Она села, и мир вокруг поплыл. Девочка упала обратно на кровать и застонала. Все ее тело болело. Уна еще никогда не чувствовала себя так плохо.
Теплая рука коснулась ее лба, затем кто-то спросил, как она себя чувствует.
– Харойльд? – позвала девочка.
– Уна, – ответил штурман. По его старческому лицу пробежала волна облегчения. – Я думал, мы тебя потеряли.
Девочка повернулась к Харойльду. Он сидел на стуле рядом с кроватью, а на коленях у него лежал большой лист пергамента. Было похоже, что штурман рисует новую карту. Заметив взгляд Уны, он быстро свернул пергамент.
– Пойду позову твоего отца, – сказал Харойльд. – Он просил сообщить ему, как только ты очнешься.
Моряк ушел, и через пять минут в каюту вошел ее отец. Он посмотрел на дочь и недоверчиво покачал головой.
– Я уж думал, что ты умерла, – произнес капитан. – Никогда бы не подумал, что кто-то из вас переживет это падение, – он снова покачал головой. – Предсказания той проклятой старухи начинают сбываться.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Уна.
– Смотри, – отец прошел через каюту и открыл иллюминатор. С неба летел снег и таял в море. – Буря прошла, и после нее наступила настоящая зима. И… – он взглянул на свои руки. Они дрожали. – Пусть ты и девочка, Уна, но ты поступила смело и мужественно. Я тобой горжусь.
– Правда?
Всю свою жизнь она мечтала услышать от отца подобные слова, и вот он их произнес. Ей хотелось, чтобы этот миг длился вечно. Пусть было ужасно страшно прыгать в море и она чуть не утонула, но Уна подумала, что оно того стоило. Так нужно было поступить хотя бы для того, чтобы услышать эти слова от своего отца. Он действительно сказал, что гордится ею. И даже если ей не придется увидеть нарду, то это путешествие уже изменило ее жизнь навсегда, чего бы никогда не случилось, останься она в Нордлоре.
– Если бы не ты, мы бы потеряли в море еще одного человека. Я не знаю, что бы мы делали без Ольфа. Никто из нас не умеет готовить. Попробовав твою стряпню, я понял, что и ты тоже с этим не справишься.
Капитан засмеялся и посмотрел на дочь. Внезапно он посерьезнел, и когда заговорил снова, его голос дрожал:
– Пока ты была без сознания, мы похоронили еще двоих. Болезнь до сих пор ходит по кораблю. По правде говоря, я думал, что и тебя придется хоронить. Но смотри, ты по-прежнему с нами, чему я очень рад. А теперь… – он покашлял, прочищая горло, – тебе нужен отдых. Чем скорее ты поправишься, тем быстрее я вернусь в свою каюту.
Когда отец уже собирался уходить, Уна позвала его:
– Папа!
– Да?
– Я умею гораздо больше, чем ты думаешь. Если бы ты только дал мне шанс, я бы доказала это.
– Хорошо, Уна, – сказал отец. – Я дам тебе такой шанс. Слово капитана!
Она улыбнулась и закрыла глаза, а ее отец стоял рядом. Через несколько секунд Уна, полностью обессиленная, провалилась в глубокий и спокойный сон. Впервые в жизни ею гордились наяву, а не в мечтах.
Ледяные земли
После того как Уна спасла Ольфа, ситуация на борту «Отважного леопарда» существенно изменилась. Унеся еще одну жизнь, болезнь отступила, словно напуганная холодной зимой. Девочка пролежала в каюте капитана еще три дня, пока не окрепла настолько, чтобы выйти из нее.
Прежде всего Уна направилась на камбуз. Но вместо того чтобы заставлять ее готовить завтрак, Ольф приготовил еду для нее собственноручно. И ей даже не пришлось завтракать, втиснувшись среди горшков и котелков. Теперь у нее было собственное место за общим столом рядом с отцом.
Совершенно верно, Уне Бритт больше не приходилось очищать рыбу от костей или бесконечно полировать столовые приборы. Теперь она занималась всем тем, о чем мечтала, пробираясь на корабль. Уна взбиралась на мачты и крепила паруса морскими узлами, а также вытаскивала рыбу и несла вахту в вороньем гнезде.
Все было замечательно, но не это оказалось самым лучшим. Впервые с тех пор, как она вышла из укрытия, команда «Отважного леопарда» стала относиться к ней по-доброму. Ее научили завязывать еще восемь видов морских узлов, показали, как играть в Маттис – карточную игру со множеством хитростей и уловок, за которой здесь проводили вечера, и рассказали слова матросских песен, старинных, как само море. Впервые с тех пор, как она пробралась на борт, Уна наконец почувствовала себя настоящим членом команды.
После того как она спасла жизнь Ольфу, не только члены команды начали проводить с ней больше времени. Отец тоже стал уделять ей внимание.
Пока Уна лежала в его каюте, он показал ей все вещи, которые собрал за время своих путешествий по Северному морю: целый сундук с китовым усом, где каждая пластина была с нее размером; ковер, сшитый из шкур сорока трех северных оленей, который капитан приобрел у кожевника в гавани Айсблоун; две картины кисти Хенрика Холста – самого известного художника на Севере. На одной из них была изображена великая битва между северянами и южанами, на другой девочка увидела кита, преследующего перепуганную добычу.
Уна спросила отца, почему он хранит такие ценные и дорогие вещи на борту, ведь если корабль потонет, они пропадут.
На что ее отец ответил коротко и резко:
– Пока я буду у руля, этот корабль никогда не пойдет ко дну.
Когда Уна окрепла настолько, что уже могла покинуть каюту капитана, мистер Бритт взял ее на мостик, где позволил встать у руля. Он показал Уне, которые из семи ручек держать, и она увидела, как судно разворачивается даже от малейшего прикосновения. Ей также объяснили, что когда крутишь штурвал в правую сторону, они поворачивают влево.
Как только Уна поняла, как управлять кораблем, отец начал учить ее ловить рыбу. Целыми днями они стояли в задней части корабля, закидывая сети в море.
– Небольшие сети используются для ловли рыбы, – объяснял капитан, втягивая вместе с дочерью одну из них. – А огромная сеть – для кита. Он такой тяжелый, что его поднимают не меньше восьми мужчин.
Когда Уне удалось наловить целую сеть рыбы, отец дал ей новую работу. Вместо того чтобы очищать рыбу от костей, теперь она должна была ловить ее. И девочка так хорошо с этим справлялась, что у нее всегда оставалось не меньше двадцати лишних рыб, так что скоро под палубой образовались хорошие запасы: их хватило бы, чтобы прокормить весь Нордлор до конца зимы.
Конечно, Уна уставала, работая целый день с отцом и остальными членами команды, но по вечерам она всегда находила время, чтобы посмотреть на звезды вместе с Харойльдом. Теперь становилось все холоднее, даже для Севера. А иногда, когда ветер стихал, в воздухе висели кристаллы льда.
– Разрази меня гром, – сказал штурман, когда они с Уной, поеживаясь, стояли на палубе. – Похоже, предсказание Фрейдис все-таки сбудется.
Уна уже хотела спросить, как холод отразится на их путешествии, когда вдруг заметила что-то по правому борту. Белые морские волны разбивались о что-то твердое. Посреди моря был маленький остров.
– Что это? – спросила Уна у Харойльда, указав вправо. Штурман посмотрел в ту сторону и ахнул.
– Не может быть, – произнес он. – Это Ад рыбака. Как мы успели зайти так далеко на север?!
Уне часто приходилось слышать от других людей про Ад рыбака, но она все же ничего не знала об этом месте и попросила Харойльда рассказать ей о нем.
– Некоторые думают, что нет ничего хуже, чем утонуть. Но море может обойтись с человеком более жестоко. Иногда оно не забирает его, а ломает. Это случается нечасто, но когда что-то подобное все же происходит, это поистине ужасно.
– Как выглядит сломленный человек? – спросила Уна.
– Он перестает походить на человека, – ответил Харойльд, – и перестает думать, как человек. Не может отличить левый борт от правого, нос от кормы или мачту от палубы. Иногда даже забывает свое имя.
В этот момент ветер сменил направление, и до них донеслись отдаленные крики. Звук шел с острова.
– Ад рыбака – это место, куда уходят моряки, которые изменились и не могут вернуться на сушу, – объяснил моряк. – Туда они идут, когда сломлены и уже не могут восстановиться. Тот, кто остался в Аду рыбака, уже никогда не возвращается назад. Даже те, кто высаживает людей около этого острова, не ступают на него, боясь застрять там навсегда. На самом деле несчастных просто выбрасывают за борт, а там уж их подхватывает течение. Течения вокруг Ада рыбака никогда не поворачивают назад, и если корабль подойдет слишком близко, то попадет в ловушку. Этот остров обладает такой огромной силой, что сбежать с него не удалось даже Хансу Пильферу.
– Ханс Пильфер? – переспросила Уна. Она оторвала взгляд от острова и посмотрела на Харойльда. – А кто это?
Такое имя не упоминалось ни в одной из ее книг, ни на уроках в школе, которые она тайком подслушивала.
– Ханс Пильфер был знаменитым пиратом, который охотился в Северном море не за китами, а за сокровищами. И он нашел их. К моменту своего исчезновения этот человек стал одним из богатейших в мире.
Заметив выражение любопытства на личике Уны, Харойльд решил рассказать ей побольше об исчезновении Ханса Пильфера.
– Людям моего возраста хорошо знакома эта история, – сказал штурман, прежде чем начать.
«Золотой слиток» был самым прекрасным кораблем, когда-либо бороздившим морские просторы. Его вырезали из золотого дуба – одной из редчайших южных пород древесины, – а все его мачты были покрыты сияющими драгоценностями. Говорят, что Ханс построил это судно сам. Но многие считают, что он его украл.
Ведь именно этим Ханс Пильфер занимался всю свою жизнь. Он грабил замки, грабил таверны и, более того, грабил корабли. Он настолько наловчился в этом деле, что к тридцати годам украл все ценное, что только можно было забрать в этих краях. Тогда в поисках новых сокровищ Ханс развернулся на юг.
Он обокрал южных фермеров, рыцарей и принцесс и во время одного из таких ограблений наткнулся на замок, полный великолепнейших драгоценностей. Ханс Пильфер украл рубиновое ожерелье, пояс из сапфиров и золотую корону, такую тяжелую, что, надевая ее, человек уходил на пять дюймов в землю.