– Да, это отвратительно.
Мы оба смеемся.
– Они всегда были отличным примером для подражания, – признаю я, пусть и неохотно. – Вот почему я ненавижу разочаровывать их. Клянусь, я единственный ребенок, который добровольно наказал бы себя или потребовал бы дополнительной работы по дому, если бы провинился в чем-то. Однажды в старших классах я остался на всю ночь с близнецами. Мои родители не спали до рассвета, места себе не находя от страха, думали, что я валяюсь мертвый где-нибудь в переулке. На следующее утро я пришел с жутким похмельем, сел перед ними на диван и сказал: «Думаю, вам следует посадить меня под домашний арест на две недели и назначить постоянным дежурным по уборке собачьих какашек».
Кэсси разражается смехом.
– Ты такой неудачник.
– Во-первых, в ту ночь я переспал с девчонкой. Неудачники не трахаются. Во-вторых, не говори мне, что ты бы не поступила точно так же, Мисс «Я избегаю конфликтов».
– Справедливо. Но, – самодовольно добавляет она, – у меня никогда не было неприятностей. Никогда.
– Не знаю, стоит ли таким хвастаться.
Она начинает отвечать, затем замолкает, широко зевая.
– Ох, как же я устала. – Она несколько раз моргает. – Как-то резко навалилось. – Снова зевок. – Думаю, пора ложиться спать.
Когда она высвобождает ноги и встает, я не могу сдержать приступ разочарования. Завтра я работаю на двух разных работах, и все же больше всего на свете мне хочется сидеть тут всю ночь и разговаривать с ней.
В качестве друга, конечно.
Но она уже помогает мне подняться на ноги.
– Давай, проводи меня, чтобы я не споткнулась о камень или что-нибудь в этом роде и не раскроила себе голову.
Я протягиваю ей руку, затем отдергиваю прежде, чем Кэсси успевает ее взять. У девушки отвисает челюсть, и я приподнимаю бровь.
– При одном условии – ты сделаешь ставку на меня в эти выходные.
– Нет.
– Ты и правда собираешься вот так бросить меня на съедение? Этим хищным волчицам?
– Ох, господи, ты просто королева драмы. Хорошо, – смягчается она. – Как насчет этого: я сделаю ставку, только если увижу, что хищницы идут ва-банк.
– Спасибо. Ты лучше всех.
Кэсси хватает меня за руку и переплетает наши пальцы.
– Никаких обещаний, – предупреждает она.
Глава 14
Кэсси
– Это платье просто секси. – Одобрительный взгляд Джой скользит по моему бледно-зеленому мини-платью длиной до колен. – Серьезно, мне надо быть стилистом. Я чертовски в этом хороша.
– Мне нравится, что в этой серии комплиментов ты ни разу не упомянула меня. Платье красивое, и ты отличный стилист.
– Я предположила, что твоя роль в этом уравнении сама собой разумеющаяся. Ты всегда выглядишь сексуально. – Она берет меня под руку, и мы направляемся к следующему столику.
Мы становимся частью толпы у дальней стены большого бального зала, осматриваем столы, из которых состоит тихий аукцион, в то время как из громкоговорителя доносится фортепианная музыка. К моему большому огорчению, я еще не нашла стол от «Чарльстонского Убежища». Лучше бы им не пропускать мероприятие в этом году. Мне нравится это заведение, и там вечно нет мест. Записаться невозможно. Однажды я даже унизилась, назвав имя бабушки, и все равно не смогла зарезервировать место.
– О, как насчет этого? – предлагает Джой, беря в руки лист хрустящего картона цвета слоновой кости. – Шесть уроков гольфа с… барабанную дробь, пожалуйста… Лоренцо! – Она произносит его имя с итальянским акцентом.
Лоренцо работает тренером по гольфу в клубе уже лет сто. Если бы мне сказали, что он призрак, пойманный в ловушку между мирами и вынужденный бродить по поместью целую вечность, я бы без труда в это поверила. Честное слово, есть фотографии, на которых моя мать в клубе держит меня на руках, еще совсем младенца, а Лоренцо скрывается на заднем плане, щеголяя таким же длинным конским хвостом и загорелой кожей, как у него сейчас. Этот человек не стареет. К тому же у него просто нет понятия о личном пространстве, он всегда наклоняется слишком близко, когда разговаривает с кем-то. Будучи подростками, мы с Джой прятались всякий раз, когда видели, как он идет в нашу сторону.
Я бледнею при виде листа.
– Я бы лучше съела свои собственные волосы. Без шуток.
Джой взрывается смехом, не успев зажать рот рукой, и это привлекает неодобрительные взгляды стариков из загородного клуба, толпящихся вокруг нас. Черт, а мы еще даже не напились. Эти люди будут презирать нас к концу вечера.
Я подхожу к соседнему столу, за которым бабуля, склонившись, черным фломастером нацарапывает сумму на маленькой белой карточке. Она делает ставку на огромную подарочную корзину, предоставленную «Мыловарней», одним из местных магазинов ремесленников этого города.
– О боже. Нет. Миссис Таннер. – Джой заглядывает в бабушкину заявку. – Вы только что предложили две тысячи за корзину мыла. Мыла! – Она качает головой, не веря своим глазам.
– Это очень хорошее мыло, – чопорно произносит бабушка, затем вставляет карточку в прорезь картонной коробки на столе. – Ты нашла что-нибудь, на что можно было бы сделать ставку? – Вопрос адресован мне.
– Я еще не видела спа-пакет. Только его и хочу. – Я решительно стискиваю зубы. – И убью любого, кто перебьет мою ставку. Клянусь, я каждый день фантазирую об их массаже горячими камнями.
– Не трать все, – напоминает мне Джой, озорно сверкая темными глазами. – Нужно убедиться, что у тебя осталось достаточно денег, чтобы сделать ставку на твоего дружка Тейта на аукционе холостяков.
Бабушка выглядит удивленной.
– Ты будешь бороться за мистера Бартлетта?
– Может быть, – неохотно отвечаю я. – Он попросил меня спасти его, если толпа хищниц начнет сходить с ума.
– Мне нравится этот мальчик, – тихо посмеивается бабуля.
Мне тоже.
Вообще-то это уже становится настоящей проблемой. Особенно после того, что произошло между нами прошлой ночью. Джой утверждает, что в этом поцелуе не было ничего особенного. Даже Пейтон как бы отмахнулась от важности этого события, когда я рассказала ей. Но они обе глубоко заблуждаются.
Когда возвращаешься домой после того, как по-настоящему целовалась с одним парнем, а после притворяешься, будто целуешься с другим, это проблема.
И когда парень, с которым целуешься понарошку, является тем, с кем хотелось бы целоваться по-настоящему, но нельзя, поскольку ты ему не нравишься… это тоже проблема.
Прежде чем я успеваю зациклиться на своем непростом положении, телефон жужжит, оповещая о сообщении, по иронии судьбы, от человека, которому я все же нравлюсь.
Аарон: Как продвигаются дела с благотворительностью?
Я: Бабушка только что предложила две тысячи за мыло.
Аарон: Смелый шаг.
Я: Скажи?
Аарон: Мы все еще собираемся поужинать завтра вечером?
Я: Да. С нетерпением жду.
Я убираю телефон обратно в свой серебристый клатч, уверяя себя, что с нетерпением жду новой встречи с Аароном. И, эй, может, за те дни, что прошли после карнавала, он отточил свои навыки поцелуев. Тренировался на подушке или что-то в этом роде. Можно же понадеяться? Поскольку воспоминание о том, как его упрямый язык раз за разом погружался в мой рот, словно пытаясь добыть сокровище из миндалин, почти вызывает у меня рвотный позыв. Жаль, ведь в остальном он такой классный парень. Аарон писал мне каждый день с тех пор, как мы познакомились. Мемы, случайные мысли. Он очень забавный.
Но…
Не думаю, что Аарон – тот самый для меня.
Не поймите неправильно: я определенно точно берегла девственность не для единственной настоящей любви. Я не сижу дома и не жду, когда прекрасный принц собьет меня с ног. Но, по крайней мере, хотелось бы, чтобы меня дико влекло к этому мужчине. Хотелось бы быть неспособной сдерживать себя, когда он рядом. Я мечтала вожделеть его настолько сильно, что желание сорвать с него одежду было бы непереносимым. Вот какого уровня химии мне хотелось бы.
Тем не менее одного свидания недостаточно, дабы оценить весь спектр химии. По крайней мере, на этом всегда настаивает Пейтон. По словам лучшей подруги, свидание раскрывает в паре потенциал, искру. И если искра есть, какой бы маленькой она ни была, нужно дать ей шанс, разжечь ее, чтобы узнать, насколько горячим может быть огонь. Между нами с Аароном пробежала искра, этого я отрицать не могу, так что, полагаю, пришло время посмотреть, перерастет ли она в огонь.
– Спа-пакет! – восклицаю я, заметив его за соседним столиком.
Я практически сношу бабушку, точно бульдозер, чтобы взять из корзинки карточку для заявки и зеленый карандаш. Жаль, я не могу посмотреть, какие ставки уже сделали другие люди: формат этого аукциона просто идиотский. Это тихий, секретный аукцион. Ставки попадают в ящик, кто-то просматривает их, находит наибольшее число, и так выявляют победителя.
– Это же не ракетостроение, – говорит Джой, ухмыляясь моей нерешительности.
– Следующая доступная запись в этот спа-центр в июле следующего года. В июле, Джой! Они бронируют билеты на год вперед. Это мой единственный шанс. Моя единственная возможность.
– У тебя проблемы.
Пока подруга нетерпеливо постукивает ногой, я мысленно подсчитываю, сколько может стоить этот пакет, а после удваиваю сумму. Затем вычеркиваю число и вместо него пишу утроенную сумму.
– Помолись за меня, – заявляю я, опуская карточку в коробку.
– Мне нужны новые друзья, – бурчит Джой, обращаясь к моей бабушке.
– Ле-е-еди и джентльмены, – гремит мужской голос со сцены в передней части зала. – Все внимание на сцену!
Шумный зал затихает, но лишь слегка. Большая часть официально одетых людей продолжает делать то, что делали, и игнорирует устроителей. В этом году прием ведут двое: бывший защитник «Пантер», чье имя я не расслышала, и ведущая новостей с местного телеканала, ее имя от меня тоже ускользнуло. Мы с Джой назвали их Большой Мальчик и Блонди, потому что он крупный, а она блондинка.