Тейт стоит у своего окна.
Сердце подскакивает к горлу. На мне нет ничего, кроме узких трусиков и лифчика без бретелек. И он замечает. Конечно, он замечает. Его глаза скользят по моему телу, восхищаясь, задерживаясь, затем поднимаются к лицу. Я ожидаю, что он достанет свой телефон и отправит смс с остроумным замечанием.
Вместо этого он начинает расстегивать рубашку. У меня перехватывает дыхание.
Отвести взгляд невозможно. Я и раньше видела его обнаженную грудь, но сам акт раздевания… едва ли не более интимный, нежели сама нагота. Я почти не могу дышать. Тейт медленно стягивает белую рубашку с плеч. Его пристальный взгляд не отрывается от моего, пока он отбрасывает ее в сторону.
Я подхожу к окну, но не задергиваю шторы. Даже приставленный к голове пистолет не смог бы заставить меня сейчас задернуть эти шторы. Я сглатываю, пытаясь смочить горло. Оно остается абсолютно сухим.
Тейт расстегивает молнию на брюках.
Я издаю громкий стон, и, хотя он в двадцати футах от меня, клянусь, я вижу, как приподнимаются уголки его рта.
Он стягивает брюки. Пинком откидывает их прочь. Мой взгляд невольно опускается к его паху. Этот длинный бугорок возбуждения, выступающий под его белыми белыми боксерами, не спутать ни с чем. Материал туго обтягивает эрекцию, оставляя очень мало простора воображению. Я загипнотизирована.
Это опасная территория. Мы на краю обрыва. Тейт только что разделся до нижнего белья, и теперь мой ход. Я могу задернуть шторы и притвориться, будто этого никогда не происходило.
Или…
Я слышу жужжание с кровати. Оглядываюсь, ожидая входящего сообщения. Но это звонок. Сглотнув, я хватаю телефон дрожащей рукой. Провожу пальцем, чтобы ответить.
– Ты мне нравишься, – щекочет мне ухо его хриплый голос.
– Ч-что? – У меня так пересохло во рту, что я едва могу произнести это единственное слово.
– Ты сказала, что я зафрендзонил тебя, потому что ты мне не нравишься. Это неправда. – Он тяжело выдыхает. – Я знаю, это звучало как куча оправданий, но я имел в виду именно это, когда сказал, что легче поддерживать платонические отношения. Однако это не значит, что ты меня не привлекала. Привлекала. И все еще привлекаешь.
– Правда?
– Да. Ты понятия не имеешь, что делаешь со мной.
– Покажи.
Запрос выскакивает прежде, чем я успеваю остановиться.
Забудьте об обрыве. Он давно позади. Я перевалилась через край и теперь пребываю в свободном падении. Мое сердце бьется так сильно и так быстро, что болят ребра. Когда я подхожу ближе к окну, каждый мускул в теле напряжен, колени дрожат.
Тейт прижимает телефон к уху. Наблюдает за мной. Но ответа все нет.
А затем его низкий голос проникает мне в ухо.
– Это приказ?
Он похотливо улыбается. И я понимаю, что это выход, который нужен нам обоим. Способ дистанцироваться от ошибки, которую мы, вероятно, вот-вот совершим. Он сказал, что я могу приказывать ему только сегодня вечером. Так почему бы и нет? Отнесемся к этому как к игре. Забавной маленькой игре без каких-либо последствий.
– Да. – Мой голос мягок. – Это приказ. – Я перевожу дыхание. – Покажи, как сильно ты меня хочешь.
Я наблюдаю, как он набирает что-то на телефоне, а затем кладет его на подоконник. Включил громкую связь. Три секунды спустя он уже голый. Обнаженный, потрясающий и восхитительно возбужденный. Длинный и твердый, и больше, чем я ожидала.
Мой рот снова превращается в пустыню, и я быстро сглатываю. Тейт проводит рукой по своей обнаженной груди. Медленно, не спеша. Потом обхватывает ладонью толстый ствол и лениво поглаживает. Я сдерживаю еще один стон.
– Я пьяна, – говорю я ему.
– Я тоже.
Не могу отвести глаз от его руки. Длинные пальцы зажимают эрекцию в тиски.
– Мы друзья.
– Так и есть, – соглашается он.
– Друзья не должны этого делать.
– Наверное, нет. – Он замолкает. – Видишь это? – У меня едва не случается инсульт. – Вот каким твердым ты меня делаешь. В последнее время я стал дрочить еще до того, как узнаю, что увижу тебя, просто чтобы побороть искушение.
От грязной картины, которую он рисует, у меня покалывает в сосках.
– Ты серьезно?
– Ммм-хмм. И я собираюсь кончить в тот же момент, как ты задернешь эти шторы.
Моя рука дрожит так сильно, что я чуть не роняю телефон.
– Кто сказал, что я собираюсь их задергивать?
Со своего места я замечаю слабое движение его языка – он проводит им по нижней губе, чтобы увлажнить уголок рта.
– Ты даже не представляешь, как хорошо сейчас выглядишь, – грубо произносит он.
Прижимая телефон к уху, я завожу другую руку за спину в поисках застежки лифчика. Ее легко расстегнуть одной рукой. Я делаю это, и лифчик, порхая, улетает на пол.
В момент, когда моя грудь обнажается, Тейт издает страдальческий звук. Хрипловатый и глубокий.
– А сейчас? Как я выгляжу?
О боже, кто эта женщина? Что за слова слетают с моих губ? Чей это гортанный голос? Я выставлена перед ним напоказ, и все же нисколько не стесняюсь.
– Так, что я бы, черт побери, съел тебя.
На моих губах мелькает улыбка, но тут же сменяется легким хмурым выражением, когда я понимаю, что его рука замерла.
– Ты больше не трогаешь себя.
– Жду распоряжений, – следует его суровый ответ. – Скажи мне, чего ты хочешь.
Тогда мне становится понятно, что, несмотря на браваду, которую я сейчас продемонстрировала, я чувствую себя совершенно не в своей тарелке. Не знаю, как срежиссировать подобную сцену. Не знаю, о чем просить. Как задать этот вопрос? Все, что я знаю, это то, что мой клитор пульсирует, а соски никогда не были тверже.
– Я хочу, чтобы ты помог мне, – приказываю я. – Хочу, чтобы ты перехватил контроль и помог мне… – Я замолкаю.
Мое ухо наполняет сдавленный стон.
– Помог тебе в чем? Кончить?
– Да.
– Хорошо. Тогда я хочу, чтобы ты засунула руку в трусики. Хочу, чтобы ты терла свою горячую киску, пока не кончишь для меня. Сделаешь это?
Волна вожделения чуть не сбивает меня с ног. Боже милостивый.
– Не знаю, смогу ли, – признаюсь я. – Я имею в виду, стоя.
Уверена, мое лицо покраснело больше, чем когда-либо.
– Подойди ближе. – Его голос гипнотизирует. Это приманка, и я тянусь к ней, будто рыба под толщей воды.
– Включи громкую связь, – произносит он, когда я в футе от окна. – Оставь телефон на подоконнике.
Мой пульс безумно частит, ритмичный стук отдается гонгом в крови. Тейт снова трогает себя. Лениво. Никакой спешки. Я восхищаюсь четкими очертаниями его живота, сексуальной V-образной формой его косых мышц. Он невероятен. Хотелось бы мне, чтобы он был здесь, в моей спальне, со мной, чтобы его теплая, загорелая плоть прижималась ко мне.
Я переключаю его на громкую связь, благодарная за то, что бабушка не очень чутко спит.
– Хорошая девочка, – подбадривает он, когда я кладу телефон. – Теперь левой рукой держись за выступ. Стой на месте.
Следую его инструкциям.
– Я хочу увидеть другую твою руку в трусиках.
Просовываю пальцы правой руки под пояс, и в тот момент, когда они натыкаются на клитор, я почти падаю.
– Черт, – выдыхаю я, благодарная за то, что хоть за что-то держусь.
Тейт усмехается.
– Хорошо тебе?
– Угу.
Мы продолжаем наблюдать друг за другом. Тейт увеличивает скорость. Я играюсь с точкой удовольствия немного быстрее.
Его пристальный взгляд прикован ко мне. Не знаю, сосредоточен ли он на сиськах или на движениях моей руки, но в любом случае его дыхание учащается. Я слышу это по громкой связи.
Я тоже начинаю издавать хриплые звуки. Слегка покачиваясь в такт, растираю ладонью клитор. Мурашки удовольствия танцуют по коже. Соски напряжены. В груди все трепещет.
Медленно выдыхаю.
– Я бы хотела, чтобы ты был здесь, со мной.
– Я тоже.
И все же ни один из нас не доводит эту мысль до логического завершения. Я не прошу его приходить. Он не предлагает. Вместо этого мы продолжаем доставлять себе удовольствие. Наши глаза остаются закрытыми. Все мое тело – провод под напряжением, отчаянно ждущий искры, которая могла бы его поджечь.
– Ты бы хотела, чтобы мой член был внутри тебя в эту секунду?
С губ срывается тихий вздох.
– Не знаю, – честно отвечаю я. – Внутри меня никогда раньше не было члена.
Тейт придушенно стонет.
– Господи. Почему это самая горячая вещь, которую я когда-либо слышал?
Когда я вижу, как его кулак сжимается вокруг эрекции, я начинаю быстрее двигать рукой. Напряжение становится мучительным. Я сильнее надавливаю на набухший бугорок, который жаждет разрядки, и по телу пробегает дрожь.
– Сейчас кончу.
Я едва слышу свой собственный голос из-за настойчивого стука сердца.
– Да? Дай-ка посмотреть.
Я прикусываю губу. Мое тело кажется тяжелым и слабым, будто конечности вот-вот откажут. Хватаюсь за выступ, впиваясь ногтями в выкрашенное в белый цвет дерево. Затем наклоняюсь вперед и прислоняюсь лбом к окну. От моего прерывистого дыхания стекло запотевает. Когда пик удовольствия уже близко, в самой сердцевине, с губ срывается стон. Боже. Это самый эротичный опыт в моей жизни.
– Кэсс, да. Ты заставишь меня кончить.
Эти слова, произнесенные хриплым голосом, дают искру. Мое тело взрывается. Оргазм подобен вспышке света, наплыву жара. Приливу блаженства, который уносит меня прочь, пробегая по телу сладкими, пульсирующими волнами. Когда Тейт стонет, мои веки с трепетом открываются. Я наблюдаю, как он достигает кульминации, прислушиваюсь к тихим звукам, которые он издает, когда кончает. Наконец, его рука замедляется. Грудь поднимается и опускается в неглубоких вздохах.
– Проклятье, – выругивается он, прикусывая губу, когда встречается со мной взглядом.
И то верно.
Глава 16
Кэсси
Потребность принадлежать укоренилась в нас очень глубоко. Думаю, это потому, что в мире нет худшего чувства, чем быть лишь сторонним наблюдателем. Смотреть на группу друзей, смеющихся вместе в школе, и жалеть, что ты не в курсе шутки. Видеть, как твои коллеги собрались у кулера с водой, и испытывать желание поучаствовать в разговоре. Или, в моем случае, отчаянно желать принадлежать к своей собственной семье.