– И для этого ты разнёс Букингемский дворец? Мы только переехали. Посмотри, во что превратилась моя комната.
Принц Альберт поднял руку.
– Разрешите обратиться?
– Разрешаю, – хмуро ответила королева.
– Я просто хотел напомнить, что во дворце осталось ещё сто пятьдесят две спальни, ягодка.
– А вот это было сейчас совершенно неуместно. Баронесса, тресните его хорошенько!
Баронесса охотно влепила несчастному принцу Альберту оплеуху.
– Это был несчастный случай, – сказал Отец Рождество, кивая на окно. – И я искренне сожалею.
На пороге возникли солдаты, слегка запыхавшиеся от бега по лестницам. Они дружно отдали честь королеве.
– К вашим услугам, ваше величество!
Королева кивнула солдатам и задала Отцу Рождество ещё один вопрос:
– Ты ведь знаешь, с кем говоришь?
– Да. С королевой Англии.
– Верно, – сказала королева. – Если быть точной, с королевой Соединённого королевства Великобритании и Ирландии, главой Британской империи, над которой никогда не заходит солнце. То есть самой важной особой в мире.
– Нам убить нарушителя? – спросили солдаты.
– Мне кажется, не стоит стрелять в Отца Рождество, – вмешался принц Альберт.
– Помолчи! – рыкнула на него королева Виктория. А потом смерила ночного гостя тяжёлым взглядом. – Откуда нам знать, что ты и в самом деле Отец Рождество?
– Я прилетел сюда на оленях. По-моему, это неплохое доказательство волшебства.
– Полагаю, это несколько странно, – ответила королева Виктория. – Хотя в мире вообще много странностей. Рыбы, например. Пупок. Бедность. Но, пожалуй, стрелять в тебя мы не будем.
Отец Рождество очень обрадовался.
– Спасибо! Это большое облегчение.
– Нет. Лучше мы тебя повесим.
Отец Рождество сглотнул. Нужно было что-то делать. Он закрыл глаза и крепко задумался. Так крепко, что погрузился в подобие сна. В этом сне он увидел несчастную восьмилетнюю девочку, очень похожую на королеву Викторию. Девочка сидела в роскошно убранной комнате, полной невероятно красивых вещей: лошадок-качалок, волчков, игрушечных сервизов и кукол. Женщина с волосами, стянутыми в пучок, – молодая баронесса Лецен – сердито отчитывала её.
– Я хочу к маме, – плакала девочка. – Где моя мама?
– Вы очень плохо вели себя, Виктория! – ругалась баронесса. – Вы должны научиться быть леди. Ведь однажды вы станете королевой!
– Но я не хочу быть королевой!
– Будете так говорить – не получите подарков на Рождество.
– Единственное, что я хочу на Рождество, – это никогда не стать королевой! Никогда, никогда, никогда!
Отец Рождество открыл глаза и повторил то, что только что услышал.
– Всё, о чём вы мечтали на Рождество, когда были маленькой, – это никогда не стать королевой. Никогда, никогда, никогда.
Королева Виктория погрустнела. Она стала очень-очень-очень грустной. Может, даже ещё грустнее.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что я Отец Рождество.
Королева положила ружьё на кровать и тихо хлопнула в ладоши, отпуская стражу и баронессу Лецен. Когда последний солдат покинул комнату, она погрузилась в раздумья. Блитцен, как будто мало было кучи на ковре, принялся жевать дорогие занавески.
– Знаешь, я была не очень счастливым ребёнком. Все ждали, что я буду вести себя, как полагается. Ведь я была будущей королевой. Это очень тяжело, когда на тебя возлагают столько ожиданий. Понимаешь?
Отцу Рождество это было знакомо.
– Понимаю. Честно, я знаю, каково это.
– У меня было много игрушек, но никакого волшебства.
Отцу Рождество захотелось приободрить королеву, и он запел «Бубенцы звенят».
– Что ты делаешь? – удивлённо спросила она.
– Пою «Бубенцы звенят».
– Зачем?
– Чтобы вас развеселить.
Королева Виктория прыснула со смеху. Альберт обеспокоенно посмотрел на супругу.
– Дорогая, дьявольская лошадь ест наши занавески.
– Это не дьявольская лошадь, – поправила его Виктория. – Это олень.
И она улыбнулась Отцу Рождество. А он улыбнулся в ответ.
С одобрения королевы
Королева Виктория попросила прощения у Отца Рождество. Ей было искренне жаль.
– Дарить детям волшебство – это чудесно, – сказала она.
– Как раз волшебства-то сейчас и не хватает, – ответил Отец Рождество. В доказательство своих слов он ткнул пальцем в разбитое окно и колышущиеся на ветру занавески. – В прошлом году его совсем не было. И Рождество не случилось. Я не могу допустить, чтобы такое снова произошло.
– В детстве у меня ничего не было, – вздохнув, продолжил он. – Кроме куклы из репки. И маленьких санок. Но они даже близко не были похожи на эти.
Отец Рождество кивнул на большие красные сани. Ему показалось, что в барометре надежды вспыхнула слабая искра.
– Думаю, когда я была маленькой, мне бы понравилось верить в волшебство, – сказала королева Виктория. – И знать, что некоторые вещи невозможно объяснить. По-моему, это замечательно, когда в жизни есть место загадке. От этого всё становится лучше. В моей жизни никаких загадок не было. Всё, что я делала, планировалось заранее. И было тоскливым, как лондонский туман.
Королева Виктория величаво прошла через комнату к антикварному столику и принялась что-то писать. Закончив, она накапала на бумагу красного сургуча и прижала к нему деревянную печать. На сургуче остался оттиск с изображением короны.
– Королевская печать одобрения, – с гордостью пояснила она и протянула бумагу Отцу Рождество. – Если попадёшь в беду, достаточно будет её показать. Любой человек сразу поймёт, что это написала я.
Отец Рождество посмотрел на бумагу. Письмо было не слишком длинным: «Кто бы вы ни были, окажите содействие этому человеку. Искренне ваша, королева Виктория».
Отец Рождество почувствовал, как в животе становится теплее.
– Благодарю вас. Приятно иметь друзей в высших кругах.
Королева Виктория коротко улыбнулась.
– Взаимно.
– Что бы вы хотели на Рождество? – спросил Отец Рождество королеву.
Та серьёзно задумалась.
– Пожалуй, Индию.
– Индию? – слегка опешил Отец Рождество. – Боюсь, Индия великовата. И мне кажется, неправильно дарить кому-то целую страну.
– Уверяю тебя, однажды Индия всё равно будет моей. Ну, а пока… Заварочный чайник тоже подойдёт.
– Думаю, с этим я справлюсь, – сказал Отец Рождество.
Он сунул руку в бездонный мешок и пожелал, чтобы там нашёлся нужный чайник – белый, с синим узором из ивовых деревьев. В следующий миг ему в ладонь ткнулась гладкая фарфоровая ручка. Отец Рождество вытащил чайник из мешка.
– Да! – воскликнула королева. – Как раз такой я и хотела.
Отец Рождество кивнул.
– Мне нужно доставить ещё много подарков, – сказал он, усаживаясь в сани и беря поводья.
– А если вы опять во что-нибудь врежетесь? – с ноткой беспокойства спросила королева.
Отец Рождество посмотрел на барометр надежды. Он не ошибся: в глубине тёмной сферы горел огонёк. Может, встреча с королевой Викторией увеличила количество волшебства в воздухе. Отец Рождество нажал кнопку на циферблате – и время остановилось.
Отчасти.
Королева Виктория замерла, уподобившись масляным полотнам на стене, но потом двинулась с места, пусть и очень-очень медленно.
– Ладно, рогатушки. Остановить время не получилось, но оно уже не так спешит вперёд. А вот нам следует поторопиться. Будем надеяться, что мир замедлился достаточно и нас никто не заметит.
Олени рванули с места и через открытое окно взмыли в небо над Лондоном. Сани слегка потряхивало, но всё же они летели над домами и церквями, над луковицей собора Святого Павла, мимо неповоротливых голубей, пока не приземлились на крышу дома номер 99 по Хабердэшери-роуд.
По улице внизу шли под руку мужчина и женщина. Казалось, что они не движутся, но это было не так. Мужчина курил трубку и невыносимо медленно вынимал её изо рта. Скакун оступился и отколол копытом кусок кровли. Тот начал плавно соскальзывать вниз.
Отец Рождество наклонился к приборной доске и несколько раз вдавил кнопку «СТОП», но обломок продолжал скользить.
– Чтоб тебя!
Время должно было остановиться. Совсем! Не споткнуться, не замедлиться, а замереть. У Отца Рождество в мешке лежали подарки для 227 892 951 ребёнка. И их все требовалось развезти сегодня ночью. Поэтому время нужно было остановить. Но как?
Отец Рождество ещё не знал, что ответ на этот вопрос отчасти таится на конце дымохода, возле которого он стоял. Забираясь в печную трубу – объёмистый живот ничуть ему не мешал, спасибо давнему чудовству, – Отец Рождество заметил под самым колпаком отпечатки чьих-то испачканных в саже пальцев. Судя по размеру, их оставил ребёнок.
«Хм-м-м», – подумал Отец Рождество. И этой короткой мысли суждено было вырасти в большое беспокойство.
Девочка с бородой
Что-то было не так.
Отец Рождество почувствовал это ещё до того, как увидел кровать.
А потом он увидел кровать.
И ахнул.
Амелия выросла.
Отец Рождество знал, что ей уже десять лет. Ещё он знал, что за два года маленькая девочка может сильно измениться. Но он и не подозревал, что так сильно! Теперь Амелия занимала всю кровать. Живот у неё был не меньше, чем у Отца Рождество. И она храпела, как простуженный поросёнок.
Отец Рождество огляделся.
Комната осталась прежней. С отсыревших голых стен всё так же облезала краска. И с потолка всё так же капало, потому что крыша протекала. Вот только Отец Рождество не заметил ни следа чёрного кота, который спал в ногах Амелии два года назад.
Теперь у её кровати стояла бутылка.
Бутылка из-под виски.
Неужели девочки в десять лет могут пить виски?
За окном мелькнула какая-то тень, а потом послышался грохот.
Отец Рождество подбежал к окну и посмотрел вниз. В лунном свете он разглядел осколки черепицы. Куривший трубку мужчина и его спутница куда-то пропали. Падал снег.