То, что она сказала, заставило всех задуматься. С минуты за столом воцарилась тишина, пока эту грусть не нарушила мама.
– Тебе понравилась Москва, ведь за эти годы город сильно изменился?
– Конечно, нравится. Много магазинов и много интересных вещей продается тут, а еще красивые дома, люди красиво одеты… Ночью много света.
– Тетя Лена, – удивилась вся та же неугомонная Инна, – вам не хочется жить в Москве? Ведь здесь много музеев, театров, концерты – без чего немыслима красивая жизнь. Все-таки жизнь дана один раз и надо ее прожить красиво, – говорила племянница быстро, с волнением и чувствовалось, как ей хочется вырвать тетю из той дикой среды.
Однако тетя думала иначе:
– Здесь хорошо, красиво, и все же я привыкла жить там. Лучше я буду часто приезжать сюда. Мне нравится зеленый лес, собирать грибы.
В этот вечер семья Гориных еще долго беседовали то о грустном, то о веселом. После, как обычно, были танцы, и, несомненно, вальс, а концу вечера молодежь запела под гитару, и все подпевали, даже у Лены получалось.
Ночной разговор
Было одиннадцать вечера, когда вся родня разошлись по домам. Только Валя осталась у мамы, потому что после гостей осталось много немытой посуды.
Когда в гостиной стали освобождать стол от тарелок, Надежда Николаевна перебралась на диван.
Чтоб не скучать, Кират достал из шкафа толстую книгу и удобно расположился в кресле. С любопытством он разглядывал цветные картинки в большой книге. На фотографиях были запечатлены русские лица, города, природа. Теперь все это представляло для него интерес, ведь оказалось, что он сам на половину русский.
Утомленная Надежда Николаевне попросила внука включить телевизор и объяснила, какую кнопку следует нажать. Там шел концерт из Кремлевского дворца, пел Могамаев – ее любимый певец.
Женщины собрались на кухне мыть посуду. Оля хотела помочь, но Валя насильно отправила подругу смотреть телевизор: «Хватит тебе: почти весь день не выходила из кухни. Мы сами». Валя и Айгуль стали наводить порядок на столе. Лена же выбрала для себя мытье посуды: ей нравилось возиться с горячей водой, которая сама течет из крана и не нужно ее греть в котле.
– Как хорошо: открыл кран – и сразу горячая вода. А дома я должна принести воду из колодца, потом костер разжечь и ждать. Много времени уходит, а еще надо каждый день еду готовить два раза.
– Это ужасно. Я тоже люблю готовить, но не каждый день.
– Тогда кто готовит, твой муж что ли? – засмеялась Лена.
– Иногда и муж готовит, иногда дочь. Чаще покупаем в магазине готовые блюда. Жалко тратить много времени на приготовление еды. Ко всему вечерами мы не всегда бываем дома, то в театр пойдем, то на концерт, иногда в гости. Там собираются люди близкие нам по духу – это ученые, художники, артисты. С ними интересно беседовать. Так мы украшаем свою жизнь.
– Ты верно говоришь. Я тоже стараюсь жить интересно, красиво, хотя свободного времени совсем мало. Я тоже люблю ходить в гости, и мы, женщины, долго общаемся. Говорим о ценах на базаре, о новых тканях, о жизни наших сельчан. Поговоришь и на душе – легко, приятно. Потом ходим на свадьбы, там тоже весело: много народу, смотрим наряды невест, обсуждаем их. Еще, на наших свадьбах очень вкусно готовят. Гостям подают три блюда: с начало жирный суп, потом – жареное мясо и плов.
Валя слушала сестру с улыбкой, хотя в душе творилось совсем другое, и чуть было не вскрикнула: «О, боже, неужели это говорит моя родная сестра!» А Лена все рассказывать, какие у них веселые свадьбы. Сдержав себя, Валя спросила, откуда они находят столько денег, чтобы накормить все село? «Деньги добывают по-разному, – ответила сестра. – Кто-то много работает и мало ест, другие воруют в колхозе, кто-то в долг берет или родня помогает. Поэтому хорошо тем, у кого большой род».
– Лена, ты довольна родней мужа, они не обижают тебя?
– Какие бы они ни были, невестка должна их любить. Без них жить там невыносима. Поэтому мы стараемся не ругаться между собой. Славу Богу, все мои дети дружные и помогают друг другу. Вот теперь и в Москве у нас новая родня. Это же хорошо.
– Тебе понравились наши родственники?
– Да, красивые люди. Умные слова говорят, хотя не все я не поняла. А они дружат между собой?
– Да. По праздникам мы собираемся у мамы. Когда нужно помогаем друг другу. Но такие ситуации редки, потому что городская жизнь легче, чем у вас, и нам не надо строить дом, устраивать большие свадьбы, да и детей-то у нас один или два. В деньгах мы друг от друга мало нуждаемся. В большей степени нас притягивает друг к другу духовное единство.
– Я не совсем поняла.
– Как это объяснить попроще… Понимаешь, наша мама смогла дать нам много общего: хорошее образование, высокий уровень культуры. Потому у меня и Пети много общего, нам интересно общаться, мы легко понимаем друг друга. Мы искренне дружим, любим друг друга и совсем не из-за денег или каких-нибудь вещей.
– Я тоже хочу быть культурной и чтоб мои дети стали такими же. Мне понравилась ваша скатерть, красивые тарелки, хрустальные рюмки, ложки, вилки. Хочется, чтобы у меня в доме был диван, кресло, красивая люстра.
– То, что ты перечислила – это совсем не главное в культуре. Многие люди имеют красивые дома, дорогие вещи, тем не менее не становятся культурнее. Высокая культура приходит через знания, через искусство, литературу. Культура – прежде красивая душа. Это мир чувств и его трудно объяснить словами.
Когда вся посуда была вымыта и расставлена по полкам, сестры вернулись в столовую. Между тем концерт уже близился концу, пела Эдита Пьеха. Дети Зухры не сводили глаза с экрана, ведь во всем ауле такую чудо-технику имеют лишь три семьи. Жасан же собирается купить в этом году.
Когда закончилась передача, Валя расстелила постель на широком диване. Это для Лены и ее дочки, а сына отправили на веранду – там имелась раскладушка. Сама Валя с мамой пошли в спальню. Там, по углам, стояли две старинные кровати с железными, ажурными спинками. Уставшая Валя заснула быстро и почему-то проснулась глубоко за полночь. Должно быть, непривычно спать на жесткой постели. Комнату озарял теплый лунный свет. Валя удивилась: дверь на балконе открыта и там темный силуэт мамы. В раздумье она сидела на стуле. «Что с ней, может ей плохо?» – подумала дочь. Со скрипом Валя поднялась с кровати, надела халат и вышла на веранду.
– Мама, что с тобой? – она провела рукой по ее седым волосам.
– Не знаю, что-то мне совсем не спится.
Летняя ночь была теплой. Балкон выходил на большой двор со старыми дубами и соснами. Совсем тихо – непривычно для слуха столичного человека.
– Какая приятная тишина. Мама, вроде, ты не страдала бессонницей. Что тебя беспокоит, кажется, ты плачешь?
– Уже вторую ночь не сплю. Все думаю о Лене, – и мать руками вытерла мокрые глаза. – Мне больно смотреть на нее, прямо сердце разрывается… Какая она отсталая – и это моя дочь. Понимаешь – моя родная дочь! Обидно за нее, за ее судьбу. Вас я вывела на большую, красивую дорогу жизни, а вот Лена словно осталась на обочине. Даже ниже, чем обочина. Разве для такой жизни я родила ее?
– Мама, не плачь, а то давление подскочит. Судьба Лены – это брошенный жребий, он мог выпасть и на мою долю. Это случай и порой пред ним мы бессильны.
– Все это понимаю, и все же от этого на душе не легче. Все равно чувствую себя виноватой: коль родила ребенка, то в ответе за ее судьбу. Иначе не стоит рожать.
– В жизни не возможно все предусмотреть, тем более это был нелепый случай. Ко всему же случилось так давно, что уже ничего не изменишь. Надо смириться и жить с тем, что есть.
– Нет, материнскому сердцу не может смириться.
– Сегодня на кухне, за мытьем посуды, я долго беседовала с Леной. И мне тоже было больно осознавать, что это моя родная сестра. Она такая отсталая, ограниченная в знаниях, культуре. Мы вроде родные сестра – а не понимаем друг друга: я ей говорю одно – она мне другое. Слишком разные взгляды на эту жизнь. Будь она чужим человеком – это другое дело, не обидно, но ведь это моя родная кровь. Может быть, не хорошо так говорить, однако я не чувствую ее сестрой, словно чужая. Нет к ней и чувства любви – только жалость к ее несчастной судьбе.
– Не надо так говорить. Мне больно слышать такое.
– Извини мама, я говорю то, что чувствую. От этого мне даже стыдно перед собой. Наверно, я – бессердечная, высокомерная сестра?
– Нет, ты не такая. Поскольку культурные люди не могут быть черствыми.
– Я вижу, мамочка, и в твоей душе твориться что-то неладное?
– Ах, доченька, ты права. Я тоже не знаю, что со мной твориться. Можно сказать: всю жизнь мечтала об этой встрече с дочкой. И не раз говорила себе: если Леночка объявится, то я буду самой счастливой женщиной на свете. Вот, этот день настал. Однако в душе нет той огромной радости. Разумеется, я рада, что дочь жива, здорова… Но для меня, матери этого не достаточно.
– Мама, тебе больно признаться, что ты не любишь Лену так же сильно, как нас?
Снова глаза Надежда Николаевна наполнились слезами, которые светились при лунном свете. Она опустила голову, словно стыдясь своих чувств, и вытерла мокрые глаза. Затем заговорила, тяжело дыша:
– Ты права. К Лене я не испытываю тех чувств, которые питаю к вам, она мне кажется чужой, – сквозь слезы призналась мать. – К ней испытываю только большую жалость и не более.От чего так происходит, я не знаю. Мне вдвойне стыдно, потому что вижу, как Лена любит меня. Но почему во мне нет взаимной материнской любви, почему я не могу свое сердце заставить любить ее так же, как и вас? Как мне это сделать?
– Ах, милая мама! – и дочь села рядом на табурет и обняла ее. – Мне кажется, я знаю причину твоих душевных мук. Ты дала мне, Пете свою душу, и потому мы очень дороги тебе. Твоя духовность сделала нашу семью единым целым. Поэтому мы дружны. С Леной этого не случилось. В ней сидит лишь твоя плоть, что-то материальное. А душа ее чужая. Потому между тобой и дочерью нет духовного единства, понимания. Но если ты дала бы Лене хорошие знания, высокую культуру – все было бы иначе. Искренняя любовь в семье невозможно без духовности.