– Долго не задержусь, – как о чем-то решенном заявил Васильев. – Побываю в лагере, поговорю с Эриком и мадам Софи, с ребятами пообщаюсь. Еще к Шакракумору хочу обязательно наведаться. Думаю, уже завтра рвану на Урал к родителям. А оттуда свяжусь с главой Ордена, он обещал прислать самолет.
– Ух ты, круто!
– Ну так. Мы договорились, что только я буду жить на острове и общаться с Ним. Верховник отзовет своих людей.
– Будешь жить все там же, в палатке?
– Не, зачем, на поверхность перебазируюсь. Я все ж не подземный житель, мне солнышко по душе, – подмигнул мне друг. – Я ведь с Ним могу общаться из любой точки острова.
Вскоре после того, как наш небольшой самолет приземлился за границами зоны Древних, мы с Димкой быстро отыскали проход, где не стояли войска, и с Женькой под мышкой рванули к нашему городу.
Остановились только на главной площади, теперь превратившейся в цветущий сад, где между деревьями чинно прогуливались со своими семьями люди и Древние.
– Ну, куда в первую очередь?
Я поскучнел и замялся:
– Прежде всего нужно отыскать Великого Жреца и передать ему ампулы. Пусть ученые тут же начнут налаживать производство, а Жрец попытается спасти перевертышей, кого еще можно…
Я всей душой надеялся, что той девчушке-флэмму еще можно помочь. Димка понимающе стукнул меня по плечу:
– Ладно, где отыскать этого самого Жреца? Как выглядит, можешь не сообщать. Я все ему передам, заодно расскажу насчет Ордена. А ты дуй в лагерь. Только, будь другом, не говори ребятам, что я тоже там появлюсь, пусть будет сюрприз.
– А то сам бы не сообразил, – буркнул я, донельзя ему благодарный.
Достал из кармана большую часть ампул, пересыпал в подставленные ладони Димки и вкратце рассказал, как найти Жреца.
– А с этим-то что будем делать?
Я мотнул головой в сторону Карамыша. Димка глянул, громко хмыкнул:
– Похоже, он уже готов!
– В смысле?
И тоже присмотрелся. Женька сейчас выглядел совсем по-другому. Маленькое личико разгладилось, с него исчезла вечная недобрая настороженность. Широко распахнутыми и словно бы недоумевающими глазами он смотрел по сторонам, на бледных губах играла робкая улыбка и вроде как какой-то невысказанный мучительный вопрос.
– Понятно, – усмехнулся я. – Кончилось действие защитной сыворотки. Ничего, под землей станет прежним гадом.
И мы разошлись в разные стороны. В лагере, таща на себе Карамыша, я оказался в рекордные сроки. Распахнул люк и сиганул вниз.
Меня ждали: конечно же Ванька предупредил, что я успел поучаствовать в очередных приключениях и возвращаюсь домой. На поляне был накрыт стол, но ребята традиционно сидели кружком на траве и повскакивали при моем появлении, с воплями бросились здороваться. Тут были и Эрик Ильич с мадам Софи, которая что-то ужасно ароматное готовила у плиты, и Борька с Миленой, наверное, решили возвращаться все вчетвером, так было удобнее. Бриджит, Марк, малыш Вовчик…
Иола хмуро глянула на меня через плечо, но не подошла: ясно, злится. Приветливо махнула рукой Зиночка, сидевшая рядом со своим молчаливым мужем. Не было Ваньки с Тасей, чему я очень обрадовался, и не было Киры. И мне так жаль было в тот момент, что я не могу толком отпраздновать возвращение, порадоваться с остальными. Я поймал взгляд директора, и Соболь молча кивнул в сторону спальных пещер.
Уединились в их с мадам комнате, и я первым делом спросил:
– Эрик Ильич, это правда? Насчет моего отца? Потому что я просто не могу в это поверить.
Потемневший взгляд и тяжелый вздох дали мне понять, что Ванька ничего не перепутал.
– А где он сейчас?!
– Здесь, – прозвучал неожиданный ответ.
– В смысле?
– В самом прямом. Как только мы вернулись и узнали о случившемся, я попросил Тир-Убреля передать твоего отца мне. Я лично запер его в одной из учебных комнат.
– Но… но… – У меня просто в голове помутилось от услышанного. – Зачем вы его заперли, отсюда ведь все равно не убежать? Он бы мог просто на поляне подождать, вместе со всеми…
Рука директора ласково, но крепко сжала мое плечо.
– Алеша, постарайся понять: твой отец совершил слишком серьезное преступление, я не могу позволить ему быть сейчас с ребятами. Да и сам он нуждается в покое и уединении.
– Но ведь Жрец не пострадал!
– Зато погибла девушка-лотт, которая помогала ему вести дела. Именно она попыталась не пустить твоего отца в беседку, вероятно, почувствовала неладное.
Я рухнул мимо стула, с которого вскочил было в запале, и остался сидеть на полу. Внутри словно что-то умерло, отключилось, сломалось – и наступил полный мрак. И ужас.
– Это невозможно, – пробормотал я и не услышал собственных слов – так заложило уши. – Папка никогда бы не поднял руку на женщину… Да вообще ни на кого! Это ошибка!
– Мы разбираемся, Алеша, – заверил меня Соболь. – Ищем свидетелей. Пойми, сложные времена порождают сложные поступки.
– Да какие же сейчас сложные времена?! – проорал я с пола. – Только все по-настоящему хорошо устроилось!
– Ты так считаешь, Алеша? – метнул на меня вроде как удивленный взгляд директор.
– А то нет! Города преображаются, исчезает все уродливое, люди счастливы, у всех есть все необходимое! Никто никого больше не боится!
– Так ты полагаешь, люди рождаются лишь для того, чтобы быть счастливыми? – спросил Соболь.
– А для чего же еще?!
Теперь директор смотрел на меня с откровенной грустью, как будто собирался разом разрушить все мои иллюзии. Произнес задумчиво:
– Да, понимаю, молодость и должна жить таким убеждением. А потом приходит понимание, что наш жизненный замысел куда глубже и мудрее. Думаю, в этот мир мы приходим, чтобы познать добро и зло, научиться отличать одно от другого и четко заявить, на чьей мы стороне. А потом идем все дальше и дальше и, возможно, однажды достигнем мира, где есть одно только счастье… Хотя, как по мне, путешествие все равно интереснее результата. А искусственное счастье – это тупик, который может оказаться роковым, учитывая, что человеческая жизнь очень коротка.
Я искренне попытался понять его, не сумел и спросил:
– Так вы тоже против Древних?
– Я не против, Алеша. Я пытаюсь найти разумный компромисс, чтобы и Древние могли жить полноценной жизнью, и люди вернули себе прежнюю свободу быть несчастными или счастливыми, злыми или добрыми… Но пока не нахожу его.
Тут я сообразил, что будет кстати хотя бы вкратце рассказать Соболю о событиях последних суток, о Кире, о Димке, о Баланграле, о желании Верховного Пажа пообщаться с ним и со Жрецом. Соболь слушал меня, забывая моргать. Рассказ растянулся надолго. В какой-то момент до меня донеслись вопли со стороны поляны, я напрягся, готовый к новой битве, но тут же сообразил, что это просто к нам пожаловал Васильев.
– Что ж, это отличные новости. Если не придется воевать с Орденом, все вместе мы сможем найти разумный вариант сосуществования, – подытожил Эрик Ильич с прежним оптимизмом, когда я выложил абсолютно все.
– Как вы думаете, моей сестре грозит опасность? – вернулся я к своим тревогам. – Тот приор сказал, что она теперь заложница. Хотя я не представляю, как может Гай ее удерживать.
– А с чего ты взял, что он ее удерживает?
– Но она не пришла в лагерь!
– А как часто ты, друг, не появлялся там, где тебя ждали? – подколол меня директор. – Возможно, Кира тоже действует сейчас по своему плану. Вы же Громовы! И ты смотри пока не суйся туда, где Гай.
– Почему это?
– Верховник, думаю, найдет хороший повод, чтобы призвать приора к себе. Заманить хитростью, пока тот новых дел не натворил. А ты можешь случайно все испортить, ясно?
– Ясно, – пробормотал я. – А с отцом можно поговорить?
– Конечно, – сказал директор, но со стула так и не поднялся, так что я снова задергался.
– Имей в виду, твой отец теперь знает, кто ты.
Хорошо, что я сидел, иначе бы снова упал.
– Как это? Откуда?!
– Я ему рассказал. Алеша, когда я привел сюда твоего папу и разговаривал с ним, он был совершенно не в себе. Что неудивительно, конечно. Все время спрашивал о тебе. Я понял, что он тебя в своих мыслях уже похоронил, и принял решение. Иола успела мне сообщить, что ты уже побывал дома, только представился другим именем. Ну а я внес некоторые уточнения.
– И как он это воспринял?
Директор только руками развел:
– Да как! Обрадовался, что ты живой, конечно. А что до понятного потрясения, надеюсь, хоть немного удалось клином выбить клин.
– Ясно, – вздохнул я. – Ну, пойдемте.
Мы прошли в учебный коридор, около одной из дверей Соболь остановился и пнул внушительный валун, подпирающий ее. Я сделал глубокий вздох, взял себя в руки и шагнул внутрь.
Здесь, как и в прочих классах, была доска и несколько столов один за другим. За одним неловко на краешке стула пристроился отец, словно готовый в любой момент встать и отправиться куда-то. Он и начал привставать, потом замер, уставился на меня.
– Алеша?
– Да, пап, это я. – Я подошел и сел напротив его. – Прости, что обманул тебя в прошлый раз, не знал, как все объяснить, да и ты мог не поверить.
Отец очень осторожно протянул руку, коснулся моего плеча.
– Да уж, поверить сложно. Но хоть живой, это главное.
И замолчал. Я тоже совершенно не представлял, как продолжить разговор. Любой вопрос прозвучал бы осуждением, а этого я не мог себе позволить. И спросил:
– Как мама?
– Она в порядке, – пожал плечами отец. – Освоила общий язык, работает в программе озеленения нашего города. Надеюсь, на ней не отразится мое… злодеяние.
– Пап, зачем ты это сделал? – не выдержал я.
Отец устало качнулся на стуле взад-вперед и ответил словно по заученному:
– Ну, кто-то должен был попытаться остановить это безумие.
– Но не такими же мерами, отец! А если Древние озлобятся и станут по-настоящему жестоки с людьми? Они ведь гораздо сильнее и у них мощное вооружение!