Бросив взгляд на оцепеневшего с раскрытым ртом Женьку, биорд достал из кармана штанов нечто вроде сетки и прикрепил ее к задней части седла, так что получилось что-то вроде дополнительного сиденья-гамака. Но такого ненадежного, что даже мне было бы страшновато в нем оказаться. Что уж говорить о Женьке. Лицо Карамыша приняло салатовый оттенок, глаза помертвели, он, как заведенный, поводил шеей, глядя то на дракона, то на открытый проход обратно в подземелье. И никак не мог решить, какой вариант ужасней.
Между тем посланник проявлял еле сдерживаемое нетерпение, да и мне хотелось поскорее отправиться в путь. И я сказал:
– Ладно, садись посередине, а я – сзади. Подстрахую, если что.
И в благодарность снова поймал на себе подозрительный до невозможности Женькин взгляд. Еще бы, Игорька уж точно не волновало бы, долетит этот тип или свалится по дороге.
Но спорить Карамыш не стал, живо рванул занимать более надежное место. Биорд уселся впереди и положил руки на сбрую дракона, Женька сзади крепко обхватил его за пояс, я с трудом уместился в подвесном сиденье, чувствуя себя каким-то овощем в авоське. Биорд издал гортанный крик, и дракон немедленно взмыл в воздух, успев на прощание отхватить от бедного деревца почти всю его зеленую верхушку.
Это было что-то невероятное! Какие-то доли секунды – и наш заповедный лес превратился в изумрудную кляксу, а город, от которого мы оказались не слишком далеко, можно было разглядеть во всем его преображенном цветущем виде. Потом стали чередоваться леса, города, поселки, а потом и мой родной Питер потянулся под крыльями. Дракон летел быстро, как будто торопился куда-то, может, боялся из-за нас пропустить ужин.
Под моими пальцами тряслась мелкой дрожью худая Женькина спина, но в целом держался он мужественно. А я жадно вглядывался вниз, стараясь ухватить взглядом родную Петроградскую сторону. Но это было трудно: Питер тоже менялся, едва ли не активнее нашего городка.
Я вдруг задался вопросом: мы что же, вот так полетим до самого острова, который точно не в России находится? Над территориями, которые не контролируют Древние, на драконе? Да у меня и сейчас тело ломило, а некоторые его части я просто больше не чувствовал.
Едва подумал, как дракон резко пошел на снижение и легко спикировал на просеку в небольшой рощице. Из-за деревьев тут же появился лотт в костюме наездника, дружески кивнул биорду и окликнул своего питомца, который бросился к нему со всех лап, как детсадовец к идущим по дорожке родителям.
– Я думал, это ваш, – сказал я, когда лотт с питомцем скрылись за деревьями.
Биорд глянул на меня с ледяной усмешкой:
– Здешние так наивны. Легко отдают своих драконов в аренду и не задают лишних вопросов.
В его словах сквозило такое презрение к Древним, будто сам он не имел к ним никакого отношения. Хорошо же его выдрессировали пажисты!
Мы прошли рощу насквозь, и, когда уже в просвет между деревьями засияло закатное солнце, посланник предупредил:
– Сейчас будет граница. За ней лесок, а на шоссе ждет машина.
Ух ты, вот это было интересно, я давно хотел сбегать и посмотреть, как выглядят границы мира Древних!
Оказалось, ничего интересного. Едва мы вышли из-за деревьев, как со всех сторон ударил по глазам, почти ослепил ярчайший свет. Проморгавшись, я понял, что впереди нас по периметру опушки выставлены забором огромные стеклянные щиты, в которые било солнце. За ними угадывались силуэты военной техники, даже танков! Вот же глупость, разве это остановит Древних, захоти они расширить границы?
Биорд уверенно двинулся вперед, мы – за ним.
Один из щитов чуть отъехал в сторону. Из-за него выскочили трое военных с автоматами, нацеленными, понятное дело, на нас. Один крикнул:
– Стоять, руки над головой! Оставаться на месте, пока вас не осмотрят!
Тут я малость занервничал, но, наверное, биорд знал, что делает: он послушно замер на месте и поднял руки, мы тоже. Военные – молодые ребята в камуфляже – стали медленно и настороженно приближаться к нам, их глаза шарили по нашим лицам и одежде. И вдруг…
Метрах в десяти один из ребят, вихрастый и круглолицый, разглядел-таки биорда и пронзительно закричал:
– Парни, это не человек!
Словно в подтверждение его слов биорд резко опустил руки и полоснул по парню белым пламенем, – а я и не заметил, что у него в руке дафирк! Солдат, даже не успев еще раз крикнуть, волчком покатился по земле.
– Вы что творите?! – взревел я, тогда как посланник уже разворачивался к другим двум.
В следующий миг я просто перекинул Женьку через плечо, второй рукой схватил биорда за шиворот и понесся вперед, прямо на щиты. Позади затрещали очереди, захлопали какие-то одиночные оглушительные выстрелы. Ногой я снес щит и заодно какую-то установку с пушкой и мчался так довольно долго, виляя из стороны в сторону, хоть выстрелов больше не было слышно. Наконец, ворвавшись в какой-то лесок, я остановился, скинул Карамыша на снег – да, здесь все еще было в снегу. Биорда же, который, можно сказать, пролетел за мной по воздуху весь этот путь, я перехватил обеими руками и начал трясти, вопя при этом:
– Вы зачем его убили?! Я с самого начала мог вас так пронести, они бы даже не среагировали!
Но этот тип смотрел на меня пустыми глазами, без всякого волнения, и я отпустил его. Пробормотал:
– Это специально, да? Чтобы Древних считали чудовищами? Вы нами рисковали, кстати! Я сообщу об этом Верховному Пажу, или кто там ваш хозяин.
– Нет, – кратко ответил биорд, и я не понял, к чему это относится. Мне было так скверно при мысли о том солдате, что не было сил еще что-то говорить. Чтобы не убить гада, я просто отошел в сторонку, вроде как по нужде. А сам, справляясь с клокочущей в душе бурей, прижался лбом к березовому стволу.
– Ты чего, Игорек, палишься?
Этот чертов голос заставил меня дернуться, словно березка саданула меня многовольтным разрядом. Женька стоял позади меня, переминался с ноги на ногу.
– Что тебе от меня нужно? – прошипел я сквозь зубы.
– Но… но ты же не можешь сейчас быть в силе. Хорошо, если этот тип не врубился и никому позднее не расскажет. И парня он не убил, а только парализовал. Чего ты вообще разошелся?
Сквозь пелену ненависти я осознал Женькину правоту – хотя, чего уж теперь, поезд ушел. Карамыш так и сверлил меня глазами: он подозревал, он чуял неладное, просто пока не мог окончательно сообразить, в чем дело. Нужно было спасать положение.
– Я не люблю, когда в меня целят из автоматов, ясно?
– А в чем проблема? – распахнул свои хорьковые глаза Женька. – Вокруг нас было защитное поле, они эту технологию у каких-то ирландских Древних заполучили.
– Тому солдату оно не помогло…
– Поле одностороннее, да. Ты что, все это забыл?
Я потер ладонью лоб, изображая некоторое замешательство:
– Да, похоже… Я не хотел говорить при Гае, что меня ранили в ту ночь. Дырка в голове была основательная, вот и…
– Это тебя Громов так, да?
– Что? – снова дернулся я. – А, ну да, он.
– А ты его что? Убил?
– Само собой, – отрезал я. – То есть убить не убил, конечно. Но сорвал браслет и подержал в Пещере, даже не знаю, за кого он теперь себя считает.
И отвернулся, чтобы не видеть, каким торжеством расцвело узкое Женькино лицо.
Скоро мы снова двинулись в путь и, пройдя лесок насквозь, вышли на шоссе прямо к машине, в которой нас дожидался человек, немой или просто молчаливый, я не понял, но объяснялся он исключительно жестами. На его машине – какой-то бросовой «Ладе» – за полчаса доехали до заброшенного аэродрома, где нас ждала двухмоторная «Цессна-182». Перелет занял примерно два часа. Сначала я пытался ориентироваться, потом просто заснул и проснулся, лишь когда легкий толчок предупредил о посадке.
Здесь солнце тоже только клонилось к закату, значит, летели мы ему навстречу. Покрутив головой, я увидел с трех сторон воду, а перед собой – громаду острова: мы приземлились на длинном, узком пирсе. У схода с пирса нас уже дожидалось открытое транспортное средство по типу тех, которыми управляют рикши, только в наше был впряжен сонный циклоп с откровенно злобным видом. Биорд на него даже не глянул, расправил крылья – и был таков, а наш человеческий провожатый молча уселся впереди. Мы с Женькой устроились на просторном кожаном сиденье и стали смотреть по сторонам.
Остров здорово напоминал пирамиду с острой вер хушкой: там на вершине горы красовался замок, сложенный из белого сверкающего камня. По отрогам горы, словно накинувшей на себя полосатое платье, стекали, перемежаясь, темно-зеленые полосы и вырубки, застроенные симпатичными ярко выкрашенными домиками. Для удобства эти зоны были выровнены и имели вид гигантских ступеней.
Наша повозка уже пересекла полоску песчаного пляжа и начала подъем в гору, но не по прямой, а по спирали, проезжая все эти деревеньки насквозь. Люди, в основном Древние, были заняты повседневными делами и даже голов не поворачивали в нашу сторону. Круги все сужались, и, когда мы въехали на срытую верхушку горы, циклоп всем своим видом дал понять, чтобы мы выметались.
Перед нами уносился башнями в темнеющее небо настоящий замок, надежно защищенный от внешнего вторжения: вокруг широкий ров, никакого намека на мост. Но провожатый позвонил по мобильнику, буркнул в него пару слов – умел все же говорить, – и с обеих сторон берега друг навстречу другу поползли из толщи земли металлические полосы. А когда сомкнулись, перед нами возник идеально ровный сверкающий мост. Ворота замка распахнулись, и двое циклопов-стражников склонили перед нами головы. Мы прошли по мосту, пересекли просторный двор, превращенный чьими-то заботливыми руками в подобие райского сада, и оказались под сводами замка.
Внутри он поражал вполне современной роскошью. В просторном холле было все для отдыха и расслабления, включая два фонтана, прудик с экзотическими рыбками и бар. Пока мы озирались, провожатый испарился.
Какой-то человек с озабоченным видом выглянул из кабинки лифта, смерил нас взглядом, потом на английском языке предложил мне проследовать к нему в лифт. Женька тоже было сунулся, но его отмели решительным жестом: