Потом отошёл на середину улицы и стал ждать, когда время опять тронется с места.
И оно тронулось.
Увидев, где стоит Отец Рождество, Чарльз Диккенс громко ахнул.
– Боже! Во имя всего святого, как вы это сделали?
Отец Рождество указал на колпак, который мистер Диккенс ещё не заметил.
– Милая шляпка, – улыбнулся он.
Чарльз Диккенс от удивления выронил перо. Он открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Потом его наконец осенило.
– Чтоб меня! Это же волшебство. А вы и в самом деле Отец Рождество. Поразительно. Воистину, поразительно. – Он протянул руку. – Невероятно приятно встретить кого-то столь же известного, как я.
– Только, пожалуйста, не рассказывайте никому, – шёпотом попросил Отец Рождество, пожимая писателю руку.
– Разумеется. Заходите, заходите.
Следующие десять минут Отец Рождество провёл в гостиной Чарльза Диккенса. Там было довольно темно – горела лишь одна свеча, – но уютно. Писатель угостил его глинтвейном, который ещё не успел остыть.
Отец Рождество узнал, что Амелию отправили в Работный дом мистера Мора.
– Худший в Лондоне, – с горечью закончил Чарльз Диккенс.
– Я должен её спасти.
– Что? Прямо сейчас?
– Да, – твёрдо сказал Отец Рождество. – Пока ещё есть возможность спасти Рождество. Если мы пропустим второе кряду, надежды не останется.
Он вдруг сообразил, что за последние десять минут время ни разу не остановилось.
– Мне пора. Дети начнут просыпаться уже через пять часов.
– Подождите, – остановил его Чарльз Диккенс. – Вам понадобится план. И маскировка. Раз волшебство не работает, вы не сможете проскользнуть по дымоходу и забрать Амелию из работного дома. И потом, что вы собираетесь с ней делать? Куда пойдёте? Вдруг её там больше нет?
Вопросы писателя надоедливыми мотыльками закружились вокруг головы Отца Рождество.
– Боюсь, вы задумали невозможное, – сказал Чарльз Диккенс.
– Нет ничего невозможного, – ответил Отец Рождество, и Капитан Сажа запрыгнул к нему на колени.
Чарльз Диккенс рассмеялся.
– Разумеется, есть. Очень многое невозможно. Например, написать рассказ, если у вас нет идей. – Смех оборвался тоскливым вздохом. – Это безнадёжно.
Отец Рождество поморщился.
– Безнадёжно и невозможно. Худшие слова на свете.
– Я уже пять недель не встаю из-за стола, пытаясь придумать сюжет, но в голове пусто. Боюсь, у меня наступил писательский кризис. Людям понравилась моя прошлая книга, и теперь я переживаю, что больше не смогу создать ничего подобного. Мысли туманны, как Темза по весне. Понятия не имею, о чём писать!
Отец Рождество широко улыбнулся.
– О Рождестве! Напишите о Рождестве.
– Но на книгу уйдёт несколько месяцев. Разве можно писать о Рождестве, скажем, в марте?
– Рождество – это не число на календаре, мистер Диккенс. Это состояние души.
Отец Рождество увидел, как в глазах у писателя вспыхнул огонёк.
– Рождественская история? – задумчиво проговорил он. – А это неплохая идея.
– Видите? Нет ничего невозможного.
Чарльз Диккенс пригубил глинтвейн.
– Мне пришла в голову одна мысль. Вы можете притвориться ночным инспектором. Работные дома, чтобы вы знали, проверяют, и обычно их не предупреждают о проверке. Тем более ночью. Тем более в Рождество. Но вам придётся переодеться… Пожалуй, подберём что-нибудь из моей одежды.
В итоге Отец Рождество натянул самую широкую пару чёрных брюк, которая только нашлась в гардеробе Чарльза Диккенса. Но и они оказались ему так узки, что, когда он попытался застегнуть верхнюю пуговицу, она отлетела прямо писателю в глаз.
Капитан Сажа рассмеялся, но поскольку это был кошачий смех, никто не догадался.
– Я дам вам пояс и самое большое пальто, что у меня есть, – сказал Чарльз Диккенс, потирая глаз. – И вы будете похожи на нормального человека. В известной степени.
– Спасибо вам, мистер Диккенс, – от души поблагодарил его Отец Рождество. – Я побегу. Мне ещё нужно найти Амелию и доставить 227 892 951 подарок.
– Впечатляющие цифры, – уважительно ответил Чарльз Диккенс. – Почти как продажи моих книг. Удачи, Отец Рождество! Надеюсь, вы найдёте Амелию. Если найдёте, пожалуйста, передайте ей это.
И Чарльз Диккенс вручил ему подписанный экземпляр «Оливера Твиста».
– Заходите в гости в следующем году, когда закончите со своими делами!
– Непременно.
Отец Рождество уже направился к двери, когда его взгляд упал на чёрного кота с белой кисточкой на хвосте. Тот сидел у ног Чарльза Диккенса и внимательно смотрел на ночного гостя. Отец Рождество понял, что у него остался ещё один, очень важный вопрос.
Ночной инспектор
Отец Рождество постучал в неприветливую дверь Работного дома мистера Мора. Она была такой большой, что вполне подошла бы за́мку. После продолжительного ожидания дверь всё-таки открыли, но лишь на пару сантиметров. Отец Рождество разглядел в щёлку привратника мистера Хромуля. Ростом тот был чуть выше эльфа и сильно сутулился, но руки у него были крепкие и сильные.
Мистер Хромуль смотрел на Отца Рождество снизу вверх и не спешил заговорить.
– Чего надо? – наконец спросил он.
Снова повисло молчание. Отец Рождество ждал, что он спросит ещё что-нибудь, но мистер Хромуль был не из разговорчивых.
– Меня зовут мистер… – Отец Рождество вдруг понял, что забыл придумать себе нормальное человеческое имя. – Мистер Чудовс. Я инспектор.
Мистер Хромуль уставился на гигантский живот Отца Рождество и чёрные брюки, которые держались из последних сил.
– Инспектор? Что-то не похож ты на полицейского.
– Да? – почесал бороду Отец Рождество. – А на кого я похож?
Мистер Хромуль задумался.
– На огромный пудинг с человеческим лицом.
– Что ж, я определённо не пудинг. И не полицейский инспектор. Я инспектор работных домов. И пришёл, чтобы провести инспекцию вашего работного дома.
– Мистер Мор не предупреждал ни о какой инспекции.
– Потому что это внезапная инспекция.
– Мне очень жаль, мистер Дудовс…
– Чудовс.
– Но я вас не впущу.
– И поступите крайне опрометчиво, – сказал Отец Рождество. – Когда мистеру Мору придётся закрыть работный дом из-за того, что я не смог провести инспекцию, неужели вы хотите, чтобы он обвинил в этом вас?
Мистер Хромуль побледнел.
– Ладно. Заходите, мистер Пудовс. Вам повезло, что мистер Мор здесь.
Отец Рождество побледнел ещё сильнее, чем мистер Хромуль.
– Что? Мистер Мор здесь? Ночью? В Рождество?
– Именно, – довольно кивнул мистер Хромуль. – Видите ли, два года назад один злодей пробрался в работный дом и попытался сбить детей с пути истинного при помощи игрушек и сладостей. Теперь мистер Мор караулит, чтобы он не вернулся.
Отец Рождество громко сглотнул.
– Да. Хорошая идея. Игрушки и сладости. Каков злодей, а?
Прежде чем приступить к «инспекции» работного дома, Отцу Рождество пришлось встретиться с мистером Мором. Тот стоял перед ним, постукивая длинными тонкими пальцами по набалдашнику трости.
Обычно Отцу Рождество нравились люди, но он сразу почувствовал, что мистер Мор – случай особый.
– Так-так, – сказал мистер Мор и замолчал. Слова повисли в воздухе, тяжёлые, как его дыхание. – Значит, вы мистер Чудовс, инспектор. И работаете на…
Отец Рождество задумался. На руке мистера Мора он заметил следы от зубов. Судя по размеру розового шрама, укусил его ребёнок.
– На Британское правительство, – нашёлся он. – И… И на королеву.
Губы мистера Мора растянулись в холодной улыбке.
– Очень сомневаюсь. Видите ли, я управляю этим работным домом вот уже десять лет. Иными словами, с дня основания работных домов. И я с уверенностью заявляю, что вы не инспектор. Инспекторы не носят штаны, которые им явно малы, и не пахнут глинтвейном. Вы не инспектор, вы самозванец. И я уже послал мистера Хромуля в полицейский участок за моим другом констеблем Нюхлзом. В самое ближайшее время констебль явится сюда и арестует вас за то, что вы выдаёте себя за другого.
Отец Рождество не нервничал так с тех пор, как был маленьким мальчиком. Вот уже много лет его оберегало волшебство. Но сейчас оно не работало, и в мире людей он был совершенно беззащитен.
– Я не выдаю себя за другого!
Мистер Мор подошёл к нему вплотную. Лицо его было сухим и серым, нос – сломанным и погнутым, а губы – почти чёрными. Изо рта у него несло, как из сточной канавы.
– Вы не инспектор работных домов, и я более чем уверен, что мистер Чудовс – не ваше настоящее имя. Понимаете ли, по долгу службы мне приходится каждый день общаться со всевозможным лондонским отрепьем. И я научился чуять ложь.
Отец Рождество задумался, как мистер Мор вообще мог что-то почуять, когда у него так воняло изо рта. Но вслух ничего не сказал – только посмотрел на управляющего. Тот выразительно сморщил нос.
– Никаких сомнений, в этой комнате смердит ложью. Вы совершаете серьёзное преступление, притворяясь, что работаете на королеву. Очень серьёзное. За такие полагается смертная казнь.
Отец Рождество почувствовал, что по спине проскакал табун мурашек.
– И если у вас при себе нет письма от её величества королевы Виктории, – продолжил мистер Мор, – то боюсь, вы в большой беде!
Письмо от королевы Виктории? Ну конечно! Как раз оно-то и лежало у Отца Рождество в кармане. Он быстро вытащил письмо и вручил его мистеру Мору. Тот уставился на подпись и королевскую печать. Он смотрел, и смотрел, и смотрел на письмо, пока наконец не выдавил из себя улыбку и не склонил голову набок, отчего живо напомнил птицу.
– Мистер Чудовс! – воскликнул он, протягивая костлявую руку Отцу Рождество. – Для меня честь познакомиться с вами. Прошу прощения за это маленькое недоразумение. Когда бы вы хотели начать инспекцию?
– Прямо сейчас, – сказал Отец Рождество.
Глаза мистера Мора расширились.
– Прямо… сейчас?