– Но мама, это кажется хорошая мысль. Сама не раз думала об этом, однако не хватало смелости.
– Разве тебе не страшно, ведь после всего ты больше не сможешь вернуться сюда? Такое отец не простит, он будет опозорен.
Я знаю, тем не менее у меня нет выбора. Тогда подскажите, что мне делать?
– У самой голова идет кругом, мне страшно. Дело очень серьезное и даже опасное.
Лена была удивлена, откуда у тихой Айгуль столь смелые мысли.
Побег
Эта страшная мысль о побеге всю ночь крутилась в голове у Лены. Мать понимала: Айгуль вздохнула другую жизнь – красивую, интересную и теперь не может жить как прежде. В ее душе пробудились более высокие чувства. И, когда Лена представила картину побега, то содрогнулась. Без сомнения, Жасан будет взбешен, и за ним – его сыновья, которых тоже коснется этот позор семьи. Всю злость муж вылет на жену, что та своими поездками в Москву испортила дочь.
Прошло пять дней, Айгуль все ждала маминого решения. Сама дочь была уже мысленно готова к побегу, хотя страх не давал покоя. А вдруг отец с братьями устроят за ней погоню и схватят ее в пути. Но мать почему-то медлила. И Айгуль сама заговорила с матерью, когда они стирали белье в большом корыте у колодца. Они сидели на корточках.
– Мама, вы все молчите. Что скажите о побеге? – зашептала дочь, оглядываясь вокруг – рядом в тени виноградника играли дети.
Лене все же не удалось побороть свой страх.
– Я боюсь за тебя, – стирая рубашку, сказала мать. – А вдруг отец пошлет братьев в Москву, и нас силой привезут сюда. Ты представляешь, что тогда будет с тобой? Нет! Я не могу отпустить.
Айгуль расплакалась и, бросив стирку, убежала в дом. Там дочь забилась в темном углу, прижав к себе худенькие коленки.
Лена отложила стирку и последовала за ней. В полутемной комнате мать опустилась возле дочери и стала гладить ее волосы. Больно было видеть, как страдает дочь.
– Доченька, не молчи, станет на душе легче.
– Мама, вы же знаете, о чем я думаю. Мои мысли далеко отсюда, а здесь в ауле бродит лишь моя тень. Мне надоело мечтать о красивой жизни, хочется так жить наяву. Неужели вы не понимаете: в эту пустыню не забредет никакой принц и не увезет меня, если я сама не решусь изменить свою жизнь.
Такие слова пугали мать. Вместе с тем Лена была рада, что ее дочь рассуждает так здраво. И тогда мать поняла: этот побег неизбежен. Лена была готова принять весть удар на себя, лишь бы дочь стала по-настоящему счастливой. Если даже, после этого Жасан запретит ей ездить в Москву. Это будет ее вторая трагедия жизни, но ради дочери стоило жертвовать. «Моя жизнь уже прожита – у дочери все впереди».
В тот день, когда мать готовили еду в котле, а Айгуль сидела на коврике и чистила морковь, Лена сама заговорила об этом:
– Я думаю, тебе пора уезжать отсюда.
И услышав долгожданные слова, дочь застыла на месте, и нож выпал из ее рук. Все-таки девушке было страшно. Одно дело, мечтать о чем-то и совсем другое, если нужно действовать. Лена села рядом, обняв дочь.
– Мама, все-таки мне страшно, – и голос ее задрожал. – А папа может вернуть меня обратно в аул?
– От одного учителя я узнала, что по закону, ты уже взрослая и сама отвечаешь за свою судьбу. Без твоего желания, отец не сможет привезти дочь обратно. К тому же моя родня не отдадут тебя. Я очень хочу, чтоб ты окончила вечернюю школу и поступила в институт.
– Как здорово. Но смогу ли там учиться, я много не знаю. Это пугает меня.
– Твои сестра, Инна и Алла помогут, они сами не раз говорили об этом.
– Мама, как я уеду отсюда не заметно?
– Об этом я тоже подумала. Вечером поговорим и обсудим план побега, до всех мелочей.
– Мама, может, мы сбежим вместе?
– Я бы с удовольствием, но как оставить детей, внуков?
Все оставшиеся дни до отъезда Айгуль словно ожила. К ней вернулась улыбка, желание работать по дому, хотя тревожные мысли крутились в голове: «А вдруг отец узнает, и побег сорвется, а вдруг меня настигнут в пути и вернут домой?
И этот день настал. Жасан, Лена и старший сын с женой должны были ехать в райцентр, на свадьбу к дальней родне. А за день до этого Лена сказала мужу, что хочет взять собой Айгуль, так как в Чираке нужно ей купить свадебную тюбетейку и всякую мелочь. Муж согласился, потому что весь их род жил предстоящей свадьбой Айгуль.
Получив добро, Лена закрылась в своей комнате. Там раскрыла сундук, скинув сверху груду одеял. Оттуда достала два документа Айгуль: паспорт и свидетельство о начальном образовании. Еще из приданного взяла два новых платья, кофту и туфли. Этого ей хватит, иначе большой узелок мог вызвать подозрение. Всю ночь ни мать, ни дочь так и не смогли заснуть. Они лежали в разных комнатах и думали об одном и том же. Лена без конца ворочалась в постели, вздыхая. Айгуль же глядела в окно и не могла дождаться рассвета. И едва стало светать, как Айгуль надела широкое платье и тихо вышла из дома. Жизнь в селе пробуждалась с криками петухов, ослов, овец. Айгуль направилась к холму на окраине села. С его вершины аул казался, будто на ладони и можно было заглянуть во многие дворы. С детских лет Айгуль любила это место. Вот пришло время расстаться со всем селом. Когда она еще вернуться сюда, хотя может никогда. Посидев на холме с полчаса, Айгуль спустилась вниз.
После завтрака семья Жасана, все нарядно одетые, дружно явилась в контору колхоза. Там, у здания, уже стоял трактор с низкими бортами, который должен отправиться в райцентр за лекарством для коров и привести еще шифер. Жасан взял собой упитанного барана – в подарок родне и средний сын вел его на привязи. Кроме них, желающих ехать в райцентр, было еще двоя мужчин средних лет, с мешками за плечами. Все собрались у техники, и вскоре появился молодой тракторист с опухшим лицом. Должно быть, вчера вечером принял лишнее, и имел хмурое лицо. Однако с семьей Жасана вел себя почтительно. Он постелил желтую солому и затем усадил их на тележку, чтоб меньше трясло.
Через два часа трактор добрался до райцентра.
Дальняя родня встретила Жасана с радостью. Их двор стоял на окраине городка и уже второй год Кират жил у них, учась в техникуме. Сам хозяин дома доводится Жасану двоюродным племянником и преподает химию в техникуме. Его жена – учительница школы – сразу расстелила одеяло и цветастую скатерть на открытой веранде. А их дочка вмиг принесла лепешки, чай, конфеты и фрукты на подносе. По традиции беседа началась о здоровье, о жизни в селе, о других родственниках. Между тем со двора доносились оживленные голоса: там готовились к свадьбе – завтра они женят сына. Друзья жениха расставляли во дворе длинные столы и к ним скамейки, а на стены забивали ковер и сюзане. Среди них был и Кират.
Вскоре гостям из аула подали суп и еще час вели беседу о разном: о учебе Кирата, о жизни людей в городке, о предстоящей свадьбе, о родственниках невесты, о ценах. После этого Лена сказала, что ей с дочерью надобно посетить магазины и купить кое-какие вещи для Айгуль. Мужчины остались одни.
За полчаса на автобусе они добрались до центра городка. Там остановились у низенького здания почты и рядом – железнодорожная касса. Перед тем, как войти туда, Лена с волнением огляделась по сторонам: не следит ли за нею кто-либо из родни. Вроде ни одного знакомого лица. Сначала она заглянула сама. В комнате у кассы стояла русская женщина и двоя мужчин. Над ними висело расписание поездов. На Лену никто не обратил внимание. Тогда она вышла и дала дочери деньги, назвав номер поезда, сказав при этом:
– Ты должна сама купить билет, кассир не должна видеть нас вместе.
– Мама, мне страшно. Может, вы сами купите?
– Не могу. Когда будут тебя искать, они обязательно придут сюда. Иди к кассе и ничего не бойся.
Айгуль зашла в комнатку. Когда дошла ее очередь, стараясь не смотреть на пожилую кассиршу в платке, девушка протянула деньги:
– Мне один билет на Москву.
– Ты одна едешь? – удивилась кассир, ведь такие молоденькие девушки не ездят одни, тем более так далеко.
Айгуль была не готова к такому вопросу и слегка растерялась.
– Это не для меня – для моей мамы, она сейчас на работе.
– Тогда это другое дело.
Айгуль взяла билет и выскочила из кассы, забыв о сдаче.
– Одно дело сделано, можно возвращаться, – легко вздохнула Лена, хотя на душе еще было тревожно. – Дальше тебе придется все делать одной.
– Мамочка, мне страшно.
– Мне тоже страшно, но ты должна бороть в себе страх – ради своего будущего. А теперь зайдет в разные магазины, чтобы не возвращаться с пустыми руками, иначе это вызовет подозрение.
Они вошли в универмаг и стали ходить между по полупустым стеллажами. Это большой магазин был главной достопримечательностью городка, кроме кинотеатра.
– Мама, купите папе какой-нибудь подарок, чтобы сильно не злился. Все-таки жалко его.
– Это не поможет ему. Наоборот, заподозрит неладное. Он умный и его не так просто провести.
– Мама, а как папа узнает о моем побеге? Кто ему сообщит?
– Ты это сама сделаешь. Когда через сутки твой поезд прибудет в Куйбышев, оттуда ты отправишь нам телеграмму, что мол, ты у бабушки в Москве и будешь жить там, так как хочешь учиться в институте. Поезд там будет стоять двадцать минут, телеграмму можно дать прямо с вокзала.
– Меня будет искать милиция?
– Какое-то время, но после твоей телеграммы, то сразу перестанут. К тому времени ты будешь очень далеко, и никто не сможет вернуть. А когда окажешься на Казанском вокзале, то садись на такси и назовешь адрес бабушки.
Когда Лена с дочкой вернулись к родне, во дворе стало еще оживленнее. Соседки расселись на тахте и чистили рис для плова, а так же занимались тестом. Мать и дочь сразу присоединились к ним, и это должно отвлечь их от мысли о побеге. Тем не менее Айгуль оставалась рассеянной: мало улыбалась и тесто на узкой доске катала как-то небрежно, будто будущую невестку не научила мать. Заметив это, Лена сама принялась раскатывать тесто в тонкий слой. Тогда дочь взялась за морковь и сразу порезала палец. Она даже не чувствовала боль, потому что вся была поглощена мыслю о побеге. Лена отвела дочь в сторонку, от женщин и под деревом перевязала палец, успокаивая ее: «Поверь своей матери, все будет хорошо, а пока забудь об этом».