Любопытный Жасан поскакал туда, ударив коня плеткой. Юноше было известно, что такие поезда могут доставить людей в города, где имеются огромные магазины, в которых продают все, что желает твоя душа. Он мечтал когда-нибудь очутиться там.
Жасан приблизился к поезду. В это самое время все пассажиры были на другой стороне. Он видел их, двигаясь верхом между вагонами, пока не сошел с коня. Он рассматривал чужаков с большим любопытством. Люди из поезда гуляли вдоль вагонов или сидели на песке, а молодые играли в мяч, словно малые дети. На своей стороне Жасан оставался почти незамеченным. Время от времени он глядел себе под ноги в надежде найти красивую бутылку или жестяную коробочку из-под конфет. Такие вещички выбрасывались из окон вагонов, и он не раз находил их на железных линиях. Иногда кочевник замирал на месте и разглядывал пассажиров. Смуглых людей он почти не замечал. Куда интереснее светлые люди, одним словом, непохожие на него. Русских людей ему доводилось видеть редко, только три раза в году, когда отец брал собой в поселок Черак, где они запасались продуктами. Строители из Воронежа появились там год назад со строительством кожевенного завода. Поэтому их женщин, детей можно было встретить на базаре или в большом магазине, куда заходил и Жасан с отцом. Особенно ему нравились их девушки: с открытыми лицами, светлой кожей, золотистыми волосами, небесного цвета глазами. Они казались ему красивее своих. Правда, в самом начале мусульманского юношу смущали их открытые платья, где явно вырисовывалась грудь и талия. Как-то нехорошо выставлять напоказ свои срамные места. Тем более у некоторых женщин груди были размером с арбуза. Хотя, с другой стороны, это оказалось любопытным зрелищем. Хотя, нет, как-то раз сквозь щель в юрте он подглядел, как в тазу мылась его тетя, и груди ее были не красивы, свисали, как две дыни. В последний приезд в Черак Жасан уже глядел на русских девушек все смелее. И однажды на базаре в ожидании отца уставился на двух девушек, которые стояли у овощной лавки и тоже кого-то ждали. Юноша стоял возле двух груженых лошадей. Заметив его назойливый взгляд, девушки сразу отвернулись. К кочевнику они были совсем равнодушны. И тогда пастух понял: такие девушки не могут быть его мечтой. А душе все же хотелось. А между тем к нему сзади подошел Керим и, заметив у сына любопытные глаза, все понял.
– Сын мой, – произнес Керим, и сын вздрогнул, – тебе не стоит заглядываться на русских девушек. Они иной веры, других обычаев, и нам совсем не подходят. У нас своих девушек хватает. «Но они мне по душе», – чуть не вырвалось у Жасана. И сын стыдливо опустил голову. Керим был доволен, что его смелый, работящий сын слушается родителя, а значит, чтит отца.
Жасан шел вдоль вагонов, всматриваясь в приезжих людей, среди которых были и русские девушки. И вдруг совсем рядом, на той стороне поезда, он увидел русскую девочку лет десяти. Она сидела у рельс и на песке что-то складывала из камушек. Тут девочка вскинула голову и, заметив пастуха, с интересом стала рассматривать его. Лицо Жасана коснулась улыбка. Красивая девочка с живыми глазами как-то сразу приглянулась ему. Девочка тоже улыбнулась. Она не сводила с него глаз, и юноша слегка смутился, а после сам догадался: ребенок восторгается не им, а его конем. Тогда Жасан потрепал животное за гриву и дал понять: и в самом деле у него славный скакун. Кочевнику было приятно, что городской человек смог оценить его лошадь. Затем жестом Жасан поманил к себе девочку, и та мигом скользнула между вагонами и стала гладить ее коня. Эта красивая девочка еще больше понравилась пастуху. И в душе Жасан сказал себе: «Жаль, что она еще ребенок и не может стать невестой. Но когда вырастет, из нее получится красивая жена. Вот бы мне такую заиметь, тогда я буду счастливым на всю жизнь». Жасан стоял рядом и восхищался ее личиком. И тут в его голове родилась мысль: вот бы посадить эту маленькую красавицу на лошадь и умчаться, как это делали его предки. «А что, ведь через пять лет она уже станет невестой. Только придется ждать, но ради такой красавицы я потерплю. У меня она будет жить сытно, я куплю ей много красивой одежды. Словом, жизнью будет довольна». Сначала такая мысль казалось ему сказкой, но когда он вообразил похищение этой девочки, то оказалось, все просто. Бросить мешок на ее голову, затем – на лошадь и ускакать в пустыню. И самое главное, никто не заметит этого похищения, потому что все люди на той стороне поезда. А когда люди опомнятся и кинутся искать, то за это время он скроется из виду. Даже если увидят, все равно никто не догонит, да и кто осмелится идти за ним в пески. Без сомнения, вся его родня будет против такой невесты, тем более еще ребенок. Но желание оказалось сильнее, и тогда он сказал себе: запомни, такого удачного случая в твоей жизни больше не будет. От столь тяжелой мысли весь лоб покрылся капельками пота.
Неожиданно девочка ушла обратно, будто прочла его темные мысли. Жасан растерялся, ему подумалось: «Может, это к лучшему?» – и он стал наблюдать за ней между вагонами. А та подбежала к своим родителям, которые сидели на цветастом одеяле. Молодая женщина, видимо, ее мать, увлеченно читала книгу. Рядом двое мужчин играли в какую-то игру: смотрели на желтые и черные фигурки. Видимо, молодой и есть ее отец, решил Жасан. Не говоря ни слова, девочка взяла с корзинки яблоко и снова побежала к лошади. Родители так и не взглянули, как та перелезла под вагонами. Улыбаясь, девочка протянула на ладошке яблоко.
К Жасану вернулась смелость: его замысел еще не остыл. Вновь заколотилось сердце. Нужно скорее исполнить задуманное. Кочевник глянул вокруг: вроде никого. Затем бросил взгляд на окна ближайших вагонов: тоже никого не видно. Можно было начинать. Он подкрался к ней сзади, закрыл ей рот тряпкой и затем бросил мешок на голову. Далее так же ловко уложил мешок на лошадь и ускакал в бескрайние пески.
Жасан гнал лошадь в сторону малого колодца, где стола юрта дяди Касыма. Ехать было далеко. Юноша заранее решил: будет лучше, если первое время она поживет у бездетного дяди. Там девочки никто не сыщет: об этом стойбище мало кому известно. Была и другая причина, по которой Жасан не смел сразу вести девочку в стан Ибрагим-бобо. Будет большой скандал, и отец отстегает его плетью. Впрочем, это не пугало, ибо ради будущей красавицы он был готов на все.
Жасан хлестал своего коня и изредка оборачивался назад: не гонятся ли за ним? Никого. Поезд стоит на месте, как и прежде. Значит, люди не видели, как увели девочку, иначе подняли бы большой шум.
Вскоре Жасан скрылся за барханами. Он перестал яростно бить коня: все-таки породистая, туркменская, и вспомнил о девочке: как она чувствует себя, как бы не задохнулась от такой скачки. Он слез с лошади, снял мешок и поставил ее на ноги. Девочка была бледна, выпученные глаза застыли в страхе, и светлое личико покрылось застывшими слезами. Жасан сразу освободил ей рот, и девочка начала просить его:
– Я к маме хочу, отпустите меня, дяденька, очень прошу вас.
Кочевник ничего не понял, хотя нетрудно было угадать, о чем она говорит. Жасан глядел на нее с жалостью, и тем не менее его желание, чувства оказалось сильнее. По своему характеру этот юноша не был жестоким. Просто такое похищение не казалось ему столь ужасным поступком. А девочка все лила слезы. Чтобы успокоить ее, Жасан сказал коряво: «Хорошо, хорошо». Это все, что знал кочевник по-русски. Такое слово часто звучало в устах русских на базаре Черака во время покупки. Однако это не помогло, и тогда Жасан улыбнулся: может быть, она перестанет его бояться. Но страх не спал с ее лица. «Пусть плачет, – сказал себе Жасан, – через два дня придет в себя. Теперь можно ехать дальше». И стоило кочевнику повернулся к лошади, как девочка кинулась бежать по следам на песке. Жасан взобрался на коня и устремился за ней. Догнав беглянку, схватил ее на лету и усадил перед собой. Девочка снова заплакала, продолжая умолять отпустить ее.
Так они ехали какое-то время, а девочка все скулила и скулила, как щенок. Это уже сильно злило его, и он пожалел, что освободил ей рот. Ничего не поделаешь, нужно терпеть этот ужасный плач. А между тем они удалялись от поезда все дальше и дальше.
Был уже вечер, солнце склонилось над самым горизонтом, над барханами, когда кочевник устроил привал. Жасан сошел с коня, взял девочку на руки и нежно опустил на свой старый коврик. Обессиленная, Лена сразу легла, потому что не могла сидеть. Сам пастух сел рядом, чтобы слегка отдохнуть, и погрузился в раздумья.
От железной дороги они находились так далеко, что Жасан вовсе перестал тревожиться. Его замысел удался. И все же везти ее сразу к дяде Касыму было опасно. Сейчас, должно быть, ее родители уже ищут свою дочку вместе с другими людьми, и если кто-то видел это похищение, то первым делом оправятся к стойбищу дяди: ближе здесь никого нет. Поэтому на некоторое время Жасан решил задержаться в пустыне. «Эту ночь мы проведем здесь», – сказал себя кочевник и подошел к лошади. Оттуда, из боковой сумки, вытащил бурдюк и наполнил кружку. Сначала сам выпил, затем поднес девочке. Лена жадно пила теплую воду и опять принялась плакать. Не желая слышать этот тоскливый голосок, Жасан удалился на десять шагов и сел на песок. Оттуда он глядел на нее: как бы опять эта глупая девочка не кинулась в бега. Сейчас это опасно: уже начинает темнеть, и отыскать человека в ночи будет совсем непросто. Для нее это означает смерть. Вскоре уставшая девочка затихла, и Жасан вернулся к ней. Казалось, девочка заснула или просто закрыла глаза. Это хорошо, подумалось ему, пусть отдыхает – так она быстрее успокоится.
Самому юноше было не до сна, ведь дело сделано лишь на половину. Есть и другая сторона: как его встретят в родовом стойбище? Тут была полная неясность, и юношу пугала встреча с родней. О том, что все они будут недовольны им, было известно заранее. Разрешат ли на ней жениться или вернут ее русским людям в Чераке? Так что трудности еще не закончились.
Ближе к полночи на звездном небе взошла яркая луна. Уставившись на светило, кочевник сказал себе: «Это хороший знак, он послан мне свыше». После Жасан склонился над спящей девочкой, разглядывая ее лицо: и впрямь она хороша, неописуемая красота. И душа его возрадовалась от счастья.