– А ты как решил, стратег? – со смешком спросила девочка, отводя меня в сторону. – Выигрывать станем или проигрывать?
– Да мне без разницы. Главное, чтобы закончилось все поскорее…
Тут я не смог удержаться от тревожного взгляда в сторону команды соперников. Они также совещались, Хонг с Тасей стояли в общей толпе.
– До начала игры осталось пять минут! – объявил тренер, и все пришло в движение.
Прервав совещание, «конвоиры» двинулись к кучке арестантов. Альдонин распределял, кто за кем станет присматривать. Конечно, я прямиком направился к Тасе, но был схвачен за руку кем-то из старших, явно лидером команды:
– Куда? Вот его бери!
И подтолкнул ко мне парня из параллельного, кажется, тоже новичка на играх, если судить по его испуганному и бледному лицу. К Тасе же подошла полная и какая-то оплывшая девица из старших классов. А вот за Хонг выпало присматривать Иоле. Бридж все еще стояла в сторонке не у дел, тогда как остальные тюремщики принялись отработанными движениями связывать каждый своего узника. В основном вязали руки за спинами, но некоторые ухитрились набросить веревку на лодыжки так, что узник мог двигаться, только не слишком широко переставляя ноги. Самое поразительное, что никто не протестовал, по крайней мере, громко. Хотя я слышал, как какая-то девочка, которой парень грубо завел назад руки, робким голосом попросила:
– Можно не сзади, а? Я в тот раз упала и нос разбила.
– Я тебе упаду! – взвизгнул парень.
«Ага, значит, этим не впервой», – отметил я про себя. И взялся за своего арестанта, который уже посматривал на меня с удивлением. Без всяких затей осторожно связал ему руки за спиной, оставив себе достаточный кусок веревки, чтобы придерживать.
– Одна минута!
Следующий этап подготовки оказался еще более отвратительным. Тюремщики начали обыскивать своих связанных арестантов. Из карманов на снег летели камни, перочинные ножи, какие-то железяки. Некоторые вещицы конвоиры, ухмыляясь, перекладывали в собственные карманы, тщательно ощупывали одежду, шапки, проводили руками вдоль рук и ног. А вот рюкзаки еще раньше все поскидывали в центре поляны – видимо, сюда нам еще предстояло вернуться.
Один из парней, вроде одноклассник Альдонина, связал вместе двух парней помладше и крикнул Бридж:
– Эй, ты! Будешь у меня на подхвате. Под ногами только не путайся, поняла!
Знал бы он…
По ушам стеганул пронзительный свист. Тренер Гай стремительным шагом приблизился к нам и заговорил, как-то особенно чеканя слова:
– Игра начинается. Сейчас девять ноль-ноль, в девять часов сорок минут я жду вас на поляне у развалин царской оранжереи. Напоминаю правила: если опоздаете хоть на полминуты – поражение команды конвоиров. Если хоть один арестант сумеет сбежать – поражение команды конвоиров. Также напоминаю о недопустимости насилия в отношении условных арестантов. Если хоть один предъявит мне след удара или любого другого повреждения – поражение команды конвоиров.
Последняя фраза меня даже порадовала: похоже, этот тип не окончательно раздружился со своими мозгами. А вот стоящий рядом со мной Витька Пронин при этих словах свистящим шепотом выругался, засуетился, полез в карман, при этом не выпуская веревку, которой были связаны руки его арестанта, белобрысого парня без шапки, со злыми насмешливыми глазами.
– Ты тоже мобильник достань, – все еще возясь в карманах, бросил мне Пронин. – И приготовься снимать, если твой чего-нибудь удумает. Может на какой-то камень метнуться и приложиться мордой, понятно?
– А что, всевидящее око на этой трассе не срабатывает? – спросил я.
Витька вытаращился на меня в изумлении:
– К-какое еще око?
– Ну, в смысле камер тут нет?
– Камер нигде нет. Только иногда тренер видит, что произошло, а может и не увидеть, – крайне загадочно отозвался одноклассник, настраивая телефон на режим съемки.
Я обрадовался и свой тоже приготовил: засниму, что тут вообще творится. Уверен, одна только фотка угрюмой колонны связанных пацанов и девчонок взорвет интернет.
Тем временем Альдонин выстраивал нас таким образом, чтобы самые крупные и на вид бойкие арестанты оказались в центре колонны, впереди же он поставил несколько девчоночьих пар, Тасю и толстуху – первыми. Бридж я рассмотрел где-то в середине, затертую между спинами высоченных старшеклассников. Ближе к концу колонны оказались Пронин и белобрысый, сразу за ним Платон поставил меня, позади встали еще три пары. Кстати, у самого Альдонина узника не было, он, похоже, осуществлял общий надзор.
– Выдвигаемся! – наконец крикнул Платон. – Вперед, пошли!
И колонна медленно тронулась. Под ногами была утрамбованная до блеска лыжной «елочкой» дорога, щедро присыпанная утренним снегопадом. Я подумал, как же странно наше шествие выглядит со стороны. Хотя если не присматриваться, то просто идут ребята, организованно, парами. Интересно, как на нас отреагируют лыжники? Кстати, где они вообще? Обычно в выходные дни лес кишмя кишел ими, и эта трасса у них наверняка одна из любимых. Но мы шли уже минут пять – а строились еще больше, – но ни один так и не появлялся.
Белобрысый парень, чей затылок маячил у меня перед глазами, вдруг как-то задергался, склонил голову и задрал левое плечо. Я решил, что у него просто зачесалось ухо или нос. Но Витька вдруг взвизгнул пронзительно:
– Ай, стоп! Тревога!
И бросился на парня, опрокинул его на дорогу. Движение в колонне тут же замерло, все закрутили головами. Немедленно подскочил Альдонин, наклонился, схватил белобрысого за грудки и вернул в положение стоя. Потом тщательно прощупал его матерчатую куртку в районе плеча, запустил пальцы в небольшой надрез и выудил оттуда кусок толстой проволоки сантиметров десять длиной, заточенный с одного конца. Альдонин отшвырнул его в снег и заорал на Пронина:
– Куда смотрел, растяпа? Правил не знаешь?!
Витька даже попятился, лицо сморщилось, будто он едва сдерживал слезы:
– Платон, я пропустил, наверное. Ты меня прости…
– Ладно, идем дальше! – отвернулся от него Альдонин.
И колонна снова двинулась.
– Сволочь, – шипел Витька на ходу и награждал «арестанта» короткими точечными ударами под ребра. Тот только покряхтывал.
– Эй, уймись уже! – возмутился я.
– Ничего, тут следов не останется, – отмахнулся Пронин, но бить перестал. – А чего он, гад, морду себе разодрать хотел? Тогда бы мы сразу продули.
Белобрысый громко хмыкнул, давая понять, что он еще не исчерпал и половины своих задумок.
С широкого пути мы свернули на дорогу узкую, плохо утрамбованную, нетронуто-белую после снегопада. Идти стало сложнее, а Альдонин теперь вовсю подгонял, – похоже, мы отставали по времени. Я все старался разглядеть Тасю, последний раз мне удалось увидеть ее лицо, когда колонна заворачивала, и девочка выглядела очень усталой и измученной.
Арестант мне попался тихий, исполнительный, проблем не создавал, и я в основном занимался тем, что выискивал взглядом поочередно всех наших и снимал происходящее на телефон: многие держали на прицеле своих пленников во избежание «самострела». Странно только, почему до сих пор ни одна из таких съемок не оказалась в интернете. Ладно, моя будет первой, если что.
Глава одиннадцатая. Смерть на поляне
И вдруг… до моих ушей донеслось негромкое пение, как будто в дальней части леса кто-то включил радио на полную. Сначала я и внимания никакого не обратил, поглощенный съемками и тревогой за Тасю. Но уж очень странно звучал женский голос: вязкий и обволакивающий, он то взлетал вверх, то затихал, словно исполнительнице затыкали рот, и это заставляло мое сердце биться как-то неровно, временами вообще ухать ниже желудка. Прямо передо мной Витька споткнулся, схватился за белобрысого, чтобы не упасть, повернул ко мне побелевшее лицо:
– Начинается…
– Что начинается?
Ответа я не дождался. Зато с передних позиций донесся командный крик Альдонина:
– Всем лечь на землю! Сперва арестантов кладите, а то покалечатся!
– Давай, давай! – заорал Витька на своего узника, наваливаясь парню на плечи. – На колени, а потом падай на тропу.
Моему арестанту и команды не потребовалось, чтобы в пару секунд проделать все то же самое. Парень улегся на снег и подергал за веревку, которую я сжимал в кулаке, призывая меня присоединиться. Но я продолжал стоять, желая сперва разобраться, что происходит. И вдруг увидел их…
Две призрачные фигуры выплыли из-за деревьев на тропу с разных сторон леса в голове колонны. Женщина, закутанная в белую ткань на манер индианки, и мужчина в просторной серой рубахе по колено. Каждый метра под два ростом, они просто висели над тропой, не касаясь ногами земли. Женщина все еще пела, то высоко вскидывая голову, то роняя ее на грудь, отчего звук сильно менялся. Я со страхом подумал, что они находятся совсем близко от Таси. Каково-то ей сейчас? И принял решение мчаться на выручку.
Но стоило мне сдвинуться с места, как началась паника. Кто-то в середине колонны вдруг завизжал, как подранок, и прямо на четвереньках рванул в лес. Конечно, его примеру тут же последовал еще с десяток человек. Тропу от леса с двух сторон отделяли глубокие заболоченные канавы, занесенные снегом, туда большинство и свалилось. Однако некоторым все же удалось перемахнуть их и скрыться за деревьями. Из-за общего столпотворения я потерял Тасю из виду.
Фигуры, постепенно набирая скорость, поплыли к хвосту колонны над головами оставшихся на тропе. Кто не успел убежать, те вновь попадали в снег и все, как один, закрыли головы руками; на всякий случай я сделал то же самое. Через мгновение, когда горячий поток воздуха коснулся моей головы, мне показалось, что сейчас скальп обуглится и чулком сползет с черепушки. Я отчетливо слышал, как потрескивают мои волосы, а может, и не только мои: мы с Витькой и двумя арестантами лежали кучно. К счастью, длилось это долю секунды, не дольше. Когда жар исчез, я позволил себе вынырнуть из снега и оглядеться: призраки бесследно исчезли.