Самокатов в одну сторону метнулся, в другую. Нет типа в черном. Как сквозь землю провалился… И в расстроенных чувствах Генка потопал домой. На Лиговку. И вдруг вновь увидел мужчину в черном. Мужчина свернул в Генкин двор, вошел в Генкин дом, поднялся на Генкин этаж… «Ну, если он сейчас еще и в мою квартиру позвонит…» – вне себя от изумления подумал Самокатов.
А мужчина открыл ключом дверь соседней квартиры. Когда-то в этой квартире жила старуха Красавцева. Но она недавно умерла. С тех пор квартира пустовала.
Генка помчался вниз. К дяде Феде – дворнику.
Сколько Самокатов себя помнил, столько помнил и дядю Федю, который вечно во дворе что-то подметал, убирал… Вот и сейчас, орудуя лопатой, он выгребал мусор из мусоросборника.
– Здрасьте, дядь Федь.
– Здорово, коль не шутишь, – грубовато ответил дворник.
– А вы не знаете, кто в сто тринадцатой квартире живет?
– Да мужик какой-то. Видать, купил эту квартирку.
– А фамилия его как?
– Ты, паря, как следователь, – заворчал дядя Федя. – Кто да как. Мое дело вон мусор убирать… – И он снова заработал лопатой.
Самокатов пошел домой, бухнулся в кресло и задумался. «Ни фига ж себе, – думал он. – Вначале тип в черном мне приснился, а сейчас я его вижу наяву, да еще и живет он по соседству…»
Дзинь-дзинь-дзинь… – прервал Генкины размышления дверной звонок. Это был Горохов, который рассказал Самокатову все, что узнал от карлика.
– А еще, – возбужденно закончил рассказ Макс, – карлик видел зимой на снегу следы собачьих лап, ведущие от могилы. А к могиле следов не было.
– А могилу Крыжовника ты нашел?
– Нет, не нашел.
– А ты бы у карлика спросил.
– Я спрашивал. Он сказал, что нет там никакого Крыжовника… Давай, Самокат, теперь ты рассказывай. Ты выследил этого типа?
– Выследил. Он здесь живет!
– Где – здесь?
– В квартире напротив.
Горохов недоверчиво уставился на друга.
– Без прикола?
– Без прикола!
– Вот так фишечка!.. Тогда мне все ясно!
– Что тебя ясно?
– А то, что твоим сознанием управляют! На тебе испытывают новое психотронное оружие!..
Где-то Самокатов уже слышал о психотронном оружии. И не только слышал, но и видел. И Генка сразу вспомнил – где. Да в Интернете. На прошлой неделе он смотрел по инету шпионский триллер, и там в мозг главного героя посылали специальные импульсы из соседней квартиры.
– В твой мозг из соседней квартиры посылают специальные импульсы… – азартно говорил Макс.
Самокатов усмехнулся.
– Горох, я этот боевик тоже видел.
– Да при чем тут боевик? Тебе это в реале устроили!
– А почему именно мне?
– На ком-то же надо испытывать психотронное оружие. Вот тебя и выбрали.
– Ой, да фигня!
– Да почему – фигня? Очень даже возможная версия. Давай ее проверим.
– Как мы ее проверим?
– Залезем в квартиру, когда этого типа дома не будет.
– А как мы туда залезем? Дверь же на замке.
– Вот это уж точно фигня, – бодро сказала Макс. – К любому замку можно ключ подобрать.
Тут Генка кое-что вспомнил.
– Ничего не надо подбирать. У нас есть ключ от той квартиры.
– Класс! А откуда?
– Красавцева часто дверь захлопывала, а ключ дома забывала. Поэтому отдала нам запасной. Он, кажись, до сих пор в прихожей висит. Я сейчас сгоняю, посмотрю.
Генка сгонял, посмотрел. Да, ключ висел в прихожей.
– Все о’кей, Горох! Завтра можем залезть.
– Никаких завтра! – решительно ответил Макс. – У меня классный планчик нарисовался. Залезем прямо сейчас.
– Так ведь он же дома.
– А мы звякнем в полицию и скажем, что дом заминирован. Полиция примчится, жильцов из дома вытурит и станет бомбу искать. А мы в это время залезем в квартиру.
– А если вычислят, что это мы позвонили?
– Не вычислят! Мы же не с мобилы будем звякать.
– А откуда?
– Из метро. Там телефон-автомат висит. Я видел.
– Так он скорее всего не работает.
– А может, работает.
– Давай все-таки до завтра подождем, – сказал Самокатов. – Тип поедет на кладбище, а мы…
Горохов перебил:
– А где гарантия, что он через пять минут не вернется?
– Зачем ему возвращаться?
– Мало ли зачем… Вернется и накроет нас… Короче, я погнал звонить.
И Макс убежал.
А через десять минут прибежал.
– Порядок! – объявил он.
– Позвонил?
– Ага. Сказал, что дом сорок четыре на Лиговском заминирован.
– И что тебе ответили?
– Я же не дурак ответа дожидаться! Протараторил и смотался.
– Значит, сейчас приедут.
– Ага.
В ту же секунду на улице завыла полицейская сирена: ВАУ-ВАУ-ВАУ… А вслед за ней послышался голос, усиленный мегафоном: ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ЖИЛЬЦАМ ДОМА НОМЕР СОРОК ЧЕТЫРЕ ПО ЛИГОВСКОМУ ПРОСПЕКТУ СРОЧНО ПОКИНУТЬ СВОИ КВАРТИРЫ!
– Вот это скорость, – восхитился Горохов.
Дом сразу же стал похож на растревоженный муравейник… Мальчишки, поочередно глядя в дверной глазок, ждали, когда из соседней квартиры выскочит мужчина в черном. Он не заставил себя долго ждать.
– Выскочил, – сообщил Самокатов.
– Ну что, идем?
– Подожди, пускай все смотаются.
Когда двери перестали хлопать, а ноги топать, Макс сказал:
– Погнали!.. – И первым ринулся на лестничную площадку.
И тотчас, нос к носу, столкнулся с полицейским.
– А ты, пацан, чего телишься?! – заорал на него полицейский. – Ну-ка, мигом на улицу!
– Да я… – растерялся Горохов.
– Дома еще кто-нибудь есть?
– Нет.
– Закрывай квартиру и пошли.
«Вот блин! – думал Генка, слыша удаляющиеся шаги друга. – Придется одному лезть».
Сунув на всякий случай в карман фонарик, Самокатов осторожно вышел на лестничную площадку; подошел к двери, вставил ключ в замочную скважину, повернул… Трик-трак, – сказал замок, открываясь.
И Генка вошел в квартиру.
Глава VIIГроб на колесиках
Вошел и двинулся по узкому коридорчику. Шел-шел, шел-шел… А коридорчик все не кончается и не кончается. «Фигня какая-то», – недоумевал Самокатов, точно помня, что у Красавцевой крохотная однокомнатная квартирка. С крохотной прихожей.
Наконец, коридорчик закончился дверью. Генка толкнул ее и вошел. И чуть было не споткнулся о гроб, стоявший на полу.
В гробу лежала Рита Курочкина.
– Ой! – ойкнул Самокатов.
– Ай! – айкнула в ответ Курочкина и поднялась из гроба. – Ну что ты, Генчик, на меня уставился? Мертвецов никогда не видел?
Самокатов в ужасе отступил.
– Куда же ты? – пошла на него Курочкина. – Давай поцелуемся.
Генка продолжал отступать. А Рита наступать. Все повторялось, как тогда – на платформе.
– Иди ко мне, Геночка, – манила его девочка. – Ты же хотел меня поцеловать.
– Я… пе-передумал, – выдавил Самокатов.
– Нет, дурачок, – погрозила ему Курочкина пальчиком. – Первое слово дороже второго.
Генка уперся спиной в шкаф. Рита обхватила Генкину шею холодными пальцами. Самокатов весь напрягся.
– Расслабься, я не кусаюсь, – прошептала Курочкина и укусила Самокатова.
Вскрикнув от боли, Генка инстинктивно оттолкнул Риту. И она, задев ногой крышку гроба, грохнулась на пол.
– Сейчас ты за это заплатишь! – злобно закричала Курочкина. – Жизнью заплатишь!.. Эй, где ты там, мой сладкий монстр?!
Тотчас в коридоре раздались тяжелые шаги, дверь отворилась и в комнату вошел Купоросов.
– Я здесь, госпожа.
– Убей его! – показала Курочкина на Самокатова.
– С удовольствием. – В руке директора блеснула старинная бритва с перламутровой ручкой.
Бежать! Скорей бежать!.. Самокатов, сам не зная как, очутился в коридоре. И помчался. Позади него слышался громкий топот. Генка на бегу обернулся и чуть было не завопил от ужаса. Потому что его преследовала целая толпа скелетов.
Самокатов размахнулся и кинул в них фонарик. БА-БАХ! – рванул фонарик, будто граната. И скелеты превратились в груду костей.
А Генка понесся дальше. Но теперь за ним катился гроб на колесиках.
КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ… – клацала гробовая крышка.
ВЗЖ-Ж… ВЗЖ-Ж… ВЗЖ-Ж… – визжали колесики.
Генка вбежал в какую-то комнату. И это оказалась та самая комната, из которой он только что убежал. Помимо Курочкиной и Купоросова тут была еще и Нестерова. С петлей на шее.
– Геннадий, – строго сказала она, – ты когда собираешься двойку по русскому исправлять? Имей в виду, если ты ее не исправишь, за год у тебя будет тройка. И отец не купит тебе навороченный айфон.
– А зачем покойнику айфон? – оскалился Купоросов в мерзкой улыбочке и, помахивая бритвой, направился к Генке.
Внезапно в руках у Самокатова появился… автомат. Удивляться было некогда. Генка передернул затвор и – тра-та-та-та-та-та-та-та… в директора. Самокатов буквально изрешетил Купоросова. А тому хоть бы хны.
– Ха-ха-ха! – хохотал Купоросов. – Меня так просто не убьешь, дружок. Меня вот как можно убить… – И, резко взмахнув бритвой, директор перерезал себе горло. Послышался булькающий звук, и из горла Купоросова хлынула… нет, не кровь, а зеленая жидкость, типа зеленки.
Ужас сковал Самокатова. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни языком. Как сквозь вату, он услышал слова Курочкиной:
– Агафон Евлампиевич, достаньте мне его сердце.
– Позвольте, я достану, – вызвалась Нестерова.
Генка почувствовал, как ледяные пальцы учительницы вошли в его грудь, словно в воду, и обхватили сердце, будто клещами…
– Прошу, Ритуля, – сказала Екатерина Васильевна.
И вот уже трепещущее Генкино сердце лежало на ладонях у Курочкиной.
Все поплыло у Самокатова перед глазами и под ногами. И он… проснулся.
Самокатов сидел у себя дома в кресле. Губа болела. Подскочив к зеркалу, Генка увидел, что она распухла от укуса. Именно от укуса, потому что на губе ясно виднелись следы зубов. «Чьих зубов?» – спросил себя Самокатов. Либо он сам прикусил губу во сне. Либо… Либо это сделала Курочкина. Но тогда это был никакой не сон. Как же не сон, если он проснулся. «Спокойно, парень, – сказал себе Генка. – Надо разобраться».