– Согласен с тобой, это совсем разные женщины. Любить мужчину за его человеческие качества или за большой ****. Ты – филолог вот и подбери какое-нибудь благозвучное слово, а то «любовница» звучит как-то унизительно, – он усадил Алину на черную кушетку и сел рядом. – У тебя грустное лицо, что-нибудь случилось?
– Петя, я устала так жить, тебе пора принять решение. Мы должны жить вместе и стать истинными супругами. Мне стыдно так долго ходить в любовницах. А может быть, ты стал остывать ко мне и из-за благородства скрывать это от меня?
– Алина, твои слова просто обижают меня. Я люблю тебя, как и прежде. Ты же знаешь, сейчас я не могу оставить семью. Я знаю: ты устала, но потерпи еще немного, всего два года. Пусть мои дети станут старше, и тогда они поймут своего отца. А пока у них еще не окрепшие души, и им будет очень больно.
– Пойми, мне уже тридцать шесть, я тоже женщина и по вечерам хочу ждать любимого человека.
Петр не знал, что ответить, потому что Алина по-своему права. Однако именно сейчас он не был готов к такому разговору, хотя понимал, что это тема уже давно созрела.
– Алина, ты же умница, я прошу тебя еще потерпеть. Сегодня я не могу оставить Вадима и Аллу. У них такой возраст, когда они вступают во взрослую жизнь, и им нужен отцовский совет. Нужен ежедневно, а не от случая к случаю. А это можно сделать только в семье. Если я уйду, они перестанут доверять отцу и мои слова окажутся для них пустым звуком. К тому же Людмила будет всячески настраивать Вадима и Аллу против отца. И самое страшное, если жена будет воспитывать моих детей по своему подобию. Вот этого я не могу допустить. Тогда они могут стать как их мать: я таких людей называю поверхностными интеллигентами, потому что на самом деле в их душах нет истинной культуры. Для них интеллигентность – это лишь красивый фантик, в который они наряжают себя, чтобы вращаться в высшем свете. Они прекрасно освоили этикет, но в душе все равно мещане, потому что у них низкий образовательный уровень. Они хвалятся, что читали «Преступление и наказание», а сами так и не поняли смысла романа. Не зная сути вещей, разве можно быть умным. Зачем я это говорю, ведь тебе это хорошо известно. Потерпи еще годик.
Алина опустила голову и тяжело вздохнула:
– Вообще-то, не нужно было поднимать эту тему, ведь я прекрасно осознаю, как тебе нелегко. Сама не знаю, почему заговорила об этом. Наверное, оттого, что женщинам нравится, когда их жалеют, сочувствуют. А ты мой самый близкий человек, кому же, как не тебе, излить душу?
– Как замечательно, когда люди хотят понять друг друга! Поверь, я сам устал ждать. Эта двуличная жизнь замучила меня. С детства я ненавижу ложь, хотя теперь самому приходится лгать.
– Ну, все, не будем больше говорить о грустном. Пойдем скорее в парк, на природу, а затем в кафе, – и Алина встала с кушетки.
– Ты права.
Петя взял портфель со стола и тут вспомнил о сестре: «Как же я забыл об этом?»
– Алина, недавно звонила сестра Валя и сказала, что объявилась наша сестра, Лена, она потерялась сорок лет назад – и вот объявилась. Представляешь? Сейчас я должен ехать туда. От такой новости голова идет кругом. Подробностей еще не знаю и сам мучаюсь в догадках. Может быть, сегодня отложим посещение кафе?
– Как интересно. Конечно, скорее иди к маме. Надеюсь, завтра расскажешь.
Алина поцеловала его и ушла из кабинета первой. Семен же задержался на некоторое время, не желая, чтобы их увидели вместе. Минуты две он сидел за столом, а затем двинулся с портфелем к двери. И в эту минуту у порога возник Славин – секретарь партийной организации университета. Они чуть было не столкнулись. «Тебя только не хватало», – произнес про себя Горин.
– Петр Семенович, я всего на минутку, – сказал Славин и стал расхаживать по комнате. – Буду откровенен, я пришел к вам не в качестве парторга, а как друг. У нас в университете ходят всякие нехорошие слухи о вас и Алине Ивановне: якобы вы любовники. Мне думается, такие разговоры вам, как заведующему кафедры, совершенно ни к чему. Это отразится на репутации вашего коллектива.
Петр задумался: «Если уже гуляют такие слухи – это плохо, хотя следовало бы ожидать. Невозможно в течение трех лет держать такое в секрете. А может быть, все это сам парторг придумал, ведь знает, что я не переношу его».
– Вы же знаете, что мы с Алиной Ивановной просто хорошие друзья, – ответил Петр.
– Я вам верю, но такие слухи могут дойти до ректора, и тогда вам не видать должности декана. Если это будет продолжаться и дальше, то мы обсудим ваше поведение на собрании и сообщим наверх.
Такие слова не удивили Горина. Он недолюбливал Славина по простой причине: он никогда не был ни хорошим ученым, ни педагогом и решил делать карьеру в партии, всячески угождая ректору.
– Вы все сказали? Мне пора идти, срочное дело.
– Вас ждет потерявшаяся сестра? – спросил парторг, улыбаясь.
– Откуда вы знаете?
– Мне положено знать обо всем. Может, расскажете мне эту историю?
– Я сам многое не знаю. Извините, мне пора.
– Конечно, конечно, – и парторг покинул кабинет.
Петя сидел в такси и с волнением думал о встрече с сестрой. По идее, брату следовало бы радоваться, но в душе таких чувств не было. Скорее, это походило на любопытство, так как он помнит Лену смутно. Возможно, он полюбит сестру позже, когда узнает ее ближе.
По дороге Петя остановил машину у гастронома и купил там шампанское и коробку торта, а у цветочного киоска он выбрал букет из роз.
Такси затормозило во дворе, у фонтана с рыбкой. Дверь открыла Оля и, улыбаясь, тихо произнесла:
– Только не удивляйся.
Оля взяла с его рук коробку, бутылку и ушла на кухню.
Волнуясь, Петя у зеркала поправил свой красный галстук, шагнул в комнату – и сразу застыл у порога.
– Вот и Петя пришел! – сказала мама.
Его мама сидела на диване, рядом – какая-то азиатка, которая вмиг сползла вниз. «Вот, это наша Леночка», – сказала Надежда Николаевна. Вся сияющая, в слезах она приближаться к брату, как бы изучая его лицо. А у Пети чуть не вырвалось: «Не может быть! Может, мама что-нибудь напутала?» Но стоило Пете рассмотреть ее лицо вблизи, как он заметил ее сходство с мамой. Петя был в замешательстве и все же вручил ей цветы.
– Петя, не удивляйся, жизнь Лены прошла в пустыне, среди кочевников, – пояснила Валя.
Сестра сама крепко обняла Петю и долго не отпускала, говоря:
– Мой братик, ты стал совсем большой, высокий, как папа. Я никогда не думала, что когда-нибудь увижу тебя. А ведь я укладывала тебя спать в кроватку, мы даже в куклы играли, ты не помнишь?
Такое слова пробудили в брате чувства, и он дважды он поцеловал сестру. Ему стало жалко несчастную Лену, он крепко обнял ее, а в душе подумал: «О боже, бедная моя сестра, что сделали с тобой?»
От столь трогательной встречи все снова расплакались. Валя поставила на стол вазу, а Лена опустила туда цветы, сказав брату:
– До чего красивые цветы. Мне никогда не дарили цветы.
– У нас есть огород, – сказала Лена, – но там растет только урюк, виноград, немного моркови – на большее воды не хватает. Я же мечтаю, чтобы в нашем дворе росло много разных цветов. Это очень красиво.
– А разве в песках что-нибудь сажают? – спросил Петя.
– Мы уже давно не живем в пустыне. Теперь у нас в степи свое село, дома, огороды. Геологи нам сделали колодцы. Теперь хорошо стало. Только нет света и газа, как у вас. Свет обещают в этом году. А про газ сказали, чтобы мы пока не мечтали.
– А чем топите дом, ведь в степи нет дров?
– В пустыне собираем саксаул. Потом еще сушеный навоз хорошо горит.
– Вы еще успеете наговориться, – сказала мама и попросила Петю открыть шампанского и отметить это событие.
Мигом все засуетились. Валя из серванта достала фужеры и тарелочки, Оля разрезала торт, а Петя разлил шампанское. И затем Надежда Николаевна подошла к столу, взяла фужер и предложила тост за долгожданную встречу членов семьи Розенталь. А в конце добавила: «Как жаль, что ваш отец не дожил до этого дня». Все подняли бокалы, и гостиная наполнилась звоном. Лена сделала три глотка и заметила изумленные глаза своих детей. Их мать пьет спиртное – такое у них осуждается. Айгуль даже не прикоснулась к хрустальному фужеру, а Кират выпил только половину, далее не осмелился: у азиатов не принято пить спиртное перед старшими. Простодушная Оля спросила у Лены, почему ее дочь не пьет. И когда она узнала причину, то воскликнула:
– Надо же, какие строгие обычаи, как в средние века!
– Тогда мы дадим Айгуль серединку торта, где много крема: обычно девочки любят сладкое, – сказал дядя Петя.
– Какой же вкусный торт! – была в восторге Лена. – И вообще, здесь много чего вкусного и красивого продается. Как вам хорошо.
– В вашем селе нет тортов? – удивилась Оля.
– Для этого мы ездим в городок, а это далеко, туда мы ездим не так часто. Да и торт там не такой сладкий, как у вас. Нашему Кирату больше всего понравилось ваше мороженое. Сегодня он съел целых шесть штук и хотел еще, но я ему не позволила, а то заболеет.
Все засмеялись. Кират сразу смутился, он уже знал русский язык, так как учился в техникуме в том же городке.
– Лена, расскажи, как ты потерялась, мне не терпится узнать, – попросил брат.
Лена еще раз вспомнила о своем похищении, правда, уже без особых подробностей. Слушая ее, брат был удивлен: она говорила о случившемся с улыбкой, словно речь шла о каком-то забавном приключении из восточной сказки о Шахерезаде. В голосе сестры не чувствовалось трагедии.
– А ты не пыталась убежать? – спросил брат, глядя на сестру с жалостью.
– В самом начале очень хотелось. И однажды, спустя полгода, решила бежать, когда стало ясно, что папа туда не придет. Но до этого я у тети Сарем выведала: в какой стороне проходит железная дорога. Это оказалось далеко, тетя догадалась о моих намерениях и стала пугать змеями, варанами в пустыне. Меня было не остановить: очень хотелось домой, к маме Я была уверена, что как-нибудь доберусь до железной дороги, и та