– С тобой? – Я даже попытался сесть от изумления, но затаившаяся боль тут же напомнила о себе. Вообще-то я привык себя считать слабым звеном в нашей связке.
– Почему я все делаю неправильно? – продолжала убиваться Иола. – Ведь ты говорил мне, что не стоит рассказывать биорду о случившемся. Мне же казалось, что рассказать – самое правильное решение, а ты говоришь какую-то чушь. И к чему это привело? Я просто-напросто убила его!
– Перестань, что ты говоришь! – возмутился я. – Это несчастный случай, никто не виноват.
– Это – не несчастный случай! – Глаза Иолы жутковато блеснули. – Тер-Андроль никогда бы не нарушил границ безопасности, если бы не был так потрясен. Я – убийца, понял?
Мне стало по-настоящему страшно. А если вдобавок ко всему Иола свихнется от таких мыслей?
– Нет! – повторил я еще жестче. – Ты все делала правильно, и это его ошибка, не твоя. Просто он не захотел принять правду. А ты… ты просто прямолинейная немного, вот и все. У тебя опыта маловато нормальной жизни… ну, не во сне. И ты все делишь на черное и белое.
Я боялся, что она обидится, заорет на меня. Ну и пусть, лучше уж так, чем терзать себя. Но Иола задумчиво склонила голову на плечо:
– Возможно, ты прав.
Минут пять мы сидели молча. Потом девочка снова заговорила, уже не таким несчастным голосом:
– Как ты думаешь, кто и зачем построил это здание?
Я лишь плечами пожал. Век бы его не видеть.
– Возможно, это какой-то суперсекретный объект.
– А зачем все эти бесчисленные штыри? Да еще и замаскированные? Кто в этом мире достаточно силен, чтобы крушить камни и железо?
– Циклопы? – предположил я.
– Точно нет. Циклопы не такие уж сильные. А флэммы могут испепелять камни, но не железо, из-за них не стали бы делать эти жуткие штыри.
– Думаешь, атланты? – догадался я. – В смысле, это здание построено так, чтобы атланты не смогли его разрушить? Но с какого перепугу? Мы же всегда были заодно с Древними.
– Возможно, в этом здании хранятся такие важные тайны, что были приняты меры предосторожности против всех рас, – задумчиво проговорила Иола. – Хотя, может, оно давно заброшено.
– Почему так думаешь?
– Странно как-то тут все выглядит. Запущенно. И еще этот пелагорнис…
– Кто?!
– Так птица называется, – через силу произнесла Иола. – Пелагорнис Сандерса. Она вымерла четыре миллиона лет назад. Просто я недавно книгу читала о доисторических хищниках.
– Лучше бы она и тут вымерла! – Я в бессильной злости сжал кулаки.
– Да. Просто странно, что она так спокойно здесь летает. Хотя, возможно, тут тоже есть защитные поля, а ученым приятно в безопасности наблюдать за созданиями своих рук.
Иола что-то еще говорила, но я уж начал понемногу отключаться и сам не заметил, как уснул. Спокойным я бы свой сон не назвал никак. В полузабытьи возникали страшные картины, мне чудился не то волк, не то медведь, с хрустом вгрызающийся в мою пятку. Я пытался позвать Иолу, чтобы она отогнала хищника, но не мог понять, есть она рядом или нет.
А потом вдруг проснулся и сразу сел, даже не ощутив слишком сильной боли. Так, жжение и небольшое покалывание, ерунда. Небо над нашими головами сильно посветлело, из бутылочного сделалось мятным. Рядом со мной Иола с воспаленными глазами бесшумно рассовывала по двум нашим рюкзакам остатки еды и вещи, которые могли еще пригодиться. Сумы циклопа и биорда, распотрошенные, лежали на земле. Все ненужное девочка запихнула в циклопову сумку и побежала прятать ее в кусты. Когда вернулась, я не слишком уверенным голосом пожелал ей доброго утра.
– А, проснулся. – Голос у Иолы был такой хриплый от недосыпа, будто она всю ночь горланила песни. – Как нога?
– Получше. Видишь, сижу. Сколько времени прошло?
– Около трех часов.
– А ты сама спала хоть немного? – решил проявить я заботу.
– Пару раз отключалась, но ты тут же начинал стонать и дергаться. И кричать, чтобы я убиралась прочь. Так что приходилось мазать тебе ногу, пока мазь не закончилась.
– Я не тебя прогонял, а волка с медведем, – решил все же уточнить я.
Но тут Иола вся вытянулась в струнку, замахала на меня рукой и зашипела:
– Вагонетка! Едет сюда!
Она еще договорить не успела, а я уже повесил на шею оба рюкзака и ползком рванул в кусты. Вчерашний день напрочь отучил расслабляться в этом мире. Через мгновение Иола оказалась рядом.
Блестящая вагонетка подкатила и послушно застыла в самом конце рельсового пути, из нее вышли двое – и тут я едва сдержал изумленный вопль. Обычно я без проблем определял расовую принадлежность любого местного, даже в Черных Пещерах, где полно было смешанных браков. Но, например, внук Шакракумора все равно был флэммом, несмотря на единственный глаз и трехпалые кисти рук.
А вот про новоприбывших нельзя было сказать ничего определенного. В каждом были намешаны, по-моему, признаки всех рас, и выглядели они если не монстрами, то где-то рядом. Одного я определил как биорда из-за характерной бахромы на руках, второй был одноглазым, но приземистой фигурой смахивал на тубабота. Новоприбывшие не спешили войти в здание, стояли рядом с вагонеткой и продолжали какой-то эмоциональный спор на незнакомом мне языке. Потом биорд направился прямиком к зданию, а одноглазый зачем-то полез в кусты.
Я вжался в землю, решив, что он ищет нас, но он просто нажал на что-то ногой – включилась система орошения. И через пару секунд догнал товарища у одной из глухих стен каменного саркофага. Первый, не глядя, приложил к стене трехпалую руку, и тут же каменный блок справа размером два метра на два нырнул вглубь, потом шустро ушел вбок. Стоило обоим прибывшим шагнуть через каменный порог, как блок поплыл на свое место. У меня мелькнула мысль броситься следом и вставить руку в зазор, но это было невозможно: край блока грозно посверкивал так печально знакомыми мне штырями.
– Ты поняла, о чем они говорили? – спросил я Иолу, когда каменная махина вновь стала сплошной и неприступной.
Вид у девочки был малость ошалевший, будто она не понимала, что сейчас произошло.
– Н-не совсем. Они говорили на какой-то странной смеси древних языков, да еще с непонятным акцентом. Слушай! Наверное, нам следовало сразу бежать к ним, объяснять ситуацию. Но я так глупо растерялась из-за языка…
– А выглядели они как! – подхватил я. – Настоящие мутанты! Слушай, но ведь ученые – достояние нации, их приглашает к себе сам Великий Жрец, на их награждение даже выводят из анабиоза их предков. Как же они могут быть такими?!
– А с чего ты взял, что это ученые? Я вот лично совсем не уверена.
– А кто тогда? Ты хоть что-то разобрала из их беседы?
Пришлось повторить вопросы пару раз, пока Иоланта начала хоть как-то на меня реагировать.
– Ну так, через слово. Говорили о всякой ерунде, что повара сегодня не будет и придется самим готовить, хорошо, народу не много. Да, но они же не сказали: хорошо, что нас всего двое, – оживилась девочка. – Значит, будет еще кто-то. И вот к этому кому-то я просто выйду и все объясню. Ведь так по-дурацки теряем время, а вдруг Тер-Андроль еще…
Она не договорила.
– А может, там внутри уже кто-то есть, откуда ты знаешь?
– Верно, – сникла Иола.
Я опытным путем установил, что могу ходить, хоть и ступая только на носок правой ноги. Вдвоем мы обследовали стену в том месте, где касался ее ученый. Заметили даже нечто вроде красноватого свечения, пробивающегося сквозь камни. Я приложил ладонь – ага, размечтался. Мы снова вернулись на свой наблюдательный пункт под прикрытием живой изгороди.
Вдруг Иоланта дернула меня за рукав так, что ткань затрещала:
– Гляди, открывается!
Блок снова бесшумно уехал в сторону. Одноглазый появился в проеме, толкая перед собой железную тачку с одним колесом и высокими бортами. Вот теперь он выглядел настоящим монстром, преодолевая неудобный для такого транспорта высокий порог, не переставал злобно орать через плечо. Угомонился, только когда блок встал на место, и покатил тачку вдоль черной стены.
Я перевел взгляд на Иолу:
– Ну, поболтаем с этим типом?
И испугался: никогда не видел у нее таких жутких глаз, хоть и повидал свою подругу во всяких ситуациях. А с таким меловым лицом ей вообще следовало валяться в отключке.
– Иола, что случилось?!
– Пойдем скорее, Алеша, – простонала Иола, увлекая меня в противоположную сторону от той, куда ушел Древний с тачкой.
Мы обогнули здание, при этом Иола каждый раз опасливо выглядывала из-за очередного угла. А потом вдруг охнула и бросилась бежать наискосок от здания, где на открытом пространстве лежало что-то пестрое, бесформенное…
– Тер-Андроль! – завопил я, обгоняя ее.
Через секунду я уже стоял над телом биорда, страшась его коснуться. Лежал он в неестественной позе, конечности раскиданы, левая рука словно перекушена в области плеча и держится чуть ли не на лоскутке кожи.
– Он жив? – выдохнула Иола. – Послушай сердце!
Я послушно рухнул на колени, прижался ухом к обнаженной груди биорда. Конечно, услышать ничего не удалось из-за бурной пульсации крови в моей собственной голове. Тогда, отпихнув меня, она сама взялась за дело, кажется, с тем же результатом. Я тем временем завладел правой рукой биорда и лихорадочно прощупывал ее в поисках пульса. И вдруг рука Тер-Андроля слабо дернулась в моей, раздался тихий стон.
– Жив! – крикнула Иола. – Бери его и неси к лесу, а я сбегаю за нашими вещами. Только не тряси!
Я, правда, очень старался. Скоро мы с Иолой встретились на небольшой полянке под прикрытием незнакомых мне деревьев, на самой границе леса и пустыря. Девочка, отстранив меня, мужественно взялась промывать страшную рану Тер-Андроля, вливать ему воду в рот и делать множество других вещей, пока я старался смотреть в другую сторону, но ловил, как музыку, каждый стон биорда: это означало, что он еще жив.
Наконец Тер-Андроль слабо заерзал на траве, выбирая удобное положение тела, и задышал чуточку ровнее. Я воспользовался этим, чтобы задать Иоле измучивший меня вопрос: