Девочка в подвале
Отец Рождество поднялся с пола.
– А теперь, если вы не против, мистер Мор, я бы хотел задать судомойке ещё несколько вопросов по поводу… – Он огляделся и увидел на полке брусок масла. – По поводу масла.
– Масла?
– Да. Масло нужно хранить определённым образом.
– Я буду ждать вас снаружи, – с плохо скрываемым раздражением ответил мистер Мор. – Могу я осведомиться, как долго продлится ваша инспекция?
– Не переживайте, до утра я закончу.
Когда мистер Мор покинул кухню, Отец Рождество с удивлением услышал шёпот Мэри:
– Какой ребёнок тебе нужен?
Теперь он видел, что Мэри ему поверила. Его сердце наполнилось счастьем.
– Девочка, которая написала мне письмо. Её зовут Амелия Визарт. Ей десять лет, и я думаю, что она в Работном доме мистера Мора.
Мэри неожиданно всхлипнула.
– Ох, у меня душа болит, когда я думаю об этой девочке. Как же ей тяжело живётся…
– Я должен её найти. Очень многое на кону. Её будущее. Моё будущее. Будущее Рождества… В какой она спальне?
– Ни в какой.
– Что?
– Она не в спальне. Амелия пыталась сбежать. Он поймал её и приказал запереть в карцере.
– Это ещё что такое?
– Комната в подвале. Амелию держат впроголодь и заставляют всё время драить пол. Драить, драить, драить. Словно она какая-нибудь Золушка. Я бы принесла ей еды, но это очень опасно. Как и наш с тобой разговор.
– Я помогу ей сбежать. Но мне может понадобиться твоя помощь.
Мэри кивнула и обвела взглядом кухню.
– Я попробую устроить тут ловушку. Если ты приведёшь…
Она оборвала себя на полуслове, поскольку на пороге снова возник мистер Мор.
– Мистер Чудовс, полагаю, вы достаточно осмотрели кухню. Может, пройдём во внутренний двор? Или желаете проверить спальни?
– Нет, мистер Мор, – медленно ответил Отец Рождество. – Я хочу спуститься вниз.
– Вниз?
– Чтобы проверить подвал. И карцер, если позволите.
– Боюсь, это невозможно.
– О, – сказал Отец Рождество. – Вряд ли это понравится королеве. Даже не так. Это определённо ей не понравится. Она может закрыть ваш работный дом за сопротивление инспектору.
При упоминании её величества мистер Мор побелел.
– Значит, подвал, – сказал он. – Хорошо. Следуйте за мной.
Они прошли по коридору и начали спускаться по каменной лестнице. Отец Рождество спросил, сидит ли сейчас кто-нибудь в карцере.
– Да, одна девочка. Она попала в работный дом год назад. Дикое создание, ужасно невоспитанная. Ведёт себя отвратительно. Постоянно выпрашивает книги. Жалуется, что вода в ванной холодная. Плохо работает. Ноет, что хочет поиграть с животными. Скучает по матери. Но мы её исправим.
– Исправите? – переспросил Отец Рождество, с трудом пряча охвативший его ужас.
Мистер Мор повёл Отца Рождество по глухому коридору. В конце его обнаружилась железная дверь с квадратным окошком, забранным решёткой. Настоящая тюремная камера. Мистер Мор вставил ключ в замок.
Несчастливое Рождество
Амелия тёрла пол вот уже три часа. Мистер Мор хотел, чтобы к утру он блестел, как зеркало. Мистер Мор был одержим чистотой полов, хотя куда больше он был одержим тем, чтобы сделать Амелию несчастной. Она посмотрела на свои руки: кожу на костяшках пальцев разъело мылом. Амелия понимала, что плакать бесполезно. Ей оставалось лишь отказаться от чувств. Какой смысл чувствовать что-либо, если чувствуешь только плохое?
– Счастливого Рождества, – прошептала она. Какая злая шутка! В Рождестве не было ничего счастливого. Если подумать, это Рождество, а вместе с ним и предыдущее, стали самыми ужасными днями в её жизни.
Впрочем, сегодня она не будет чувствовать себя несчастной. Потому что твёрдо решила не чувствовать вообще ничего.
– Я ничего не чувствую, – сказала Амелия самой себе. В следующий миг, к ужасу девочки, по её щеке скользнула слезинка – и плюхнулась прямо в ведро с мыльной водой.
Она торопливо вытерла глаза тыльной стороной ладони и постаралась отогнать воспоминание о волшебном рождественском утре, случившемся два года назад. Тогда она проснулась и увидела на кровати чулок с подарками. Воспоминания о счастье, которое нельзя вернуть, ранят сильнее всего.
В тот миг Амелия ненавидела Отца Рождество ничуть не меньше, чем мистера Мора. Отец Рождество показал ей, что волшебство реально. Но какой от него прок, если оно не может дать тебе того, о чём ты мечтаешь?
Вдруг она услышала, как в замке поворачивается ключ.
А следом – знакомый голос.
– Амелия, встань, – приказал мистер Мор.
Усталая, ослабевшая, Амелия безропотно подчинилась.
– Повернись.
Она повернулась и увидела, что мистер Мор пришёл не один. Рядом с ним стоял мужчина в тесных штанах и пальто, над воротником которого белым облаком торчала борода. Этот человек улыбнулся ей. Его тёплая, добрая улыбка разительно отличалась от той, что иногда искривляла губы мистера Мора. Но Амелия не смогла улыбнуться в ответ. Кажется, она забыла, как улыбаться.
– Привет, – мягко сказал человек с бородой.
Амелия ничего ему не ответила. Мистер Мор тут же рявкнул:
– Немедленно поздоровайся, невоспитанная девчонка!
Незнакомец поморщился, как от боли. От взгляда, которым одарила мистера Мора Амелия, могла бы замёрзнуть вода. Но мистер Мор не был водой. Вполне возможно, что по его венам не текла даже кровь. Он весь состоял из кожи, костей и злобы, так что ему не было дела до каких-то взглядов.
– Ничего страшного, – сказал мужчина в тесных штанах.
– Увы, мистер Чудовс, не могу с вами согласиться.
– Здравствуйте, – вдруг сказала Амелия. Её покоробило от звука собственного голоса. Он был слабым и дрожащим, и произнесённое слово растаяло, едва сорвавшись с губ. Человек с бородой посмотрел на Амелию с неподдельной грустью. Ей понравился и он сам, и его нелепые штаны, но могла ли она ему доверять? Зачем он пришёл сюда с мистером Мором посреди ночи? Ведь это была не какая-то обычная ночь, а канун Рождества.
– СЭР! – заорал мистер Мор. – ЗДРАВСТВУЙТЕ, СЭР!
– Пожалуйста, – не выдержал Отец Рождество, – не разговаривайте с ней так. Она ещё ребёнок.
Мистер Мор сощурился и пристально посмотрел на бородача. Амелии было знакомо выражение его лица. Подозрение – вот что читалось в его глазах.
– Мистер Чудовс, могу я узнать ваше имя?
Отец Рождество заколебался. Ему ничего не оставалось, кроме как назвать своё настоящее имя.
– Николас, – ответил он.
– Николас Чудовс. Как интересно. Меня зовут Иеремия, Иеремия Мор. Раз уж мы теперь так близко знакомы, буду с вами откровенен. Этой девочке необходимы манеры и дисциплина…
– А ещё счастье, смех и весёлые игры. Три ингредиента жизни.
– Странно слышать такое от инспектора работных домов.
– Просто у меня есть сердце, – сказал Отец Рождество и сурово посмотрел на мистера Мора. Амелия же не могла оторвать от него взгляда. Её живот сводило от голода, а руки горели от мыла, но мозг очнулся и начал работать. Тик, тик, тик.
Николас.
Имя звучало знакомо. Амелия напряглась и поняла, что в жизни не встречала человека по имени Николас. И всё же она откуда-то знала этого бородача. Вот только откуда?
– Мистер Мор, почему девочка здесь, а не в спальне? – напрямую спросил Отец Рождество.
– Потому что она пыталась вылезти через окно, – сказал мистер Мор.
– Честно говоря, я не удивлён.
– Она хотела сбежать. Вот почему мы заперли её здесь и перестали кормить. Она живёт на воде и хлебных крошках.
Амелия увидела, что ночной гость – этот Николас Чудовс – наливается краской от злости.
– То есть вы решили, что после всего этого она захочет остаться? – сказал он, роняя слова, как кусочки льда.
– Мне нет дела до того, что она хочет, – резко ответил мистер Мор. – Кого вообще волнует, чего хотят дети? Важно то, чего они заслуживают. Поверьте, я хорошо знаю, что представляет собой эта девочка. Мать избаловала её. Она не уделяла должного внимания воспитанию дочери. Ей жилось слишком легко. Девчонка была презренным трубочистом и вела себя хуже, чем чистила трубы. Полагаю, если всё время копаться в саже, она неизбежно загрязняет душу.
Слова мистера Мора по-настоящему разозлили Амелию. Гнев всколыхнулся у неё внутри, как вспугнутая щёткой зола в печной трубе. Когда это ей жилось легко? По словам мистера Мора выходило, что до работного дома Амелия была юной королевой Викторией. И как он смел говорить гадости про её маму, когда та давно лежала в могиле?
Тут мистер Чудовс посмотрел Амелии в глаза и сказал нечто очень странное:
– Не знаю, мистер Мор. Я уверен, что можно целиком изваляться в саже, но остаться капитаном.
Да. Теперь Амелия уже не сомневалась. Николас Чудовс подавал ей знак. Он подчеркнул голосом два слова: «сажа» и «капитан». Он прямым текстом намекал ей, что знает про Капитана Сажу.
А потом случилось кое-что ещё более странное. Мистер Чудовс переместился. Не прошёлся по комнате, не пошевелился, а именно переместился так, что никто не заметил, как он это сделал. Только что он стоял рядом с мистером Мором, а потом вдруг очутился в шаге от него. За это время случилось и кое-что ещё. Амелии показалось, будто он наклонился к её уху и шепнул: «Я не мистер Чудовс, а Отец Рождество, и я здесь, чтобы спасти тебя».
Ещё ей показалось, будто после этого он громко позвал своего оленя Блитцена.
Но как всё это могло случиться за одну секунду?
– Мистер Чудовс, вы и в самом деле очень странный человек, – с холодным удивлением заметил мистер Мор.
– Точно, – поддакнула Амелия. Она судорожно соображала, как дать Отцу Рождество знак, что она всё понимает. – Прям как капитан.
Амелия посмотрела на него и попыталась одними глазами сказать: «Ты должен вытащить меня отсюда! Это ужасное место, я здесь больше и дня не продержусь».
К счастью, Отец Рождество прекрасно понимал язык глаз.