– Кар-р, – сказал ворон. – Я так устал! – и добавил: – Кар-р. И вообще сейчас ночь. Вороны по ночам спят.
– Лезь сюда, – сказала Луна, открывая капюшон плаща. – Ну, давай. А я не устала.
Она не лгала. Ее кости словно превратились в свет. Ей казалось, что она навеки лишилась возможности устать. Ворон сел ей на плечо и перебрался в капюшон.
Когда Луна была маленькой, бабушка рассказывала ей про магниты и компасы и показывала, как ведет себя магнитное поле – магнит притягивает предметы тем сильнее, чем ближе к нему они оказываются. Луна узнала, что одни вещества магнит притягивает, а к другим остается равнодушен. Узнала она и то, что мир сам – один большой магнит и что компас с тонкой иголкой в лужице воды поворачивается, повинуясь зову магнитного полюса. Луна знала это и понимала, но сейчас ей казалось, что на свете есть еще одно магнитное поле и еще один компас, о которых бабушка ей никогда не рассказывала.
Сердце Луны и сердце ее бабушки были связаны невидимыми узами. Быть может, любовь – тоже компас?
Разум Луны влекло к разуму ее бабушки. Знание – тоже компас?
И словно мало того… Гудящее напряжение в костях. Щелкающий механизм внутри головы. Чувство, словно внутри у нее спрятаны невидимые шестеренки, которые крутятся, дюйм за дюймом подталкивая ее к… к чему-то неизвестному.
Так было всю жизнь, а она даже не понимала, что ее так притягивает.
Магия, подсказали кости.
– ГЛЕРК, – сказал Фириан. – Ой, Глерк-Глерк-Глерк! Я не помещаюсь у тебя на спине. Ты что, уменьшаешься?
– Нет, друг мой, – ответил Глерк. – Совсем наоборот. Это ты растешь.
И это была правда. Фириан и в самом деле начал расти. Поначалу Глерк не поверил своим глазам, но с каждым шагом Фириан становился чуть больше. Он рос неравномерно. То раздулся, как арбуз, нос, венчавший собой остренькую мордочку. Один глаз сделался вдвое больше другого. Увеличились в размере крылья. Вытянулись лапы. Потом одна лапа подросла еще немного. Спина, голова, крылья, хвост – все подрастало и замирало, подрастало и замирало.
– Как расту? Я что, буду совсем-совсем громадный? – ужаснулся Фириан. – Я и так Большущий-Пребольшущий Дракон, куда мне больше? Так не бывает!
Глерк помолчал и наконец решился.
– Ты же знаешь тетушку Сян. Она всегда видела в тебе потенциал, даже если ты до него пока не дотягивал. Понимаешь, о чем я?
– Нет, – ответил Фириан.
Глерк вздохнул. Разговор обещал быть непростым.
– Понимаешь, «большущий» – это не всегда про размер.
– Как это? – Фириан задумался, а тем временем его левое ухо принялось расти и увеличиваться в размерах. – Сян мне не говорила.
– Ну, ты же знаешь Сян, – начал Глерк, уже увереннее. – Она очень деликатная. – Глерк помолчал. – Понимаешь, размер – это спектр. Как радуга – спектр цветов. Если взять шкалу большущести, ты будешь, как бы это сказать, на нижнем конце. А это, гм… – Он опять замолчал, пожевывая губу. – Понимаешь, иногда правда искривляется. Как свет.
Глерк совсем запутался.
– Правда?
– У тебя всегда было большое сердце, – сказал Глерк. – Было и будет.
– Глерк, – мрачно сказал Фириан. Губы у него выросли и стали размером с древесные ветви. Один зуб оказался больше остальных. А одна из передних лап пустилась в рост прямо на глазах у Глерка. – Я как-то не так выгляжу, да? Ну скажи честно.
Дракончик был искреннейшим из существ. Конечно, с ним приходилось нелегко. Конечно, он не склонен был задумываться о своем поведении. И все же искренности у него было не отнять. Что ж, искренность так искренность, решил Глерк.
– Послушай, Фириан. Честно говоря, я не до конца понимаю, что с тобой происходит. И кстати, Сян – тоже. Но это не страшно. Ты начал расти. Я думаю, что вскоре ты станешь Большущим-Пребольшущим Драконом, совсем как твоя матушка. Она погибла пятьсот лет назад, Фириан. Обычно драконы взрослеют гораздо быстрее. По крайней мере, я не припомню ни одного, у которого детство так затянулось бы, как у тебя. Но как вышло, так вышло. Может быть, это Сян так устроила. А может быть, ты рос медленно потому, что жил слишком близко от места, где погибла твоя мать. Может быть, ты просто не в силах был расти. Так или иначе, сейчас ты растешь. Я думал, что ты останешься маленьким навсегда. Но я ошибался.
– Но… – Фириан взлетел в воздух, замахал растущими крыльями, его швырнуло вперед и наземь. – Но ты же великан, Глерк.
Глерк покачал головой:
– Нет, друг мой. Я не великан. Я большой и старый, но – не великан.
Пальцы на лапах Фириана разом выросли вдвое.
– А Сян? А Луна?
– И они тоже не великанши. Они люди, самого обычного размера. А ты просто очень маленький, и потому они носили тебя в кармане. Раньше.
– А сейчас я вырос.
– Да, друг мой. Ты вырос.
– Но как же это, Глерк? – на глаза у Фириана навернулись слезы. Падая на землю, они превращались в исходящие паром лужицы кипятка.
– Не знаю, дорогой мой. Я знаю точно одно: я здесь, с тобой. То, чего мы не знаем, скоро откроется нам и дополнит картину мира, и это хорошо. Я знаю, что ты мой друг и что я буду рядом, какие бы невзгоды и испытания нас ни поджидали. Как бы… – Тут задняя часть тела Фириана выросла вдвое, и задние ноги дракончика подломились, не вынеся веса. – Кхм-м… как бы тяжело это ни было, – закончил Глерк.
– Спасибо, Глерк, – шмыгнул носом Фириан.
Глерк поднял все четыре руки, изо всех сил задрал огромную голову, распрямился, встал на ноги, а затем поднялся еще выше, упираясь в землю толстым хвостом. Глаза у него расширились.
– Смотри! – сказал он, указывая на склон горы.
– Что там? – спросил Фириан. Он ничего не видел.
– Видишь, там человек идет по камням? Ах да, ты не видишь. Это Луна. Ее магия начинает пробуждаться. Мне казалось, что она и прежде прорывалась понемногу, но Сян утверждала, что я выдумываю. Бедная Сян. Она так старалась продлить детство Луны! Но теперь ему конец. Девочка растет. Очень скоро она перестанет быть ребенком.
Фириан повернулся к Глерку, разинув рот.
– А кем она тогда будет? Драконом? – спросил он со смесью недоверия и надежды.
– Что? – переспросил Глерк. – Нет, конечно нет! Она станет взрослой. Ведьмой. Взрослой ведьмой. Смотри! Вон она идет. Я вижу ее магию. Жаль, что твои глаза к этому не приспособлены, Фириан. Ее магия такого красивого цвета, голубого с серебряными нитями.
Фириан хотел что-то сказать, но перевел взгляд на землю и зачем-то прижал к ней передние лапы.
– Глерк! – позвал он и приложил к земле ухо.
Глерк не обратил на него внимания.
– Смотри! – сказал Глерк, указывая на следующую гору. – Там Сян! Точнее, ее магия. Ого! Сян ранена. Я это вижу. Сейчас она под заклинанием, в ином облике. Ах, Сян! Зачем ты только перевоплотилась – в твоем-то состоянии! Вдруг ты не сумеешь вернуться в человеческий облик?
– Глерк, – снова позвал Фириан. Его чешуйчатая кожа становилась бледнее с каждой секундой.
– Не мешай, Фириан. Надо помочь Сян. Смотри, Луна идет в точности туда, где сейчас Сян. Если мы поторопимся…
– ГЛЕРК! – крикнул Фириан. – Да послушай же! Гора!
– Говори полными предложениями, – нетерпеливо велел Глерк. – Если мы не поторопимся…
– ГЛЕРК, ГОРА ГОРИТ! – зарычал Фириан.
Глерк закатил глаза.
– Не говори ерунды! Ну… горит, но не сильнее обычного. Это просто лужи с горячей грязью…
– Нет, Глерк, – возразил Фириан, вставая. – Под землей горит огонь. Прямо у нас под ногами. Гора горит. Как раньше. Когда было извержение. Мы с мамой… – Голос его прервался от внезапно нахлынувшей печали. – Мы первыми это почуяли. И тогда она полетела к волшебникам, чтобы предупредить их. Глерк! – Мордочка Фириана была искажена тревогой. – Надо предупредить Сян!
Болотный кошмар кивнул. Сердце у него ушло в самый хвост.
– И поскорее, – согласился он. – Идем, Фириан. Нам нельзя терять ни минуты.
В птичью головку Сян закрадывались сомнения.
«Это я во всем виновата», – переживала она.
«Нет, – отвечала она сама себе. – Ты защищала! Ты любила! Ты спасала детей от голодной смерти. Ты находила им любящую семью».
«Я должна была раньше догадаться, – сокрушалась она. – Надо было все разузнать самой. Надо было что-то делать».
Ей было очень жаль этого человека. Он так любил свою жену. Так любил свое дитя. Он готов был пожертвовать собой, лишь бы только они были живы и счастливы. Сян хотелось обнять его и утешить. Хотелось обернуться человеком и все ему объяснить. Вот только в человеческом облике он убил бы ее, не дожидаясь объяснений.
– Немного осталось, дружок, – прошептал человек. – Скоро встанет луна, и мы пойдем дальше. Я убью ведьму, и мы вернемся домой. Я познакомлю тебя с моей прекрасной Этиной и с нашим сыном. Ты будешь жить с нами долго и счастливо.
«Вот это вряд ли», – подумала Сян.
Когда взойдет луна, ласточка сможет вобрать ее магию. Хотя бы капельку. Это все равно, что носить воду в решете, но – пускай. Лучше так, чем никак. Что-нибудь да останется. Может быть, Сян даже удастся хотя бы ненадолго погрузить своего бедного спутника в сон. А потом зачаровать его одежду и башмаки, чтобы они отнесли хозяина домой, и тот проснулся в окружении любимых лиц.
Только бы луна взошла поскорее.
– Слышишь? – спросил вдруг человек, вскакивая на ноги. Сян огляделась. Она ничего не слышала.
Но человек был прав.
К ним что-то приближалось.
Или кто-то.
– Неужели это ведьма собственной персоной? – сказал человек. – Неужели мне так повезло?
«Да уж, – подумала Сян чуть более насмешливо, чем следовало, и слегка клюнула человека через рубашку. – Как раз к тебе ведьма и явилась, везунчик». И ласточка насмешливо закатила блестящие бусинки глаз.
– Смотри! – сказал человек, указывая на гребень горы. Сян присмотрелась. Он был прав. На гребне кто-то был. Двое. Второго пришельца Сян разглядеть не могла, поскольку не встречалась с ним прежде, но первую из двух фигур она узнала.