— Это всего лишь кошмар, девочка, плохой сон. Ты дома, все хорошо, — слышу я.
Прижимаюсь к Максу плотнее. У него под глазами залегли тени.
— Прости меня. Я должен был прийти раньше. Прости.
Дыхание мое постепенно выравнивается, все-таки рядом с Максом я быстрее прихожу в себя, но меня еще колотит.
— Я сейчас, подожди, моя хорошая.
Прежде чем я успеваю его остановить, Лютаев куда-то уходит. Возвращается он быстро, в руке у него шприц, полагаю с успокоительным.
— Макс, — у меня есть свое мнение, и я его доношу сиплым голосом. — Мне нужен не укол. Мне нужен ты. Успокой меня.
Он растерянно опускает руку с успокоительным.
— Я не уверен, что это — хорошая идея, Карин.
Мои губы начинают дрожать:
— Ты… больше меня не хочешь? Считаешь меня грязной?
Макс стремительно возвращается на постель.
— Глупенькая. Девочка моя. Я просто боюсь напугать тебя…
Кто еще тут глупый. Я обнимаю его за шею и тяну к себе. После секундного колебания Лютаев сдается.
Сегодня я жадно стремлюсь изучить его тело, но Макс лишь качает головой. Он поглаживает меня, делает легкий массаж, и, лишь когда мое тело расслабленно обмякает, Макс покрывает поцелуями каждый миллиметр моего тела. Таким нежным он со мной не был никогда.
Повернув меня на живот, он долго и сладко готовит меня к себе. Я хнычу и требую, чтобы Макс уже вошел. Это ни с чем несравнимое ощущение, когда я всей поверхностью тела ощущаю его, словно укрывшего собой от внешнего мира.
Медленно, очень медленно он двигается в моей влажной киске. Лютаев еде сдерживается, я понимаю это, когда вижу, как напряжены его предплечья, на которые он опирается.
— Девочка моя, ты так стонешь… Я могу не сдержаться…
— Не надо сдерживаться, — лепечу я. — Я хочу всего!
Макс прижимается губами к моей шее и, больше не сопротивляясь природе, берет меня, растворяя в себе, с каждым толчком.
Мой первый оргазм, когда он во мне, ослепляет и оглушает. Я опустошена и счастлива.
Но Лютаев все еще тверд и пульсирует внутри.
— Прости, малыш. Я не могу остановиться.
И я млея продолжаю принимать его в себя. Теплые волны накатывают и отступают. Мне хорошо.
Перед тем, как кончить, Макс стискивает меня в объятиях. Он шепчет мне на ухо что-то невнятное, пока со стоном не погружается так глубоко, насколько позволяет мое тело. Я чувствую его дрожь, она отзывается в моем сердце.
Не расплетаясь, мы так и засыпаем соединенные.
Утреннее пробуждение сопровождается осознанием, что этот мужчина никогда не будет мне безразличен. Меня раздирают противоречивые эмоции.
Опасаясь, что сильные переживания всколыхнут во мне тревожность, я гоню от себя тяжелые мысли прочь.
Сейчас хочу просто насладиться моментом рядом с Максом. Ловлю себя на том, что неосознанно задерживаю дыхание, лишь бы не разбудить Лютаева и не разрушить сказку.
Но Макс все равно просыпается. Я смотрю, как дрожат его ресницы. Слушаю, как изменилось его дыхание. Вот он зашевелился, прижимая меня к себе еще ближе. Как и в первое наше утро он закапывается лицом мне в сгиб шеи. Целует бьющуюся жилку.
— Проснулась уже?
Сонный Лютаев вызывает у меня прилив нежности. Я ласково глажу кончиками пальцев его по щеке.
— Пообещай мне, девочка, что ты больше никогда не сбежишь от меня, — требует Макс.
Молчу. Я не знаю. Не хочу вспоминать, какие причины заставили меня убегать.
Он распахивает свои зеленые глаза и заглядывает мне прямо в душу.
— Нам надо поговорить, Карин.
Глава 50. Наконец-то диалог
— Макс, давай не сейчас…
— Именно сейчас, Карин. Нам надо перешагнуть через это и идти дальше.
Я морщусь и отворачиваюсь от него. Ну вот зачем ему обязательно все испортить.
— Девочка моя, посмотри на меня, — он поворачивает мое лицо к себе. — Я никогда не отмазывал Серегу от тюрьмы. Я даже не знал об этом его преступлении.
— Но Гордеев сказал… — в слепой надежде у меня внутри все натягивается как струна.
— Ты не так его поняла. Я пару раз вытаскивал его из ментовки, когда он попадал туда за драки. Один раз помог решить вопрос с правами, но это было еще до того, как погиб твой отец. В тот год мы уже с ним не общались. О состоянии его дел я узнал даже не от тети а от Веры. Намного позже. Я говорил с Гордеевым. Ему и в голову не пришло, что ты воспримешь его слова так, будто Сергей остался на свободе с моей подачи.
Я смотрю на Макса во все глаза.
— Мне жаль, что я не знал, насколько все было плохо. Может, удалось бы спасти Веру, — по лицу Лютаева пробегает судорога. — После всего они просто выбросили ее тело в родном дворе. Успокоительное у меня осталось с тех времен, — он криво усмехается. — Хорошее, не правда ли?
Я вскакиваю и крепко-крепко обнимаю Макса за шею. Он тяжело дышит мне в ухо, ему тоже непросто все это вспоминать.
— Я тебе клянусь, девочка, я к расследованию дела с участием Меркушкина отношения не имел. Ты мне веришь? — напряженно спрашивает Макс.
Горло сдавил спазм, и я ничего не могу сказать, только киваю.
Какой это все-таки кошмар. Столько горя и сломанных судеб.
Лютаев долго гладит меня по спине, но мне кажется, что ему сейчас не лучше.
Мне еще долго предстоит бороться с собственным страхом, но рядом с ним я верю, что справлюсь. Макс сильный. Он справился сам и меня научит, как это сделать.
— Больше не убегай от меня. Я чуть не убил Раевского за то, что он тебе помог.
— В похищении нет его вины, — оправдываю я Олега. — Если бы я сразу зашла в квартиру, Каплин бы меня не достал. Если бы не Олег, я бы могла просто сбежать непонятно куда. Вряд ли результат был бы лучше. Хотя я удивилась, что он мне помог все провернуть. Он же твой друг, и должен действовать в твоих интересах.
— Он считал, что действует в моих интересах. Но теперь он зарекся помогать леди в беде. Раевский, видите ли, счел, что я не понимаю насколько ты для меня важна, а тебе стоит успокоиться. Правда, мне кажется, он хотел побыть героем в твоих глазах. Вариант, что ты не захочешь возвращаться ко мне, он не отметал. Олег бы с удовольствием забрал тебя себе.
— Не понимаю этого. Второй раз слышу: забрать себе. Я же человек! Свой собственный!
— Глупенька ты у меня еще, — по-доброму усмехается Макс. — Не переживай, мы с Олегом все выяснили.
Опупеть! Эти двое меня поделили, ни о чем не спросив!
— Вы — самодовольные бараны, — не очень убедительно ругаюсь я.
— Что есть, то есть, — не отрицает Лютаев. — А теперь пошли завтракать. Я очень хочу снова почувствовать, что мир по-прежнему стоит на трех слонах, слоны на черепахах, и что ты никуда не денешься.
Наверное, он меня испортил, потому что, когда он вещает мне теорию плоской земли, я рукой нащупываю кое-что еще. Оно тоже стабильно стоит. С исследовательским любопытством я поглаживаю этот элемент, чем вызываю заминку в Максовском монологе.
— Карина, — хриплый голос Лютаева предупреждает, что я в опасности. — Карина, ты это специально?
— Да, — откровенно признаюсь я.
После рассказа Макса мне так легко, меня переполняет счастье, которое синтезируется в желание присвоить Лютаева себе. А оно мгновенно переходит в сексуальное желание.
— Девочка моя, тебе надо поесть… — Макс звучит не очень уверенно. Кажется, он тоже находит, что есть занятия поинтереснее какого-то там завтрака.
— Мы обязательно поедим, Макс, — я кладу его руку себе на грудь. — Слышишь, как колотится мое сердце. Я очень волнуюсь, мне необходимо сначала успокоиться.
— Маленькая зараза, — смеется Лютаев.
Поймав его взгляд, я провокационно облизываю верхнюю губу и закусываю нижнюю. Видела в одном фильме. Жест показался мне тогда нарочитым и пошлым, но на Макса он влияет нужным мне способом. Лютаев тут же тянется к моим губам.
Стоит ему меня поцеловать, как я забываю обо всем. Когда его пальцы смещаются к моей влажной сердцевине? В какой момент их заменяет толстый член? Я ничего этого не замечаю, пока Макс целует меня, ласкает шею и грудь.
— Моя, — слышу я его слова, перемеженные моими стонами. — Запомни, Карина, ты — девочка Лютого. Я тебя не отпущу.
Хорошо, мой викинг. Меня все устраивает.
Эпилог
Солнце уже катится к закату.
Довольная сегодняшним днем, я запираю двери студии и ставлю ее на сигнализацию.
Макс подарил мне исполнение мечты. Теперь я — владелица балетной студии для детей. За эти пять лет не было ни дня, чтобы я не благодарила судьбу за нашу с Максом встречу.
— Гля, какая краля, — слышу я позади себя и напрягаюсь. — Губешки зачет!
Бросаю взгляд искоса из-за плеча.
Ф-фух, просто местная гопота.
Работа с психологом мне помогает, хотя остаточные явления еще есть, но я уже не шарахаюсь от всех подряд.
— Угомонись, брат. Это — девочка Лютого.
— Иди ты, — удивляется первый. — Он вроде женат.
Второй тяжело вздыхает, поражаясь тупизне другана:
— Это она и есть. Даю добрый совет, в эту сторону лучше даже не смотреть. Целее будешь. Если не хочешь повторить судьбу Каплина, прислушаешься.
Сзади повисает молчание.
Надеюсь, этот человек сделает правильные выводы. Я решаюсь сойти с крыльца.
Как раз в этот момент на парковку въезжает очередной монстр мужа. Каждая новая зверюга в его автопарке выглядит еще страшнее.
— Я те че говорил? Вишь, уже прочухал, что ты на его пирожочек смотришь.
Макс останавливается поближе ко мне, на заднем сиденье я вижу детское креслице, в котором машет кулачками Мила.
Лютаев выходит из машины, чтобы открыть мне дверь. Он всегда подчеркнуто предупредителен ко мне, чем полностью покорил мою маму.
Мы долго не решались ей все рассказать, но поскольку меня постоянно вызывали в полицию, сделать это пришлось. Ей стало так плохо, что Максу опять пригодилось его успокоительное. После моего рассказа о том, как Лютаев меня спас, она смотрит на него как на героя.