– Твоя девушка купила «Маяк»?
Он кивает.
– Мы потратили прошлый год на восстановление этого места. Торжественное открытие состоится в сентябре.
– Знаю. Я поэтому и здесь. Моя бабушка продала его. «Маяк» принадлежал моей семье более пятидесяти лет, прежде чем его продали.
Куп поражен.
– Без шуток? Лидия Таннер – твоя бабушка?
– Ага, – подтверждает Кэсси. – Я остаюсь с ней на лето. Мы продали и ее дом тоже. Сделка закрывается в октябре, и тогда она переезжает на север, чтобы быть поближе к семье. Все мои родственники приедут на повторное открытие. Бабушка очень взволнована этим событием.
– Черт, не говори это моей девушке, – ухмыляется Куп. – Мак так сильно переживает из-за этого. Она не хочет подводить твою бабушку.
– Уверена, что не подведет. Честно говоря, бабуля просто счастлива, так как новая владелица стремится сохранить первозданный облик отеля.
– Мы старались, – искренне говорит он. И теперь, когда он понял, что эти цыпочки – нечто большее, чем просто жаждущие перепихнуться туристки с набережной, он гораздо мягче относится к их положению. – Сходите в «Большую Молли» вместо «Шарки», – советует он. – У них сегодня вечером тоже будет группа, и я знаю из достоверных источников, что местный бармен не откажется угостить двадцатилетнюю девчонку одним-двумя коктейлями. – Он подмигивает. – Передай Джесси, что Куп передает привет.
– Спасибо за подсказку, – говорит Кэсси, сверкая благодарной улыбкой.
Вмешивается Дэнни, которому явно надоела вся эта болтовня.
– Ладно, дамы. Приятно было с вами познакомиться, но нам пора поглощать алкоголь, парни.
Мы прощаемся и расходимся, двигаясь в противоположных направлениях. Из-за спины я слышу, как Кэсси говорит Джой, что ей нужно в туалет, прежде чем они поедут в «Большую Молли».
– Я подожду здесь, – еле слышно отвечает Джой, и мы с ребятами уже почти в квартале отсюда, когда я слышу стук высоких каблуков по тротуару.
– Тейт, – шипит чей-то голос. – Подожди.
Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Джой несется в нашу сторону, цокая каблуками, а облегающее красное платье крутится вокруг ее подтянутых бедер.
– Интересно, – бормочет Купер, явно забавляясь.
– Один момент, – говорю я парням.
Я отделяюсь от группы и встречаю Джой примерно в десяти футах от них. Она задыхается от бега на каблуках.
– Мне нужно поторопиться, – выпаливает она. – До того как Кэсс выйдет.
Дерьмо. Она что, клеится ко мне? Надеюсь, что нет, ведь это как-то не очень – поступать так за спиной Кэсси.
Но она удивляет меня, спрашивая:
– Что ты думаешь о Кэсси?
Я морщу лоб.
– В каком смысле?
– Во всех. Думаешь, она симпатичная?
– Потрясающе горячая, – поправляю я, расплываясь в улыбке.
Джой светится.
– Ой. Идеально. Это было легко. И ты не против всей этой нервной болтовни?
– В каком смысле? – повторяю я. – Что ты подразумеваешь под «не против»? Что происходит?
Я чувствую себя глупо. Иногда мне кажется, что женщины говорят на совершенно другом языке.
Мама постоянно так делает, продолжая разговор, который она, должно быть, начала у себя в голове, ведь я понятия не имею, о чем она болтает, и мы с папой вечно переглядываемся поверх ее головы, типа какого хрена?
– Слушай, – говорит Джой серьезным тоном. – Мы с Кэсс хотим чего-то легкого.
– Прости, что?
– Ну, легкого, без обязательств. Я могу снова сойтись или не сойтись со своим эгоистичным бывшим Исайей, но это совсем другая история, – машет она наманикюренной рукой. – Короче, Кэсси ищет летнее увлечение, и я думаю, ты стал бы идеальным кандидатом.
Я с трудом сдерживаю свое веселье, прикусываю губу, чтобы не рассмеяться.
– Вот как?
– О да. Но она никогда не пригласит тебя на свидание, так что я взяла на себя смелость вмешаться. Особенно после того, как увидела, как вы двое общаетесь. Я подумала, что, ну не знаю, был некий флирт? С того места, где я стояла, мне показалось, будто тебя может заинтересовать…
– Могло бы, – протягиваю я. – То есть я всегда за…
Она лучезарно улыбается мне.
– Превосходно. Тогда я даю тебе ее номер.
Я одариваю ее самодовольным взглядом.
– Уже есть.
У нее отвисает челюсть.
– Серьезно? Вот же маленькая… – Она качает головой. – Ну, тогда ладно. Предполагалось, что такова будет моя роль во всей этой сделке. Знаешь, зародить идею, что если ты запал на нее, то и она может запасть на тебя тоже. Я специалист по сексуальным коммуникациям.
– Ну да. Ведь это реальная работа. – Я наклоняю голову. – Мы подошли к той части, где ты вручаешь мне записку, в которой значится вопрос: «Нравится ли тебе Кэсси?», а я должен поставить галочку в поле «да» или «нет»?
– О, милый, мы живем в эпоху дикпиков и простых сообщений, – отвечает она, закатывая глаза. – Сам дальше разберешься.
Глава 6
Кэсси
В четверг утром мы с бабушкой наконец-то отправляемся на экскурсию по отелю «Маяк», которая парадоксальным образом напоминает погружение в капсулу времени и в то же время путешествие на машине времени в будущее. Маккензи Кэбот выбрала эстетику, которая каким-то образом позволила сохранить первоначальный вид отеля при его модернизации. Это удивительно наблюдать. Она снесла стены, которые я никогда бы не подумала снести, наполнила главное здание естественным освещением и добавила еще дюжину комнат с видом на океан.
Даже несмотря на все перемены, меня по-прежнему одолевает ностальгия. Все, что я вижу, вызывает новые воспоминания. В вестибюле, когда мы поднимаемся по парадной лестнице, я провожу кончиками пальцев по перилам с замысловатой резьбой и вспоминаю, как дедушка Уолли хвастался: «Видишь эти перила, малышка? Я отшлифовал все это сам. А твоя бабушка помогла мне с покраской».
Когда Маккензи показывает нам, как ей удалось реплицировать многие старые латунные светильники в ванных комнатах, в моей голове звучит взволнованный голос дедушки Уолли, объясняющего: «Видишь эти изящные крючки для полотенец? Они были специально разработаны для пассажирских судов. Океанских лайнеров. Бабушка увидела их в морском журнале и сказала: „Уоллес, они нужны нам для Маяка!“»
Его память была такой острой, каждая деталь запечатлевалась в его сознании.
Вероятно, именно поэтому было так тяжело, когда в более поздние годы он начал все забывать. Смотреть на это было невыносимо. Сначала он забыл наши имена, внуков. Потом собственных детей – маму, ее сестру и братьев. Даже дядя Уилл, бывший дедушкиным первенцем и любимцем, в конце концов затерялся в бурлящем море, в которое превратился дедушкин мозг. А после он больше не узнавал и бабушку, когда та приходила навестить его, и тогда мы поняли, что все кончено. Мысленно он исчез. Физически его организму потребовался еще год, чтобы наверстать упущенное. Иногда я думаю, что слабоумие было хуже, чем его смерть.
Маккензи излучает гордость, пока водит нас по зданию, указывая на различные усовершенствования. Они переделали электропроводку. Сантехника тоже вся новая. Установлены два лифта. Возвели пристройку сзади, переместив ресторан так, что половина его теперь представляла собой открытый внутренний дворик с видом на обширную территорию у бассейна. Мы посещаем спа-центр, который отныне находится не на третьем этаже, а в недавно построенном соседнем здании, соединенном с отелем извилистыми тропками, обсаженными пальмами, с великолепным фонтаном из белого камня в центре главной дорожки.
Вау. Эта девушка вложила в реновацию кучу денег. И она такая молоденькая. Маккензи не старше двадцати двух или двадцати трех лет, но каким-то образом уже владеет отелем на берегу моря в Южной Каролине. Мне кажется, я знаю, кем хочу стать, когда вырасту.
– Вы проделали потрясающую работу, – говорит бабушка Лидия девушке. – Просто восхитительно.
Мою бабушку бывает трудно понять, когда она на публике, но прямо сейчас в ее глазах безошибочно читается радость, глубокое одобрение.
Маккензи тяжело вздыхает от облегчения.
– Вы даже не представляете, как я рада это слышать. Клянусь, при каждом изменении дизайна, которое вносилось, я осознанно старалась оставаться верной вашему первоначальному видению.
– Ты сделала это, дорогая. Это… – Бабушка оглядывается по сторонам. Мы заканчиваем нашу экскурсию в маленьком кафе рядом с вестибюлем. Раньше здесь был сувенирный магазин, но Маккензи перенесла его в другое крыло. – Все идеально.
На лице Маккензи расплывается широкая улыбка.
– Спасибо. Я так рада, что вам нравится. – Она показывает куда-то за наши спины. – Могу я предложить вам двоим кофе или что-нибудь еще? – говорит девушка.
Технически отель еще не открыт, но Мак сказала нам, что последние несколько недель кафе работало, чтобы обслуживать работников, которые все еще вносят последние штрихи в интерьер здания.
– Было бы замечательно выпить чаю, – говорит ей бабушка.
– А мне кофе, – вставляю я. – Со сливками, без сахара. Спасибо.
Маккензи кивает и подходит к стойке, где обменивается парой слов с бариста, мужчиной в темно-синем поло с вышитым золотой нитью логотипом «МАЯК» на левой стороне груди.
– Это потрясающе, – шепчу я бабушке, ведя ее к столику на улице.
В кафе имеется внутренний дворик с небольшим количеством столиков. Справа от нас находится выкрашенная в белый цвет лестница, ведущая вниз на широкую веранду с креслами-качалками ручной работы – уютное местечко, где можно посидеть и понаблюдать за волнами.
Бабуля поправляет свою солнцезащитную шляпу, чтобы лучше закрепить ее на голове. Она всегда невероятно бережно относилась к своей коже. «Повреждение солнцем – это не шутка, Кассандра», – я выросла, постоянно слушая эту фразу. Это единственное, в чем они с моей мамой согласны. Мама тоже всегда твердит о солнцезащитном креме и шляпах. Хотя в ее случае речь идет не столько о заболевании раком, сколько о поддержании молодости кожи. В мире моей матери внешность превыше всего.