м буду ждать московский поезд. Когда он появится, то пойду к нему навстречу, при этом буду махать красным платочком. И однажды, когда тетя Сарем чистила бараньи шкуры, я взяла мешок и, положив туда бурдюк воды и три лепешки, ушла незаметно. Я боялась пустыни, но все равно шла и шла. А когда совсем устала, то легла на песок и сразу заснула. А между тем тетя Сарем закончила свою работу, помолилась Аллаху и отправилась меня искать. Она знала, куда я могла уйти, и вскоре отыскала мои следы. Она могла сама погибнуть. Но тетя нашла меня спящей на песке и очень обрадовалась. Когда мы пошли обратно, было уже темно. Куда идти, она не знала. Тогда тетя Сарем сказала, что мы будем сидеть здесь, пока дядя Касым сам не разыщет нас. Тетя обняла меня, и мы сидели так долго. Когда дядя с овцами вернулся домой и зашел в юрту, то решил, что нас кто-то украл. Он выбежал из юрты и стал смотреть на песок, пока не заметил наших следов. Тогда ему стало ясно: я убежала в пески, а тетя отправилась следом за мной. Дядя вскочил на лошадь и поскакал за нами. Он сам догадался, в какую сторону я могла уйти. Он ехал и в темноте все звал: «Сарем, Сарем». И только к утру мы услышали его голос. Так мы вернулись в юрту. В этот день дядя сильно ругал тетю, что она плохо смотрит за мной.
После моего побега Жасан привез в мешке большую змею. Он выпустил ее пред мной и стал дразнить, а змея бросалась на палку, кусала ее, била хвостом. Страшно стало мне. Затем он отпустил эту змею и пытался объяснить, что таких змей здесь много и не надо больше туда ходить. Таким образом он хотел напугать меня. И я стала бояться пустыни. Был еще случай, когда одна из дочек Юлдуз не заметила в песке очень плохую змею, мы называем ее танцующей, и та укусила ее за ногу. Девочка в тот же день умерла.
Брат Петя опять спросил:
– Ну а когда ты стала старше, разве не могла вернуться в Москву?
– Через шесть лет тетя Сарем выдала меня замуж, и я переехала к Жасану. А из стойбища Ибрагим-бобо вовсе не сбежать, да и с рождением детей начала привыкать к новой жизни. Жасан любит меня: никогда не бил, покупает мне дорогие вещи, хотя строг – одним словом, настоящий хозяин, живем в достатке. Не каждый сельчанин может этим похвалиться. И еще, – и тут сестра усмехнулась, – Жасан долгие годы не брал меня собой в поселок Чирак. Он все боялся, что в поселке я могу увидеть милиционера и рассказать о похищении. Это было смешно, ведь к тому времени я имела на руках троих детей. Но Жасан не хотел слушать меня. И лишь через десять лет взял собой в Чирак, который стал маленьким городком. Там есть кинотеатр, магазины, большой базар. С тех пор я стала иногда ездить туда, правда, одну он меня не отпускал. А когда женила первого сына, то смогла побывать в большом городе – это была Алма-ата – там к свадьбе сына сделала удачные покупки.
– А почему в Алма-ате не обратилась в милицию? – опять спросил брат.
– Тогда Жасана арестовали бы, и я одна не смогла бы вырастить столько детей. Ко всему же давно простила мужа и уже не держу на него зла. Когда я была молодой, не раз уговаривала Жасана отпустить меня в Москву, чтобы увидеться с родителями. В душе он был не против и все же боялся, что моя родня не простит его и сообщит в милицию. Я плакала и говорила: мои папа и мама не такие люди. А Жасан все боялся… Но больше всего его пугало, что я могу остаться в Москве.
И тут Валя не удержалась от негодования:
– Выходит, лет двадцать мою сестру держали в пустыне, как пленницу – ведь это дикость, варварство. Разве такое можно прощать? И это в наше время. Просто уму непостижимо! Да твоего Жасана расстрелять мало.
Мама попыталась успокоить дочь:
– Валя, не надо: не стоит ворошить прошлое. Уже ничего не исправишь. Лена, лучше расскажи, как за эти годы ты смогла сохранить родной язык? Удивительное дело, но у тебя довольно грамотная речь.
– Я читала и перечитывала русские книги, – улыбнулась Лена, и на лицах всех возникло недоумение.
– Откуда в пустыне взялись книги на русском языке? – спросила Валя.
– О, это забавная история! Когда я стала жить с тетей Сарем, то часто думала о доме и от скуки сочиняла всякие сказки, записывая их на песке. Так я придумала много сказок, где мои герои возвращались домой, в Москву.
Дядя Касым с братьями иногда ездили в поселок: туда они добирались за четыре дня. Там скупали муку, соль и разные вещи – запасов на четыре месяца. В те годы в поселок стали приезжать русские геологи с женами, детьми. Оттуда дядя Касым не раз привозил мне игрушки, чтобы я не думала о Москве. Но такие вещи быстро надоедали и валялись в юрте. И как-то раз тетя Сарем сказала мужа найти для меня русские книжки, заметив, как я увлечена писанием сказок на песке. Но эта мысль была дяде не по душе: зачем будущей невесте заниматься такими делами? «Да и будет нехорошо, если невеста окажется умнее своего мужа. Родня будет насмехаться, да и что скажет брат?» – сказал дядя Касым. Но тетя уверяла, что такие книжки утешат девочку. И вот в следующую поездку дядя стал искать книги. Но детских книжек в магазине не было, кроме книг Ленина, Сталина и других. Тогда он зашел на базар – там все можно найти. И какая-то русская женщина прямо на земле у входа продавала старую одежду и книги. Она знала тюркский язык и объяснила дяде, что это самые хорошие книги для детей и даже для взрослых. Это были книжки Пушкина, Крылова, Гоголя, Толстого и других русских писателей, всего шесть штук. Дядя Касым скупил все книги. Женщина обрадовалась и в конце спросила, зачем неграмотному пастуху русские книги. Это испугало дядю, однако он нашел что ответить: «Это для моего сына, пусть ума набирается». Женщина похвалила его и вместо денег была согласна на мясо. Когда в юрте тетя Сарем показала мне книги с картинками, то я очень обрадовалась, все-таки это напоминали Москву, наш дом, лес, наши реки. С каким наслаждением я читала их! По несколько раз. Даже будучи невестой. И как-то раз дядя Касым сам попросил рассказать, что написано в этих книгах. Вечерами я стала пересказывать им сказки, рассказы и повести. Все это пришлось им по душе. А когда я стала женой Жасана, читала все реже и реже. Мужу это не нравилось, да и новых книг не было. Мои старшие дети не учились: в пустыне нет школ, и я сама стала заниматься с ними, и выучила их чтению и письму. А вот Кирату и Айгуль повезло: к тому времени мы уже жили в ауле, где имелась школа. Сейчас сын учится на ветеринара на заочном отделении техникума и часто ездит в Чирак. Может быть, он станет каким-нибудь начальником.
– Мы ему поможем, – уверенно заявил Петя, – не только техникум закончит, еще и в институт поступит. Мы сделаем из него настоящего ученого.
От таких слов у Лены на душе стало совсем тепло. Пете хотелось хоть как-то утешить сестру. Впрочем, брату показалось, будто сама Лена не считает себя такой уже несчастной.
– Айгуль тоже должна продолжить учебу, ей я сама займусь, – сказала Валя.
– И все-таки как замечательно, – сказала мама, – что Лена не забыла русский язык, иначе как мы сейчас общались бы?
– Я даже помню некоторые стихи Пушкина, хотите, расскажу? Мне особенно запомнилось про пустыню.
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит – один во всей вселенной.
– Правда, до сих не знаю, что значит слово «анчар», – сказал Лена, и все зааплодировали.
Семейство Гореных
К вечеру следующего дня к Надежде Николаевне стала стекаться родня, чтобы отметить столь чудесное событие. Уже второй день все Горины только и жили этой новостью. Вале и Пете не терпелось скорее увидеть эту необычную тетю. Рассуждая об этом, большего всего их удивляло, почему эта метаморфоза выпала именно на долю их семейства. Почему внучка известного профессора провела всю жизнь в пустыне, среди кочевников, а ведь сама могла стать знаменитостью?
Первым явилась Валя с мужем. А затем их дочь Инна пришла к бабушке сразу после занятий в институте. Нужно было помочь тете Оле готовить салаты и жарить котлеты. Торт испекли еще утром с участием Лены и Айгуль. Вернее, они лишь помогали Оле и учились этому делу. Новая тетя не очень удивила Инну, которая нарядилась в бабушкин халат и слегка изменила прическу. Лене хотелось походить на столичную родню.
С мужем Вали, звали его Михаил Сергеевич, Лена познакомилась в прихожей. Он вручил ей букет цветов. Он был музыкантом. Хотя не достиг больших высот в своей профессии, но жизнь от этого не стала хуже. Михаил Сергеевич был по-своему счастлив и находил много радостных минут в живописи, на концертах классической музыки, в театре. Все, что хотелось ему в жизни, это маленького счастья, и он имел ее. Несмотря на изысканный темно-синий костюм с бабочкой, в общении оказался простым человеком. При знакомстве с Леной он даже поцеловал ей руку. Зухру это слегка смутило, хотя такая вольность задела ее детей: разве допустимо, чтобы чужой мужчина целовал их маму. А когда Лена обняла Игоря, сына Вали, то ее дети испугались, как бы их мама навсегда не осталось бы в Москве, полюбив новую родню. Затем высокий Игорь с интересом глянул на Кирата и Айгуль, пожав им руки. Уже в гостиной внук обнял бабушку на диване и поздравил ее с замечательным событием. Из всех внуков только Игорь пошел в технический вуз, и бабушка была рада: пусть хоть один пойдет по стопам деда Семена.
Спустя полчаса явился и Петя со своим семейством. Едва они вошли в комнату, Лене в глаза бросилось дорогое платье жены брата, то есть Людмилы, которая была ко всему же красива, будто артистка кино. Лена пожала руку важной даме, но так и не решилась поцеловать ее. Далее Петя представил своих детей. Вадим был крепкого телосложения, с тихим голосом, как у отца. В этом году он заканчивает исторический факультет и собирается в аспирантуру.
– Вадим обязательно должен стать профессором, и папа ему поможет в этом, —
уверенно заявила Людмила и глянула на мужа.
Такие слова не совсем понравились Пете, и все же он не подал виду.