тя обняла ее, поцеловав. А затем она обняла нового племянника с монгольским лицом. Детям все еще не верилось, что у них такая модная тетя, да еще и русская.
– Это ее младшие дети, их у нее шестеро, представляешь! – сказала Надежда Николаевна.
Она хотела назвать их «моими внуками», но почему-то язык не повернулся. Видимо, у новой бабушки еще не было тех любовных чувств, какие она питала к детям Вали и Пети. Она растила их, отдала душу, и поэтому те внуки были любимы. А эти внуки возникли как-то внезапно и были еще чужими.
Затем Валя поставила стул возле сестры и приготовилась слушать о ее приключениях, но вспомнила про маму:
– Ой, извини, мама, как ты? Наверное, для твоего сердца это был сильный удар?
– Ничего, уже лучше. До сих пор такое чувство, будто это сон. Вот сейчас проснусь – и Лена опять исчезнет.
– Я тоже не могу прийти в себя, – согласилась Валя и с жалостью глянула на сестру.
– Оказывается, она всю жизнь провела в пустыне среди кочевников-пастухов. Ее украл юноша и сделал своей женой. Выходит, прав был милиционер Саша, когда предложил версию о похищении. Интересно, жив ли он сейчас? Лет пятнадцать назад мы случайно встретились. Это было летом, я собиралась в санаторий, и на Казанском вокзале у меня украли кошелек. Со мной был Петя, он провожал меня. Тогда мы зашли к начальнику линейного отделения милиции, какому-то полковнику, и я стала рассказывать о краже. И вдруг я узнала его. Он тоже обрадовался, сразу вызвал помощника, и тот принес бутылку коньяка, шоколад. Затем дал поручение срочно разыскать воришку моего кошелька. Мы предались воспоминаниям. Сначала о том, как искали Лену. А когда рассказала ему о расстреле Семена, он прослезился. Так мы беседовали, пока не раздался сигнал поезда об отправке. Саша проводил меня до вагона, и когда прощались, он почему-то извинился, что тогда не смог найти мою дочь.
– А кошелок нашли? – спросила Оля.
– Нет, но его вернули позже: какой-то лейтенант доставил прямо домой.
Вдруг Надежда Николаевна заплакала и принялась гладить руки дочери со словами:
– Во всем сама виновата, это я не доглядела за дочкой. Если бы в тот злополучный день Лена сидела рядом, ничего этого не было бы. Доченька, прости меня, я погубила твою жизнь! Прости меня, доченька!
И сестры обняли мать с обеих сторон и стали успокаивать. Чтобы отвлечь ее, Валя спросила:
– Мама, а каким образом Лена нашла тебя?
– Оказывается, два года назад Лена уже приезжала в Москву по своим делам и заодно хотела найти нас. Конечно, адреса не знала и стала ходить по дворам в надежде найти наш двор. Но один милиционер объяснил ей, что надо обратиться в адресный стол. Лена так и сделала, однако она искала нас по старой фамилии – Розенталь и, конечно, не смогла найти. И вот в этом году совсем случайно, проходя через наш двор, узнала свою школу. Даже страшно подумать, что Лена могла бы пойти к универмагу по другой дороге и мы бы никогда не встретились.
– Выходит, случай привел ее домой, – заключила Валя.
– Мне кажется, это Бог сжалился надо мной и послал дочь ко мне, – сказала мама, и Валя удивилась:
– Мама, ты же неверующая, это не похоже на тебя. Если бы Бог был столь милосерден, то он сжалился бы над тобой еще сорок лет назад, там, в пустыне.
– Ой, Валя, не говори плохо о Боге, а вдруг он есть?
– Если бы он был, то разве допустил столько зла на земле? Ну ладно, сегодня не тот день, чтобы философствовать. Иногда мы любим рассуждать на такие сложные темы. Давайте лучше посмотрим фотографии.
– Вот это верно, – сказала мама, и Валя принести семейный альбом.
Они уселись на диване, окружив Надежду Николаевну, которая раскрыла на коленях бархатный альбом. Лена сразу узнала его. От него веяло запахом того времени. Как обычно, роль гида взяла на себя мама – это у нее получается лучше, хотя и Валя, и Петя знают историю своего рода во всех подробностях. С первых страниц альбома на них смотрели люди из 19 века, в старинных нарядах, они стояли на лестнице у входа в большой дом – это оказалась семья ее дедушки. Потом – молодые дедушка и бабушка. Всматриваясь в лица предков, они узнавали себя. Надежда Николаевна была похожа на отца и бабушку. Валя – на папу и на мать отца. Лена имела много общих черт с дедушкой-профессором. Такое открытие ее потрясло, и она слушала рассказы мамы о жизни своих предков с особым вниманием. Эти воспоминания были связаны с духом благородства, образованности, высокой культуры.
И тут Лену осенила мысль: обо всем этом ее дети должны знать непременно, и она стала рассказывать на своем языке. Кират и Айгуль с интересом рассматривали своих предков, держа в руках уже желтые карточки. Им верилось с трудом, что эти важные дамы и господа в столь причудливых нарядах могут быть их родней. Они совсем не похожи на мусульман в халатах и тюрбане.
Между тем Валя с жалостью глядела на сестру, которая изъяснялась со своими детьми на чужом языке. Было как-то странно слышать чужую речь из уст родной сестры. Но стоило Лене вернуться к русскому, обращаясь к маме, как Валя вновь чувствовала в ней сестру.
Мама раскрыла третью страницу, и появились фотографии, до боли знакомые. Это ее детские годы в кругу семьи – в разных местах: на Красной площади, в лесу с лукошками, у реки за обедом, на празднике Первого мая с флагами, транспарантами. При виде этого по щекам Лены полились слезы.
– Это папа, мой родной папа, – говорила Лена и нежно гладила пальцами. – Когда меня украли, я каждый день сидела у юрты и ждала папу. Я верила: однажды он явится и заберет меня домой. Я все ждала, ждала…
От столь трогательных слов все заплакали, и Надежда Николаевна опять стала целовать ее руки, извинялась перед дочерью.
– Мама, не надо так говорить, вы не виноваты – это моя судьба. Давайте не будем больше об этом. Папа, бедный, тоже не виноват, его убили в тюрьме.
В это время с подносом вошла Оля. Расставляя на стол чашки, ложечки, она спросила:
– Лена, а ты помнишь, как мы дружили?
– Конечно, я не забыла. Помню, как мы были на Новый год на елке с Дедом Морозом и Снегурочкой. Нас там фотографировали.
– Эта карточка сохранилась, – воскликнула мама и стала листать альбом, пока не отыскала фотографию.
– Вы были неразлучными, – напомнила мама, – И уроки делали вместе, а после я или моя мама проверяли ваши тетрадки.
– Бабушку я хорошо запомнила, вот только лицо Пети слабо…
Встреча с братом
– Валя, позвони Пете, почему до сих пор его нет? – сказала Надежда Николаевна.
В прихожей дочь набрала номер. Трубку подняла пожилая секретарша из кафедры истории Московского университета и ответила, что Петр Семенович еще на лекции.
– Тогда передайте ему, чтобы после лекции сразу ехал к маме.
– Валентина Семеновна, что-нибудь случилось? – спросила секретарь кафедры, которая хорошо знала семью профессора Горина.
– Ничего серьезного, то есть не знаю, как сказать… В общем, скажите моему брату, что объявилась его старшая сестра Лена, и сейчас она у мамы.
Опытный секретарь еле удержалась от расспросов, все-таки новость столь невероятная. Возможно, Петр Семенович сам все расскажет. И опустив трубку, секретарь вышла из кабинета и направилась по длинному коридору. Когда-то дедушка Пети, тоже профессор истории, заведовал на этой же кафедре. Многие его ученики стали известными учеными и с гордостью говорили, что учились у профессора Горина. Один из них, академик Боголюбов, как-то сказал Пете: «Петр Семенович, вы пошли в деда, даже лицом. Это был истинный ученый, настоящий интеллигент – жаль, таких людей мало». И Петр Семенович гордился таким предком и сожалел об одном: образ деда в его детской памяти сохранился слабо. И неудивительно: Пете было семь лет, когда умер дедушка, сидя за письменным столом.
Секретарь столкнулась с Гориным в начале коридора, у его кабинета. Молодой профессор вернулся из лекционного зала и открывал дверь.
– Петр Семенович, звонила Валентина Семеновна и просила передать, что объявилась ваша старшая сестра, сейчас она у мамы.
– Какая сестра, я ничего не понял? – удивился он. – Ну как же, это Лена! Это Лена!
Петр был потрясен. Он забормотал: «Это в голове не укладывается, ведь столько лет прошло. Это просто невероятно! Татьяна Васильевна, я после расскажу: сам еще ничего не знаю».
Уже в кабинете Петя бросил тетрадь лекций на письменный стол и опустился в кресло. Он впал в раздумье, говоря себе: «Столько лет прошло! Она на шесть лет старше меня, должно быть, сестре пятьдесят один – уже, наверное, бабушка. Интересно: потерялась она девочкой – объявилась бабушкой. Что же с ней могло случиться, почему столько лет молчала? Очень странная история. Что же я сижу, нужно немедленно ехать к маме, там ждут меня».
Петя вскочил с места и стал укладывать в кожаный портфель тетради, книги. Уже у двери он вспомнил: сейчас сюда должна прийти Алина. Этот вечер они хотели провести в кафе «Ласточка». Алина Ивановна тоже преподает, но на кафедре филологии. Они любят друг друга уже третий год.
Петр вернулся к своему столу, присел и опять вспомнил про сестру Лену. «Какая она? Должно быть, лицом похожа на маму, но еще не стара». И перед глазами возник лишь смутный образ, ведь Петя знал сестру десятилетней девочкой.
Когда Алина вошла, Петр устремился к ней. Это была еще молодая женщина, слегка полноватая и с милой улыбкой. Петя нежно обнял ее, и губы влюбленных слились в долгом поцелуе.
– Надо закрыть дверь, а то кто-нибудь может зайти без стука, – сказала женщина.
– Если закроемся, то черт знает, что могут подумать о нас.
– Как это надоело, – и она опустила голову ему на плечо. – Я устала так жить, словно мы какие-нибудь преступники. Если в самом начале эти встречи казались романтичными, таинственными, то теперь… Мне хочется любить открыто, с гордостью… Во имя любви люди идут на смерть, а мы скрываемся, как блудливые любовники. Я хочу сказать, что нельзя так больше жить. Я не любовница, я женщина, которая любит и ценит в мужчине прежде всего его душу. Мне хотелось бы, чтобы любовниц делили на тех, кому нужен только секс, и тех, кто любит человека за красивую душу.