– Возможно, ты права. Я не могу сказать, что Лена совсем чужая. Меня очень радует, что в ее душе много доброты, трудолюбия. Однако для моей дочери этого совсем недостаточно. Мне трудно с этим смириться, ведь это мое дитя.
– Мама, тебя не устраивает ее вульгарное понимание о счастье? Я тоже потрясена, что у моей сестры такие примитивные суждения о жизни, но стоит ли говорить об этом Лене? Она уже не молода – ее уже не изменишь. Если даже она познает наш мир, то это доставит ей огромную боль: она поймет в каком «темном» царстве» прошла ее жизнь. Будет лучше, если все останется, как есть. Так ей легче жить.
– Валя, я не могу согласиться. Познать истинную радость жизни никогда не поздно. Лена еще не стара, впереди у нее многие годы. Да и дело не в возрасте. Скажу тебе так, в зрелом возрасте люди более склоны к серьезной музыке, классическим произведениям, чем в молодые годы. Но им мешает стереотип сложившегося мнения: мол, в зрелом возрасте уже поздно что-то менять. Я хочу изменить жизнь моей дочери. Я обязана это сделать – это мой родительский долг, – твердо заявила мать. – Пусть даже в таком возрасте: она все равно мое дитя. Хочу дать ей настоящее счастье. Не знаю, удастся ли изменить ее жизнь через музыку, искусство, знания, но я попробую. Я не могу равнодушно смотреть на ее несчастную жизнь и успокаивать себя такими словами, мол, такова ее судьба.
– Ой, мама, ты не представляете, как это нелегко. Тем более при ее суровых условиях жизни. Там, в степи, не дадут ей развиваться.
– Новую культуру она получит здесь, в Москве. Надеюсь, теперь Лена будет часто приезжать к нам. И тогда мы восполнить этот пробел. Думаю, так Лена станет по-настоящему ближе к нам.
От таких рассуждений глаза матери стали живее. В ее душе росла уверенность.
– А что если Лена сама не захочет?
– Если об этом спросить ее напрямую, она, без сомнения, откажется и скажет: «Зачем мне это надо, тем более под старость лет и так далее». Так рассуждают многие люди. Поэтому нам следует делать это ненавязчиво: с посещением театров, музеев, концертов и так далее. Пока в ее душе не разовьется вкус, эстетические чувства, пока сама не почувствует: какое же это счастье.
– Но для этого два-три концерта ничего не дадут, еще надо прочитать много книг.
– В таком случае я уговорю Лену задержаться на месяц, а потом еще что-нибудь придумаю. Стоит начать…
– Мама, это нереально. Азиатские женщины не могут так долго отсутствовать дома.
– Пусть этот Жасан, вор, попробует не отпустить мою дочь! В милицию обращусь, он давно заслужил этого, сделав из моей дочери рабыню.
– Мама, не надо ворошить прошлое: уже ничего не изменишь, да и сама Лена будет против. Ты сделаешь дочери еще хуже.
– Ну, хорошо, не будем об этом. Надеюсь, ты поможешь мне? Для этого тебе надо будет взять отпуск. Я знаю, что ты хотела поехать в Италию, но пойми, это дело всей моей оставшейся жизни.
– Мама, я все прекрасно понимаю. Разумеется, Италия подождет. Хотя я не совсем уверена в успехе твоей затеи. Если Лена жила бы здесь, то это другое дело. В этом будет вся трудность. А в остальном мы все поможем сестре.
– Я уверена: должно получиться. Для Лены мы составим программу ее культурного развития. А начнем с произведений, которые ей понятны и по мере ее развития, будем усложнять. Если же сразу начать с современного искусства, то это ее оттолкнет.
– Такие ситуации часто возникают в нашем музее, когда неподготовленную публику ведут сразу в раздел современной живописи. Естественно, они смотрят на «размалеванные» картины и ничего не могут понять, ведь их глаза ничего не видели. Они привыкли к «живым» картинкам. А тут совсем другая живопись, и они начинают смеяться, как Хрущев на выставке авангардистов. Сегодня я говорили с Леной о культуре. В ее понятии: главная цель культуры человека – это модная одежда, красивая мебель, посуда и умение пользоваться за столом ложкой, вилкой. Это ужасно… Я не знаю, сможем ли мы изменить ее мышление. Впрочем, ради сестры я готова.
Тут мать почему-то улыбнулась и сказала:
– Если весь смысл культуры был бы в модной одежде и умении пользоваться вилкой, ножами, то за месяц всех обезьян можно было бы сделать культурными людьми.
От таких слов Валя тихо засмеялась, сказав:
– Я мысленно представила себе эту картину. Красивая гостиная с люстрой, дорогим гарнитуром и за роскошным столом сидят шимпанзе в изысканных костюмах, бабочках, с вилками в руках. Прямо аристократы! При этом у них милые манеры, улыбаются, но всегда молчат. Ибо слова, мысли могут выдать их низкий уровень знаний, и тогда станет очевидно, что они безкультурны.
Возвращение домой
На другой день Лена с грустью сообщила, что ей пора возвращаться домой. И заметив на лице матери обиду, Лена села на диван, обняла ее.
– Муж отпустил только на два дня – прошло уже четыре. Домашние будет волноваться.
– Может, еще задержишься на недельку? – с мольбой произнесла мать, – А между тем мы телеграмму пошлем твоему мужу, что ты – у нас.
– Это будет очень долго: почту из городка доставляют к нам один раз в неделю. Мама, я еще приеду. Теперь в Москву буду приезжать часто.
– Лена, тебе не хотелось бы остаться здесь навсегда, ведь это твой дом, ты родилась здесь.
– Мама, не обижайтесь, но я не могу, – ответила дочь. – Там у меня семья, муж, дом. Я давно привыкла к ним.
Надежда Николаевна задумалась.
– Хорошо, когда ты приедешь в Москву?
– Быстро. Я только оставлю детей, расскажу мужу о случившемся и сразу приеду.
– А он отпустит? – испуганно спросила мать.
– Не знаю, но мне думается, отпустит. Все-таки такой случай… Да и сама хочу немного пожить с вами.
– Если муж не отпустит, то скажи ему смело, мол, тогда моя мама пойдет в милицию и расскажет о похищении, и его посадят в тюрьму.
– О, мама, такие слова пугают меня. Вы хотите посадить его в тюрьму? Но я этого не хочу, ведь Айгуль на выданье, а еще внуки? Какой позор для семьи!
– Это лишь для испуга, и тогда ты сможешь чаще бывать в Москве. Помни, дочка, это твой дом и можешь здесь жить сколько желаешь.
Кират и Айгуль за столом пили чай с тортом. Они уже знали, что сегодня они уедут, и напоследок им хотелось объесться сладостей. Правда, с появлением русской бабушки, они будут бывать здесь чаще.
– А вы, мои внуки, хотите остаться в Москве? – спросила бабушка, улыбаясь. Айгуль пожала плечами, ведь такие вопросы дети не решают. Кират же с кремом на губах согласно закивал головой. Открытый характер внука пришелся бабушке по душе, и она сказала Лене, что все-таки рано женили Кирата, ведь он еще дитя.
– Такие обычаи, к тому же подвернулась хорошая невеста. Медлить было нельзя, иначе другие забрали бы ее.
В это время в комнате появилась Оля, и мама с грустью сообщила об отъезде дочери. Лицо подруги сделалось крайне удивленным: как же так, еще не успели наговориться – и уже уезжает! Оля тоже пыталась уговорить подружку детства. Лена объяснять, что по мусульманским обычаям жена, без разрешения мужа, не может долго находиться у матери. Иначе сельчане могут подумать, что жена ушла от мужа. Для мужчины – это неслыханный позор, потому только муж может разойтись с женой.
Мать тяжело вздохнула: умом она понимала дочь, а вот душой никак:
– Ну, хорошо, поезжай, и скорее возвращайся. Я старая, больная, и кто знает, сколько мне осталось. Оля, позвони Вале, Пете и скажи об отъезде сестры.
Через час приехала Валя на служебной машине.
Поезд дочери был на вечер. Оставшееся время мама решила показать Москву, и совершить экскурсию по исторической части города.
– Мама, зачем мне это экскурсия, я хочу побыть с вами.
– Москва – это твой родной город, твоя родина, и ты должна знать ее историю. Это наша культура. Не знать такое – стыдно. Ко всему же твои сельчане спросят тебя о Москве – а ты ничего не видела, кроме магазинов. Я сама поехала бы с тобой на экскурсию, если бы не больные ноги.
Петя пришел во время, когда Лена с детьми уже спустилась к белой «Волге». У Вали возникло срочное дело, и попросила брата рассказать историю города. Сама же уехала на такси, обещав вернуться ближе к вечеру.
Благодаря машине, Петя успел показать сестре всю Москву, правда, это была обзорная экскурсия. Брат сидел спереди, рассказывая историю города. Временами они выходили из Волги и разглядывали памятники с близкого расстояния. На большее времени не хватило.
Когда вернулись домой, мама спросила:
– Ну, как, надеюсь, получили удовольствие?
От восторга лицо дочери сияло. А ее детям еще понравилось катание на машине.
– Так много интересного узнала. Когда Петя стал рассказывать, то в моей памяти стали всплывать картинки из прочитанных книжек русских писателей. Оказывается, многое я еще помню, просто забыла.
Вечером вся родня снова собралась у мамы проводить Лену. Брат и сестра, словно сговорились и принесли для сестры одинаковые гостиницы: апельсины и по коробке зефира, шоколада и печения. Лена была тронута и, хитро улыбаясь, указала рукой на угол комнаты, где стояла сетка полных апельсинов. Оказалось, она тоже купила. Все в комнате дружно засмеялись.
– Ничего, пусть такого дефицита будет больше, – сказала мама и с дивана перебралась к столу. – Это раздобрит твоего мужа, и опять отпустит тебя Москву. Странное дело, мало того, что этот Жасан украл мою дочь, так я должна ему еще делать подарки. Где вы видели такую тещу?
Стало весело, и Михаил Сергеевич пожалел, что в свое время не украл Валю, а то каждый день получал бы от тещи сладости.
Когда Лене нужно было ехать на вокзал. Надежда Николаевна тоже захотелось спуститься во двор. Сын хотел помочь маме, но та отказалась: «Я сама, у меня еще есть сил». Лена с жалостью глядела на мать, следуя за ней по лестнице. Тяжело ступая больными ногами и, держась за перила, она вышла во двор. Прощаясь у белой машины, Надежда Николаевна просила дочь: чаще говаривать с детьми по-русски. Благодаря этому языку, они смогут прочитать много полезных книг и поступить в институт.