Их юные хозяева были экипированы совсем как взрослые наездники: комбинезоны, перчатки до локтя и высокая обувь из серебристого негорючего материала. Однако, когда изрыгнутый зеленым дракончиком огненный шар размером с орех упал на ступню маленького биорда, тот в испуге отпрыгнул в сторону, выронив поводок. Красный дракончик, живо осознав, что его больше ничто не сдерживает, с торжествующим клекотом налетел на зеленого. Внук Шакракумора, хоть и продолжал судорожно сжимать поводок своего друга, помочь ему ничем не мог, и его лицо отражало полное отчаяние.
Пора было вмешаться. Я вылетел из дома, мигом перемахнул ограду, на секунду завис над катающимися в дорожной пыли телами, прикидывая, как их растащить. Потом разом ухватил обоих дракончиков за шлейки и раздернул в разные стороны. Яростно барахтаясь и грозно урча, противники повисли в моих разведенных на максимальное расстояние руках. Эх, сфотографироваться бы сейчас, да на аватарку! Я даже повернулся к окну, за которым маячила Иола, вдруг догадается щелкнуть на телефон. В это время красный дракончик, коварно косясь на меня глубоко утопленными глазками, как-то хитро извернулся и тяпнул меня зубами за тыльную сторону левой кисти.
Поначалу я ничего не почувствовал. Вручил один поводок Энериру, другой – незнакомому мальчишке-биорду, который все это время таращился на меня, позабыв о питомце, и пришлось даже чуточку его встряхнуть, чтобы вернуть к реальности. Из-за дома прибежал на шум старый флэмм в плотном комбинезоне и сапогах. От него попахивало навозом, похоже, чистил сарай. И вот тут я ощутил, что не могу больше пошевелить ни рукой, ни ногой, а также сглотнуть или закрыть глаза. А хуже всего, что равновесие в моем теле нарушилось, и я стал заваливаться лицом вниз, как статуя с постамента.
Шакракумор ловко поймал меня и на руках оттранспортировал в дом.
Наверное, мои глаза, которые только и оставались живыми, выражали такой ужас, что Иола бросилась ко мне, схватила за руки – я не почувствовал ее прикосновений – и завопила:
– Алеша, что с тобой?! Пожалуйста, держись, пожалуйста!
Тут флэмм отстранил ее и начал натирать мне руку какой-то бледно-салатовой мазью. Вот ее я почувствовал – кожу сильно защипало. В следующий миг уже смог моргнуть и сделать нормальный вздох. И выдавил, едва ворочая языком:
– Что… это… было?
– Спокойно лежи, – проворчал флэмм, слой за слоем покрывая мою руку мазью.
Но это было все равно что попросить меня не дышать: я без конца шевелил конечностями, желая убедиться, что они исправно двигаются. А стоило Шакракумору отлучиться, как я уже поднес к глазам укушенную руку и охнул от ужаса. Под густым слоем мази проглядывала космическая чернота, ее щупальца медленно расползались на пальцы и запястье.
– Спокойно, Алеша! – приказал флэмм, возвращаясь ко мне с полотенцем в руках. – От укусов дракона не умирают, иначе мы бы не позволяли нашим детям с ними возиться. Хотя отметина станется навсегда, тут уж ничего не поделаешь. Но волноваться не стоит.
Говоря это, он протирал мою руку влажным полотенцем. Когда закончил, Иола, все это время взиравшая на меня скорбным взглядом, вдруг громко прыснула и закрыла рот ладонью. Я поспешил глянуть на место укуса и заорал на весь дом:
– Это еще что такое?!
На тыльной стороне моей ладони теперь красовался диковинный цветок с черно-фиолетовыми закрученными в штопор лепестками и рубиновыми вкраплениями, чем ближе к центру – тем интенсивнее. Сильно смахивало на тату, только я уж точно не стал бы украшать себя цветочками, пусть даже такого странного, хищного вида.
– А что, прикольно, я бы от такого не отказалась, – кивнула Иола, стараясь сохранять серьезный вид.
– Ну так иди и сунь руку в пасть другому дракоше, может, еще лучше выйдет! – рассвирипел я.
Шакрамор только улыбался, наблюдая за нашей перебранкой, потом сказал:
– Существует предположение, что укус дракона наделяет укушенного особенными способностями.
– Какими? – Я даже на локтях приподнялся, хотя тело все еще оставалось вялым, оцепеневшим.
– А вот это точно неизвестно, скорее всего, просто одна из легенд нашего мира. Лет двадцать назад даже возникла такая мода: наездники подбивали своих драконов укусить себя, считая, что это увеличит их шансы на победу.
– Увеличивало?
– Некоторые в самом деле побеждали. Только тут же начинались крики о том, что своим ловким трюком или высокой скоростью наездник обязан именно укусу. Так что на подобные вещи был введен запрет, и теперь перед каждым турниром наездник подвергается тщательному осмотру.
– Антидопинговый контроль, – хмыкнула Иола. – Ну, так в нашем мире называются подобные меры, – пояснила она флэмму.
– А наездники больше всего на свете боятся быть укушенными своим или чужим драконом, ведь это означает крах их карьеры. Ладно, вставай-ка, Алеша, пусть кровь разойдется, – подытожил Шакракумор.
Я спустил ноги с лавки, на которой лежал, все еще изучая свою руку. Если соединить острые концы лепестков дополнительными линиями (можно и ручкой пририсовать), то вполне прокатит за какой-нибудь древний загадочный символ.
– Очень скоро над поселком будут пролетать почтальоны, – сказал Шакракумор. – Если вам нужно, я могу написать своему приятелю, разузнать побольше о том флэмме, который искал проводника. Ответ придет завтра, успеете отдохнуть перед дорогой.
Мы с Иолой переглянулись, и она сказала:
– Нет, для нас сейчас самое важное – найти нашего директора и учительницу. А потом уж мы вернемся все вместе в Черные Пещеры и будем искать Данко.
– Так вы планируете прямо отсюда попасть в Срединный мир? – высоко взметнул брови Шакракумор. – Не лучше ли вам вернуться в ваш лагерь и воспользоваться официальным путем?
– У нас нет разрешения от Великого Жреца на этот проход, – вздохнул я. – И как связаться с ним, мы тоже не знаем. Вот и придется идти отсюда. Вы же сами говорили, что не знаете толком, то ли есть выход из Черных Пещер, то ли его нет. Мы надеемся, что есть.
– Но я всего лишь имел в виду, что не имею достаточных сведений по этому вопросу, – нахмурился флэмм. – И одной надежды тут маловато.
– Но ведь кто-то наверняка пытался вернуться в Срединный мир? Не может же быть, чтобы всем тут нравилось? – настаивал я.
Шакракумор кивнул серебристой головой:
– Бывало и такое, люди – существа непоседливые. На моей памяти было случаев пять, когда в обратный путь отправлялись целые семьи либо одиночки, недовольные решением родителей. Никто из них не вернулся сюда.
– Вот видите, значит, выход есть!
– Вообще-то, Лешенька, это может означать и кое-что совсем противоположное, – ядовитым голосом подметила Иола.
А флэмм снова кивнул, явно соглашаясь с ней:
– Поскольку вы мои гости, я просто не могу отпустить вас в такое путешествие, пока хоть что-то не прояснится. Думаю, вам стоит поговорить кое с кем из местных старожилов. Поскольку тебе, Алеша, далеко отходить от кровати пока не стоит, я доставлю его сюда.
Шакракумор слов на ветер не бросал – тут же направился к двери. Едва он исчез, я набросился на Иоланту:
– Что, не могла удержать за зубами свой ядовитый язык? А теперь придется терять время, выслушивать всякие местные байки! Есть выход, нет его – что это меняет? Нужно идти – и точка! Нет – так проложим!
– А я думаю, нужно сперва узнать хоть примерно, к чему готовиться! – без проблем перекричала меня девочка. – Все равно ведь удержать силой нас тут не смогут. С другой стороны, на нас слишком много возложено, чтобы зазря рисковать, ты так не считаешь?
– Что ты имеешь в виду, Иол?
– А то, что, если выхода нет, вот просто совсем нет, мы и соваться не станем. Вернемся в наш лагерь, разберем по камушкам лифтовую шахту и пройдем через Срединный мир.
– Нижним не понравится…
– Ну, их проблемы. Нам наших нужно выручать.
Какое-то время мы молчали. Я напряженно обдумывал, не стоит ли нам воспользоваться вариантом Иолы, даже не слушая местных. Время точно сэкономим. Но если испортим отношения с Древними, Соболь по головке не погладит… И еще было бы невыносимо увидеть надежду на лицах ребят, которые ждут хоть каких-то добрых новостей. А мы только обрушим на их головы новое ужасное известие: Эрик Ильич и мадам Софи бесследно исчезли.
Стараясь отвлечься, я наблюдал в окно, как во дворе перед домом Энерир обучал своего дракончика азам игры. Он установил в дальнем углу двора небольшие ворота, притащил плетеную корзину, до краев наполненную мячами, и теперь швырял их в сторону малыша, желая заставить его сделать пас в ворота головой. Но хулиганистый дракоша знать ничего не хотел о пасах, зато без устали и с удовольствием испепелял каждый летевший в него мяч.
А потом в окне показался наш хозяин, предупредительно распахивающий калитку, чтобы пропустить во двор степенного тубабота. Поначалу я принял его за нашего старого знакомого, который устанавливал для нас связь с пещерой атлантов и предупреждал о затаившейся там опасности. Но потом сообразил: не он. Этот был уже старик, кожа на голове-валике из тускло-желтой сделалась почти коричневой и вроде как измятой. Ступал он тяжело, шумно.
В доме Шакракумор первым делом предложил гостю стул, на котором тот расположился с заметным облегчением. Потом представил нас. Иола, чуточку покраснев, немедленно выступила вперед и на певучем языке тубаботов оттарабанила какое-то длиннющее приветствие. В ответ прозвучало нечто еще более витиеватое. Я уже огорчился, что разговор пойдет на недоступном мне языке, но тубабот вдруг перешел на русский.
– Прежде всего я хотел бы спросить вас, мои юные друзья, – произнес он своим потрясающе поставленным, дикторским голосом, – какая беда постигла моих хороших друзей, пару атлантов из пещеры по соседству?
Иола вздрогнула и произнесла, запинаясь:
– Очень большая беда. Непоправимая. Они теперь – Расколотые.
– О, – выдохнул тубабот и замолчал на целую минуту.
Вероятно, отсутствие всяческой мимики (как и лица в общепринятом смысле слова) научило это племя выражать эмоции вот такими затяжными паузами. Все в почтительном безмолвии выжидали, пока гость снова не заговорил: