Молитва молитвой, а у судьбы свои законы. Касым еще дважды ездил к этой женщине, но все оказалось напрасным. Она так и не зачала. Тогда стало ясно: беда кроется в самом Касыме, который не может иметь детей. А ведь прежде свекровь винила в этом Сарем и даже готова была прогнать ее. Но этому помешал Касым и его отец, которые ценили невестку за тихий нрав и уважительное отношение к старшим, не говоря уже о том, что она из зажиточного рода.
Слепая любовь
Это случилось весной, а весна в пустыне – самая желанная пора. Кругом все цветет. На короткое время желтые пески сменяются зеленой травой с красными, синими цветочками. А еще нежный ветерок ласкает лицо. Это самые счастливые дни в жизни кочевников. И вот в один из таких дней Ибрагим-бобо велел Касыму задержаться в стойбище и помочь в ремонте отцовской юрты, а то совсем расшаталась от зимних ветров.
Закончив эту работу, Касым не спеша побрел к себе. Но возле юрты младшего брата Халила его взгляд невольно упал на открытый полог, и он застыл на месте, словно камень. Внутри виднелась почти нагая Юлдуз. Она сидела на корточках, склонив голову над тазом, и лила воду из кувшина. Из одежды на ней были лишь цветные шаровары. Ее большие груди висели, как две сливы на ветке, и сотрясались от мытья головы. Тело ее было светлее, чем у Сарем. Невестка сидела к нему боком и не могла видеть пристального взгляда мужчины. И в тот миг какая-то дьявольская сила заглушила в Касыме чувство стыда. Его разум совсем ослаб, и он уже не мог оторвать своих глаз от нее. И все же он опомнился. Страх вернулся к нему, и тотчас Касым оглянулся вокруг. Вроде никто это не заметил, а дети бегали вдалеке по зеленой траве. Прежде чем удалиться, Касым решил еще раз глянуть на этот сладкий грех. И о, ужас! Юлдуз сама смотрела на него и мило улыбалась, совсем не стыдясь его. И страх разом исчез, и им овладела страсть. Ко всему Юлдуз сама поманила его рукой. Как удержать себя, ему никак нельзя туда заходить, это жена его брата. И все же Касым оказался слаб. Он шагнул в юрту и сам опустил плотную ткань полога. Там стоял полумрак. Юлдуз сама прижалась к его белой рубахе, и он ощутил ее горячее, влажное тело.
– Вы чувствуйте, какое у меня приятное тело? – зашептала она ему в ухо.
Ее упругие груди обжигали пальцы Касыма, и дыхание мужчины стало тяжелым. Ее крепкое строение несравнимо с худым телом жены.
Юлдуз снова зашептала, как змея-искусительница:
– Уже год, как муж не трогает меня. У моего Халила кончились силы. А я еще молода, и мое тело горит, словно огонь. Неужели от тоски оно должно сохнуть, ведь дерево еще молодое? Я дам вам больше, чем Сарем. Только не сейчас, потерпите, а то кто-нибудь войдет, и тогда моя жизнь кончится. Нынче в полночь мы сойдемся у загона вашего отца. Там, в низине, нас никто не заметит. А теперь ступайте, скорее.
С огромным трудом Касым оторвался от нее и покинул юрту совсем пьяный, точно выпил бурдюк кумыса. Озираясь, он зашагал к своей юрте. В голове Касыма все смешалось: и необузданная страсть, и страх, и стыд перед младшим братом. Мысли путались: ему хотелось побыть одному и успокоить себя. И Касым свернул к своему загону и укрылся за кучей сухого саксаула. Там сел на песок. Ему до сих пор не верилось в случившееся. Если не сама Юлдуз, он не смог бы даже пальцем дотронуться до нее. И Касыма поразила смелость и развратность невестки. Кто бы мог подумать, что она такая? Касым не знал: радоваться этому или огорчаться. Конечно, жалко брата, но что делать, если ему не повезло с женой. В этом деле нет моей вины, говорил себе средний брат. Так он искал себе оправдания, чтобы нынче ночью сойтись с ней.
Немного остыв, Касым вернулся в свою юрту. Тем временем жена сидела у прялки и спросила:
– Уже закончили починку юрты?
– Закончили, – и муж растянулся на одеяле. – Принеси мне горячего чая.
Отныне Касым не мог думать ни о чем, как о ней, о предстоящей ночи в низине. Он был так увлечен этой мыслью, что совсем забыл об опасности. Впрочем, временами его разум брал верх, и Касым ругал себя за греховные мысли овладеть невесткой. Однако чувство стыда было недолгим, и опять страсть брала вверх. Тогда Касым решил, что ему нужно отвлечься каким-нибудь делом. Он вышел из юрты и занялся ремонтом седла.
Наступил вечер, и со своими стадами братья начали возвращаться в стойбище. Как обычно, ужин у мужчин был общий – в юрте отца. Старик был доволен своим семейством.
Касым сидел рядом с Халилом и краем глаза поглядывал на брата. А тот уже выпил из чашки бульон и принялся за большую кость, откусывая мясо. Лицо его было вполне обычным. Значит, младший брат ни о чем не догадывается, успокоил себя Касым. Но вскоре его охватил стыд перед всей родней. Это тяжкий грех, ему этого не простят. «Аллах накажет меня». И после таких слов Касым нашел в себе силы, чтобы не осквернять себя этой близостью. На душе стало легче.
В тот вечер, немного поговорив о делах, мужчины разошлись по юртам.
Касым вернулся к себе без «грязных» мыслей. Прочитав короткую молитву, он сразу лег. Сарем же закончила шитье, задула свечу и вытянула ноги рядом.
Чтобы не думать о развратной невестке, Касым решил сразу уснуть. Однако сон никак не шел, и в голову лезли всякие мысли. И опять перед глазами возник образ нагой Юлдуз. Как такое забыть? А еще ее манящая улыбка любого мужчину сведет сума. И опять Касым ослаб, хотя и осознавал, что это проделки самого шайтана. В полночь он решился пойти на свидание, хотя его все еще мучила совесть. Он нашел своему греху оправдание: он давно недолюбливал Халила за грубые речи, за непочтение старших братьев и за то, что бил жену без всякого повода.
В полночь Касым тихо вышел из юрты, бросив на плечи синий халат. Так в темноте он был почти не заметен. Можно было идти. Его охватило волнение. Оглядываясь вокруг, он направился к загону, затем обогнул его и спустился в низину.
Юлдуз сидела на песке, обхватив ноги. Это был ее силуэт. И сердце Касыма забилось еще сильнее. Он опустился рядом и сразу обнял ее за плечи. Лицо Юлдуз светилось безумной радостью. Она тоже прижалась. На ней был узорчатый новенький халат, а под ним нагое тело, которое сияло от лунного света. Затем Касым скинул с ее плеч халат, и ее груди засияли при лунном свете. Он стал разглядывать ее, ведя с ней беседу. Оба были смущены.
– Не мучайте, скорее обнимите, теперь я ваша. Как бы хотелось быть вашей женой. Об этом я не раз мечтала, и вот этот день настал. Кажется, я теряю разум.
Затем и он сбросил свой халат, и они легли на теплый песок. Тела влюбленных сразу сплелись. После всего Юлдуз села рядом и спросила, надев халат:
– Ну как, вам понравилось мое тело?
В ответ Касым улыбнулся и кивнул головой.
– Нам нельзя здесь долго оставаться: муж может заметить.
– Разве он не заснул, когда ты ушла?
– Спал. И все же нужно быть осторожным, иначе плохо кончится. Если Халил узнает о нашей связи, то мне не жить.
В этом Касым не сомневался, ибо сам убил бы свою Сарем, случись с ней такое. Такой позор нельзя прощать женщине.
– Скажи мне, страсть для тебя дороже жизни? – задал вопрос Касым.
– Это у вас страсть – у меня же любовь. Я люблю вас давно и всегда наблюдаю за вами с юрты, когда возвращаетесь с пустыни. Но вы, словно слепец, не видели меня. И вот сегодня моя душа не выдержала. Я знала, что вы пройдете возле нашей юрты, и стала мыться в тазу. Я люблю вас, потому что вы не грубый, добрый…
– Ты совсем смелая или безумная, – сказал Касым.
– Только прошу, не думайте обо мне дурно. Я больна вами и ничего не могу с собой поделать. Когда мы еще раз сойдемся?
– Мы не можем часто видеться – это опасно. Давай через три дня.
Первой ушла Юлдуз и исчезла в темноте. Шла она быстро, озираясь вокруг: к ней вернулся страх. В ночи она не заметила никаких теней.
В ее юрте все было, как прежде: муж и дети спали. Легко вздохнув, Юлдуз тихо легла возле детей. Однако она была так взволнована, что до рассвета не смогла сомкнуть глаза. Да и как заснуть, коль стряслось в ее жизни просто немыслимое.
На другое утро, как обычно, Касым направился к юрте отца на завтрак и у котла увидел Юлдуз. Та стояла с женщинами и варила похлебку из муки, мешая большой деревянной ложкой. Ее глаза сияли от радости.
Касыму на душе стало легко: значит, все обошлось, ее муж ничего не знает. Всего на миг их взгляды сошлись. И когда он стал удаляться, услышал за спиной голос старшей невестки и сразу насторожился:
– Юлдуз, ты сегодня совсем счастливая, может, муж сделал тебе дорогой подарок? – и все женщины рассмеялись, зная скупость Халила.
– Сама не знаю почему, но весной я всегда такая, – ответила Юлдуз.
– А может быть, ты еще стихи слагаешь? – спросила Сарем.
– Для этого надобно быть ученой. Говорят, что теперь даже в аулах заставляют девочек учиться. Как им повезло.
– Зачем женщинам учеба, – возразила старшая невестка, мать Жасана. – Какая от этого польза в хозяйстве?
После того свидания минуло более месяца. По ночам они все так же сходились в низине за отцовским загоном, в самом укромном месте. И Касым стал замечать, что с каждым разом в его душе растет любовь к Юлдуз. Это чувство оказалось сильнее, чем просто страсть к женскому телу. Касым был счастлив, и отныне Юлдуз уже не казалось ему развратницей. Даже краткие общения приносили ему немалую радость, и они позволяли себе шутки, тихий смех и болтали обо все, что лезло в голову. И как-то раз после любовных игр, укрывшись мужским халатом, они стали разговаривать, и тут Юлдуз заплакала.
– Что с тобой стряслось? – спросил он.
– Утром муж опять бил меня. За то, что не успела сшить ему новую рубаху, – он к дяде в гости собрался. Халил сильно ударил в бок, что до сих пор болит.
– Мне больно это слышать, но зачем ты говоришь об этом, ведь сама знаешь: я ничем не могу помочь тебе.
– Говорю вам просто так, хочется, чтобы любимый человек узнал о моей боли. А вообще-то, я не должна обижаться на мужа: он делает верно, что бьет меня, ведь я развратная жена.