират повиновался и обогнул здание школы. Прошло минуты две, и сын скоро вернулся, глаза взволнованы.
– В самом деле там – железный памятник Чехову.
Изумленные дети уставились на мать и ждали от нее объяснений. А с Зухрой творилось нечто странное: она была возбуждена и все еще рассматривала двор.
– Дети, подождите здесь, сейчас я приду, – молвила задумчивая мать и зашагала к школе.
С грустью Зухра прошла вдоль крашенных в синий цвет решеток, трогая каждую. В школьный двор она вошла через калитку, так как ворота были закрыты из-за каникул. Двор пустовал. Когда стала приближаться к школьному памятнику, то сердце забилось сильнее. Сразу за бюстом стояло трехэтажное здание с колонами у входа. Она замерла возле медного Чехова, затем коснулась рукой плеча писателя и стала гладить, точно живого человека. Далее она шагнула к школе и прочла на металлической табличке: «Средняя школа №23 им. А. П. Чехова г. Москвы». У Зухры выступили слезы. В ногах была слабость, и она села на ступеньки. А слезы все текли и текли по щекам.
А тем временем Кират и Айгуль с тревогой рассуждали о странном поведении матери.
– Что-то с ней случилось?
– Может, она заболела?
– Нельзя оставлять ее одну. В большом городе всякое может случиться. Идем к ней.
На ступеньках дети увидали плачущую мать. Они окружили ее.
– Мама, мама, что стряслось? – у Айгуль на ресницах выступили слезы.
– Это моя школа, я здесь училась, – слабо улыбнулась мать.
– Мама, что вы говорите? Что с вами? – чуть не крикнул Кират.
– Дети, вы только не пугайтесь, ваша мама в своем уме. Давайте пойдем в следующий двор, если там есть маленький бассейн с каменной рыбкой посредине, то я кое-что вам расскажу.
Сын и дочь с сумками поспешили за матерью во второй двор, через арку между домами. И там все замедлили шаги. Так и есть: во дворе трехэтажного дома круглый бассейн, а в середине «золотая» рыбка, выкрашенная в красный цвет. При виде этого из рук Зухры выпала сетка, и она кинулась к бассейну. Дети побежали за ней.
– Мама, прошу вас, уйдемте отсюда, – испугалась Айгуль.
В ответ Зухра указала глазами на рядом стоящий дом и сказала:
– Вот это мой дом. Я жила здесь, понимаете, я здесь родилась. Идемте быстрее, – уже кричала мать, – я покажу нашу квартиру. Может, еще кто-нибудь жив.
Зухра устремилась к подъезду. Растерянные дети кинулись за матерью. Уже в темном подъезде Кират схватил ее за руку и стал объяснять:
– Мама, вы что делаете, одумайтесь! Вы, кажется, больны. Вы не могли жить здесь, здесь живут только русские.
– Сынок, я и есть русская. Потом все расскажу, а сейчас идемте наверх. Я сорок лет мечтала об этом дне, – глаза матери блестели, как у одержимой. – Я хочу увидеть свой дом, а может, и родители еще живы. Идемте вместе.
Потрясенные дети не могли ослушаться мать, хотя в их сознании никак не укладывалось ее слова, она казалось безумной. Между тем Зухра взбиралась по лестнице с легкостью девочки.