— Ну точно. Сейчас появится он, мститель, полный праведного гнева.
— Какой к черту мститель? — струхнула я. Даже застыла с ножом, которым обрезала стебли.
— Иди, открывай, мне стоит тщательнее время для визитов к тебе выбирать.
Ничего не понимая, я тащусь открывать дверь.
Макс.
Что-то мне тоже это напоминает некие события.
Злющий как сто чертей Лютаев заходит в квартиру, даже не интересуясь моим мнением. Да я бы и не стала останавливать эту биомашиину!
Макс аккуратно отодвинув пальцем острие ножа в моих руках и проходит дальше.
Тьфу ты, опять с ножом и опять без толка.
Уже злость начинает разбирать. Ходят тут, как у себя дома, а я за ними бегаю. Возвращаюсь на кухню, и мой запал утихает. Уж очень напряженная атмосфера там царит.
Опять недоступные моему пониманию мужские фишки. Макс переводит взгляд с цветов на пакеты, с пакетов на торт, с торта на Олега. Не знаю, в чем дело, но Лютаев звереет на глазах.
— Я как увидел твою машину во дворе, сразу понял, где тебя искать, — сверлит он глазами Олега.
— Да, вот. Решил девушку свою навестить.
Нож выпадает у меня из ослабевших пальцев, но мужчины не обращают на это никакого внимания.
— Проблемную ты себе девушку выбрал, друг.
— Я не его девушка!
— Карина, помолчи! — рявкают оба одновременно.
— Тут и без тебя есть кому пастись, — продолжает Макс. — Нечего тебе здесь делать.
— Для себя бережешь? — поднимаясь с места, ядовито интересуется Олег.
Сейчас он вовсе не похож на себя привычного. Сейчас Олег — это огромный опасный мужик. Красивый, но опасный и злой. И на него смотрит еще более красивый и еще более огромный Макс. И такой же злой.
Битва взглядов продолжается еще какое-то время, я уже не рискую встревать: кому хочется, чтоб его затыкали в его же собственном доме? Тем временем, придя к чему-то в этом молчаливом диалоге, мужчины двигаются на выход. Я обреченно топаю следом.
Эти двое никак не могу нормально разместиться в прихожей, хотя она не такая уж маленькая. Впрочем, когда Олег выходит за дверь, Макс проворачивает финт ушами. Вот от кого я не ожидаю, так это от него.
Макс, повторяя вчерашний подвиг Олега, на пару минут возвращается на кухню и снова появляется в прихожей с моим тортом! Округлившимися глазами я наблюдаю похищение века. Моя попытка что-то вякнуть против прерывается злым взглядом Макса, который прямо на моих глазах откусывает от целого торта здоровенный кусман!
В голове всплывает дурацкая фраза: «И так будет с каждым!»
Это, видимо, чтобы я не вступила в рукопашную за добычу. Убедившись, что я смирилась с потерей, Макс молча покидает поле брани. Не уверена, кто из двоих мужиков победил, но трофей, я так понимаю, Макс не отдаст.
Вот что у этого человека в голове? То спасает, то издевается.
Словно в ответ на мои мысли приходит сообщение от Юльки.
«Не то чтобы я сильно разжилась информацией, но кое-что мне все-таки о Лютом рассказали. Набери меня, как будет время. Но с тебя история про Гордеева!»
Как будет время?
Сейчас самое подходящее, я считаю!
Девочки, в 01:00 по Мск будет еще одна прода
Глава 21. Дела прошлые и настоящие
Постановив считать оставленные продукты не гуманитарной помощью, а возмещением материального и морального вреда, рассовываю их по холодильнику. Среди принесенного обнаруживаю коробку с зефиром.
Какой-то жалкий французский зефир вместо моего тортика!
И ладно бы Олег, но Макс! Он еще его и откусывает его у меня на глазах!
Да я даже себе никогда такого не позволяю!
В душевных метаниях не замечаю, что я не только уже вскрыла упаковку зефира, но и уже поедаю вторую штуку.
Эх. Набираю Юлю.
— Привет! Это я.
— Ты снова что-то жрешь! — возмущению Юли нет предела.
— Зефирку. Безобидную зефирку, — оправдываюсь я.
— Ведьма!
— Ты не тяни кота за самое дорогое, что там у тебя?
— У меня, — усмехается она мне в трубку, — все до отвращения обыденно. Я же не живу такой насыщенной жизнью, как ты!
— Ну не томи уже! Ты написала, что разузнала про Лютого! Выкладывай.
И Юлька выкладывает. История захватывающая, прям хоть экранизируй.
У Максима Лютаева был двоюродный брат Сережа по материнской линии, сын тети, кажется. Мальчик из интеллигентной семьи, родители — профессура, да связался с плохой компанией. Несколько раз попадал в переделки, но семья поднимала все связи, и парня из проблем вытаскивали. Но сколько веревочка не вейся, а за Сережей все равно не углядели, и он снаркоманился. Сначала скрывали ото всех, даже от членов семьи, лечить пытались. Отец стыдился, мать пыталась замять все, что творил сыночек под дозой.
Всплыло, когда уже совсем поздно стало. Максим тогда был подающей надежды звездой баскетбола и узнал обо всем чуть ли не последним.
Вышло совсем плохо. Сережа, чтобы набрать на дозу, продал свою девушку, подругу детства Максима. Кому продал, Юлька не знает, да только девица не выжила. Брательника Макса упекли сначала в реабилитационный центр, а после пары побегов — в дурку, где он и повесился через полгода, когда мозги у него прочистились, и он понял, что натворил.
А Макс как раз тогда резко забросил свой спорт и куда-то уехал. Как выяснилось, он обзаводился нужными связями, чтобы начать свой бизнес. Шли месяцы, Лютаев вернулся, а в городе завертелись странные дела.
И по слухам, именно Макс навел шороху. Да какого! Пересажали почти всех наркодилеров, полетели головы высокопоставленных чиновников, верхушку полиции проредили изрядно.
— Помнишь, наверное, громкое дело несколько лет назад? Еще Свиридова тогда посадили? Говорят, его прям с мэрского кресла забрали. За взятки в особо крупных размерах. Белянин еще загремел: и без погон остался, и статью ему суровую впаяли.
Я слушаю Юльку в полном шоке. Это все про Макса? Макса, который сегодня тиснул у меня торт?
— И поэтому он Лютый? — уточняю я.
— А Лютый он, потому что ни один из той банды, с которой был связан Сергей, не выжил, — спокойно резюмирует Юля.
У меня зефир застревает в горле. Как же так? Раевский же говорил, что Макс не уголовник!
— Он… их убил? — внутренне содрогаюсь: я же с ним целовалась… Ой, я сегодня на него нож наставила!
— Он их сдал кому-то, кому эти парни перешлю дорогу.
Почему-то я испытываю облегчение.
— А ты откуда знаешь?
— Перетерла с девчонками, которые крутятся возле серьезных папиков. Но это все выжимка, если отбросить откровенный бред. А слухи ходят совсем нереальные. Из разряда: Лютый встретил всю шайку ночью в переулке и покромсал их на мелкие кусочки. Но ты бредни не слушай.
Отличный совет! Мне и без этого не по себе.
— Но вообще я бы не рискнула раскапывать его биографию, мужик он хорошо закрытый на всех уровнях. Да и сам Лютаев не леденец, поняла уж небось сама. Вон как тебя зашкирятник тащил.
А я вспоминаю, как он вчера меня… гхм… успокаивал.
— И сам факт его связей с Гордеевым, я бы подумала сто раз прежде, чем его злить.
О, да! Сегодня после «Амодея» Макс был зол, и я хорошо помню его допрос про Дениса.
Мои мысли прерывает звонок в дверь.
Господи, что еще? Мне принесли блюда из-под торта? Не могли же они его уже съесть целиком?
Я чертыхаюсь.
— Юль, ко мне пришли…
— Э, нет! Ты мне должна рассказать про Гордеева!
— Юль, я тебе завтра расскажу. Все равно мне теперь дома отсиживаться. Слышишь? Наяривают. Надо открыть.
— Ладно, но я от тебя не отстану. Чует мое сердце, твоя история из ряда вон выходящая!
— Хорошо-хорошо! Пока!
Я прерываю разговор и почти бегом направляюсь к двери.
Заколебали, я так поседею!
Распахиваю дверь, не посмотрев в глазок, а зря.
На пороге незнакомый мужчина с трехдневной щетиной как минимум, усталыми глазами и в мятом костюме будто с чужого плеча.
— Карина Антоновна Смолина? — он тычет мне в нос удостоверением.
Я теряюсь.
— Да…
— Капитан Вальцов Дмитрий Валентинович. Следственный отдел. Скажите, это принадлежит вам?
Он достает завернутый в целофан пропуск. Мой пропуск в «Амодей». Неужели я его потеряла? Но когда?
— Да, — отвечаю. — Это мой пропуск.
— Где мы можем побеседовать?
Глава 22. Я тебя предупреждал
— Побеседовать? — что-то мне это не нравится. — Проходите…
Вальцов долго разувается и, словно нехотя проходит на кухню.
— Вы нашли мой пропуск, но я даже не знала, что его потеряла… — иду за ним следом.
Капитан устало усаживается на табурет и кладет на стол папку, которую я не сразу замечаю. Достает пачку сигарет, крутит ее в пальцах и убирает обратно в карман.
— Как вы думаете, Карина Антоновна, — Вальцов устремляет на меня свой взгляд, — где вы могли его оставить? И при каких обстоятельствах?
Он смотрит на меня, и глаза у него холодные, пустые.
— Я думала, пропуск в сумочке. Но вообще, в последний раз я пользовалась им сегодня утром, когда пришла на работу в «Амодей».
Вальцов приподнимает брови.
— А что, э… Дмитрий Валентинович, есть какие-то сомнения в том, что это мой пропуск?
— В этом как раз нет никаких сомнений, — усмехается он. — А не могли вы его потерять не сегодня, а вчера? Например, возле офисного центра «Париж»?
— Нет! Я же говорю: я пользовалась им сегодня…
— А охранник «Амодея» утверждает, что вы пропуск не доставали, он пропустил вас, потому что узнал.
— Это неправда. Не понимаю, зачем ему обманывать полицию. А в чем, собственно, дело, — напрягаюсь я.
— Пока разбираемся, — туманно отвечает Вальцов, но его тон вызывает у меня мурашки. — Ваш пропуск найден на месте преступления.
— К-к-какого преступления? — я начинаю заикаться.
— Возле офисного центра «Париж» было совершено нападение на гражданина Сапегина Ивана Сергеевича.
— Сапегина? — ничего не понимая, пытаюсь уточнить я.