День был в самом разгаре, небо сияло в полную мощь своих светодиодов. Чтобы избежать вопросов со стороны служителей Заповедника (интересно, они уже обнаружили дырку в небесах?), мы сделали крюк по пустоши и без труда отыскали тот самый туннель, которым прошли примерно сорока часами раньше. А сколько всего произошло за это время!
Чтобы не задерживать нас, Жрец со скрипом, но согласился ехать на закорках у Соболя. Однако через некоторое время нам пришлось сделать привал: я все больше хромал, Иола время от времени обрушивала породу, врезаясь с закрытыми глазами в стены, Эрик Ильич баюкал у груди поврежденные руки. Доели остатки хлеба, фрукты, немного подремали прямо на камнях. Конечно, это я о нас с Иолой говорю, потому что, когда я открыл глаза, старшие сидели кружком и негромко разговаривали. Мы продолжили путь и через пять минут услышали шум водопада. Даже после всего пережитого у меня в груди заныло от страшных воспоминаний.
Но вот и водопад остался позади. Мы прошли по путям, развороченным нашими с Иолантой усилиями, и в селение выбрались уже вечером. Небо еще горело, но дежурного тубабота на месте не оказалось, так что мы беспрепятственно обогнули сонную деревеньку, воспользовались вагонеткой и скоро входили в Черные Пещеры.
Жрец шел замыкающим. Отойдя от входа на пару шагов, он обернулся и поднял правую руку. Струя пламени кипенно-белого цвета полоснула по закрывающему вход камню еще и еще раз, пока он не развалился на обугленные фрагменты. И мы увидели подтверждение сказанному: в отвесной стене было два туннеля.
– Датчики срабатывали на звук шагов или на движение, – пояснил Тир-Убрель коротко. – Потому приходящие и уходящие попадали в разные туннели. Старый фокус.
И зашагал по тропе. Мы – за ним.
В доме Шакракумора было темно, и я огорчился, что придется будить старого флэмма. Но едва подошли к калитке, как нам навстречу с радостными воплями помчался малыш Энерир, таща за собой на поводке изрядно подросшего и позеленевшего дракончика. На крики мальчика из-за дома по явился и сам хозяин с ведром в руках, увидел нас – и его прекрасное лицо засияло от радости:
– Вернулись, ребята! Я здорово переживал. У старейшины на каждый день были весьма противоречивые сведения о вашем состоянии.
– Да, так все и было, – подтвердила Иола.
– Нашли, значит, своего директора и учительницу. – Флэмм перевел внимательный взгляд на Соболей, отвесил им замысловатый поклон. – А это кто же с вами? Неужели…
Он сделал движение навстречу Жрецу, собираясь обнять его, как давнего знакомого. Но с присущей флэммам поразительной чуткостью в последний момент понял, что перед ним не Данко, и лицо его чуточку омрачилось. Потом Шакракумор заторопился:
– Проходите в дом! Сейчас задам корм нашему красавцу и загоню домой внука. Думаю, накроем стол во дворе, я ведь со дня на день вас ждал и угощения держал наготове.
– Дорогой Шакракумор, – ласково заговорил Эрик Ильич, – боюсь, от угощений придется отказаться, мы слишком взволнованы тем, что творится на поверхности земли и в нашем лагере.
Флэмм печально склонил голову, давая понять, что он в курсе происходящего.
– И у нас есть не больше получаса, чтобы ввести вас в курс последних новостей из Срединного мира и попросить вашей помощи. Давайте просто поговорим…
Но тут он не на того напал. Флэмм улыбнулся уголками губ:
– Если ваша просьба о помощи занимает хоть пару минут – прошу, лучше потратим их на чашку отличного тонизирующего чая. Поскольку мое согласие на любую просьбу уже у вас в кармане.
В общем, минуты не прошло, а мы уже сидели за круглым столом во дворе, под ночными звездами, в окружении согревающих фонарей. На горящей розетке исходил паром чайник, одуряюще пахли залитые кипятком травы и соцветия. В понятие чая вошел и казанок жаркого, и лепешки с десятком начинок. Жаль только, разговор за столом шел совсем невеселый. И я был даже рад, когда, заглотив целую миску жаркого и прислонив отяжелевшую голову к стволу дерева, вдруг напрочь отключился. А когда открыл глаза, все уже вставали из-за стола.
– Спасибо за все, Шакракумор, – говорил Соболь. – Как только разберусь с наземными делами, обязательно спущусь к вам, и мы еще раз обсудим все в деталях. А также не сомневаюсь, что именно там, – он ткнул пальцем в направлении неба, – мне удастся раздобыть необходимые сведения для тебя, Тир-Убрель, дружище. Эти выродки нагрянули в ваш мир с поверхности земли.
Жрец кивнул не вставая. Приглядевшись, я заметил, что на его коленях свернулся калачиком малыш Энерир, – он-то не заметил подмены. Ага, значит, Жрец пока тут поживет. Мы с Иолой – глаза припухшие, похоже, тоже дрыхла – подошли попрощаться с ним, обнялись тепло с Шакракумором. А потом бросились догонять наших и указывать путь к Пещере Ложных Воспоминаний.
В эту ночь в пещере атлантов мы никого не встретили. Возможно, Игорь спал, а Кирка вновь отправилась на свою одинокую прогулку. Я только рад был – никаких сил не оставалось на разговоры с сестрой. В общем, минут через двадцать после того, как закончились посиделки у флэмма, мы уже выбирались в город через подвал старого дома.
Глава двадцать первая. Орден пажа
И здесь тоже была ночь, безлунная, но светлая за счет навалившего снега. И он все еще шел, сыпал крупными хлопьями, падающими на землю так медленно, словно они спали на ходу.
Первым делом я уже традиционно посмотрел на наши окна. Они были темны, и я от души понадеялся, что там за ними все в порядке. Перевел взгляд на разинские: в гостиной горел свет, неяркий, вроде как от настольной лампы. Возможно, пропадавшие родители ребят все же вспомнили дорогу домой.
– Алеша, если тебе нужно домой, то беги, – рассеянно произнес Соболь, выходя следом за мной из подвального помещения и глубоко вдыхая земной морозный воздух. – Вы ведь задержались под землей, родители, верно, волнуются.
– Нет, все в порядке, они предупреждены, – соврал я.
Очень хотелось на миг заскочить в квартиру на пятом этаже или хоть по домофону связаться. Догнал бы наших еще до леса. Но под пристальным взглядом Иолы отпрашиваться не решился.
Про куртки мы забыли, да и все равно Соболи были без верхней одежды. Ничего, в такую метель и в два часа ночи если кто и заметил несущуюся на огромной скорости четверку людей в футболках, то приняли нас за глюк, навеянный метелью. Скоро мы разом перелетели стену родного лагеря и добежали до верхнего барака. И вот тут я ощутил, как от страха ноет и сжимается сердце: что-то мы найдем там, внизу?
Мадам Софи, очень бледная, наклонилась, просунула палец в кольцо и потянула на себя крышку люка. Но та даже не шевельнулась. На секунду мы остолбенели: никто никогда ее не закрывал, хотя с противоположной стороны и был засов. Через мгновение Соболь, оттеснив жену, уже сам дергал кольцо. Пол заходил ходуном у нас под ногами, по цементу побежали трещины. Эрик Ильич поднялся на ноги и предупредил нас:
– Придется выламывать. А вы, ребятишки, на всякий случай приготовьтесь к любым неожиданностям.
Но в этот миг дверь в барак распахнулась, и вместе с метелью в нее шагнул Марк Шапиро. Глянул на нас – и лицо его засияло, хотя заметно было, что он здорово измучен, похоже, не спал пару суток.
– Директор! – заорал он. – Мадам Софи! Ребята! А мы вас так ждали!
Шагнул вперед и угодил в объятия Соболей, через пару секунд освободился, помятый и смущенный, начал тянуть из кармана пальто какую-то штуковину, приговаривая при этом:
– Сейчас свяжусь с ребятками в лагере, они откроют! Я периметр осматривал, вот и прозевал вас.
Штуковина оказалась рацией. Через полминуты раздался приглушенный щелчок, Эрик Ильич повторно схватился за кольцо, и на этот раз люк без проблем открылся. Один за другим мы попрыгали вниз.
Там, на поляне, уже собрались все наши, ну, кто не спал, конечно: Борька с Миленой, Сашка Афанасьев, сверху спикировал Марк, судя по звуку, надежно задвинув за собой засов. К Милене жалась, держась за край ее платья, темноволосая застенчивая Лейла. Давно я не видел таких счастливых лиц и давно не получал столько объятий и ударов по спине – похоже, они совсем тут потеряли надежду нас дождаться. Но радостная встреча не могла нас обмануть – в лагере было неладно. Это явственно читалось по осунувшимся, бледным лицам ребят, и наверняка дело было не только в тревоге за нас.
– Пойдемте в столовую, мы как раз чай пили, – сказала Милена.
– Мы сами только из-за стола, – улыбнулась мадам Софи.
– Ну, тогда просто посидим, поговорим. Мы столько должны вам рассказать…
– С Данко все в порядке? – спросил меня Афанасьев.
Почему-то меня кольнула мысль, что если бы Димка был с нами, то первым бы задал этот вопрос.
Я замялся, Иола нервно дернула подбородком:
– Н-не совсем.
Больше нам вопросов не задавали, наверное, им тут и своих проблем хватало через край. Мы прошли к столу под нашим никогда не гаснувшим небом, понуро расселись на длинных скамьях. Не дожидаясь наводящих вопросов, заговорил Борис:
– В общем, когда ребята ушли в Пещеры, я решил пока изолировать лагерь от внешнего мира, никуда не выходить и никого не впускать до вашего возвращения. Но только из этого ничего не вышло. На следующую ночь Милена занималась с Лейлой, – он кивнул на притихшую девчушку на руках своей подруги, – как вдруг та упала головой на стол и заснула. Конечно, Миленка сразу бросилась в комнату Вовчика, он ведь не должен был проснуться, после сонного-то напитка. И увидела, что его кровать горит.
– Что? – ахнула Иола. – Как?!
– А вот знать бы. Его учебники и книжки были сложены вдоль края кровати и подожжены. К счастью, Вовчик проснулся и уже пытался сам тушить пожар. Ну, сбежались ребята, все загасили, осмотрели мальчика и поняли, что без врачей тут не обойтись. Слишком сильно обожжены рука и бок и еще щека – даже для атланта серьезные повреждения. Мы сами доставили его в городскую больницу.
– После этого в лагере было уже не отсидеться, – подхватила рассказ своего парня Милена. – Вовка сами знаете какой капризный, больничное есть не может, врачей боится, вот мы его навещали по нескольку раз на дню. Старались ходить по двое, на всякий случай, хотя лагерь тоже страшно было оставлять. А вчера мы встретили Диму.