– Не знаю.
– Сейчас проверим… Жора!
– Я!
– Отведи парня в пятьсот девятый.
– Есть!
Самокатов и капитан прошли в соседний кабинет.
«А что я должен делать?» – хотел было спросить Генка у Кипяткова, но вдруг услышал в голове голос майора Гвоздя.
– Раз-раз-раз… – говорил майор. – Проверка связи… Как слышно?.. Прием…
– Ой, – ойкнул Самокатов. – Что это?
– Отвечай, как слышишь, – сказал ему капитан. – Только мысленно.
– Слышу вас хорошо, – мысленно ответил Генка.
Они вернулись в пятьсот десятый.
– Мой позывной будет «Беркут», – продолжил объяснения Гвоздь. – Твой – «Сокол». Без особой надобности телепатическим каналом не пользуйся. У меня и так голова раскалывается от сообщений со всех сторон.
– Вы прямо как мобильник, – хихикнула Любка.
– Будешь тут мобильником, – проворчал майор. – Нечистая сила совсем обнаглела. Мы с Жорой сейчас расследуем одновременно двадцать пять дел, связанных с черной магией.
– Мало нам обычных преступников! – закипятился Кипятков. – Вдобавок еще всякая нечисть крутизну свою показывает!
– Не кипятись, Кипятков, – сказал Гвоздь. – Они крутые, а мы покруче. Все равно мы всю эту погань повяжем. – Майор смахнул невидимую пылинку со стола. – Проводи ребят.
– Слушаюсь! – козырнул капитан.
– До свидания, – попрощались Генка, Макс и Любка.
– Всего хорошего, орлы.
Ребята и Кипятков направились к выходу.
– Люба, – окликнул девочку майор. – Останься на минутку.
Крутая осталась.
Гвоздь, заложив руки за спину, расхаживал по комнате.
– С парашютом не страшно прыгать? – поинтересовался майор.
– Не-а, – жуя жвачку, ответила Крутая.
– А если не раскроется?
– Пару раз не раскрывался.
– И что?
– На запасном опускалась… Но вы ведь меня о другом хотите спросить?
– Точнее, о другой. Самокатов говорил, что ему снится сестра твоей бабушки.
– Ну и что?
– Она ведь была ведьмой?
– Колдуньей, – поправила Любка.
– А какой? Черной или белой?
– Конечно, белой, – сказала Крутая. – Такой же, как и моя бабушка.
– Ты уверена?
– Если бабушка белая колдунья, значит, и…
– Ничего это не значит, – перебил майор.
– А хотите, я звякну бабуле и узнаю, – предложила Любка.
– Звякни.
Крутая звякнула.
– Ба, привет!
– Ой, котенок, извини, я сейчас дико занята, – послышался в ответ бодрый и совсем не старый голос. – Я тебе позже перезвоню.
– Да я на секундочку, ба. Просто хотела узнать: твоя сестра Рита была белой колдуньей или черной?
– А почему тебя это интересует, котенок?
– Долго рассказывать… Ну так какой она была колдуньей? Белой, да?
– Нет. Черной.
– Черной?
– Да, черной… Ну все, пока-пока.
Связь оборвалась.
Крутая глянула на Гвоздя.
– Оказывается, она была черной колдуньей.
– Так я и предполагал, – сказал майор.
– Да какая разница, белая или черная? – не понимала Любка. – Она ведь давно умерла.
– Умерла, говоришь… – задумчиво повторил Гвоздь.
Глава XVIГость с того света
Генка с Максом ждали Любку на улице.
– Чего он тебе сказал? – спросили мальчишки, когда Крутая вышла из ФСБ.
– Интересовался, не страшно ли мне прыгать с парашютом. – Любке не хотелось говорить ребятам, что сестра ее бабушки была черной колдуньей.
– Ну что, орлы, – передразнил Гвоздя Горохов. – Айда к Петропавловке. Искупнемся.
Погода стояла великолепная: солнце сияло, небо синело…
– Много не накупаешься, – заметила Крутая. – Скоро ливень начнется.
– Это ты с помощью белой магии определила?.. – С тех пор, как Любка околдовала дежурного офицера на проходной, Макс поверил в ее сверхъестественные способности.
– Да какой там магии, – засмеялась Крутая. – У меня барометр дома висит.
– Бли-и-н! – вспомнил вдруг Самокатов. – Мне ж сегодня двойбан надо исправлять! Я с Нестеровой на час договорился. А уже без двадцати.
И Генка помчался в школу.
В учительской была только учительница младших классов. Та самая, у которой Генка и Макс узнавали про Марию Сергеевну Афонькину.
– Здрасьте, – поздоровался с ней Самокатов.
– Здравствуй, – улыбнулась ему учительница. – Ну что, ходили в гости к Марии Сергеевне?
– Да, ходили.
– Как она поживает?
– Хорошо, – односложно ответил Генка. И спросил: – А Екатерина Васильна сегодня будет?
Учительница перестала улыбаться.
– Нет, ее не будет.
– А когда она будет?
– Никогда… Она умерла.
Самокатову показалось, что он ослышался.
– Умерла?!
– Да. Позавчера.
– Но… но я же с ней позавчера разговаривал. Она собиралась в Москву ехать.
– А вместо Москвы оказалась на кладбище. – Учительница вздохнула. – Вчера похоронили.
Генка не знал, что и сказать. Как во сне вышел из учительской. Затем – тоже как во сне – вышел из школы. «Ни фига ж себе», – думал он, топая домой.
А дома его ждал еще один сюрприз.
В квартире не было никаких следов разгрома. Все стояло и висело на своих обычных местах. Даже яичница и та лежала на сковородке.
«А как же Черная рука?» – озадачился Самокатов. Она что, не прилетала?.. А за кем тогда Генка гонялся по всей квартире?.. Следовало немедленно сообщить обо всем майору Гвоздю.
Самокатов уже собрался связаться с майором по телепатической связи. Но Гвоздь сам с ним связался. По мобилке.
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля… – заиграл мобильник.
– Алло, – ответил Самокатов.
– Гена?
– Да.
– Майор Гвоздь беспокоит. Я хотел узнать…
Генка возбужденно перебил:
– Здесь ничего нет!
– Чего – ничего? – не понял майор.
– Ну, все на месте… – И Самокатов объяснил ситуацию.
– Вот так номер, чтоб я помер, – сказал Гвоздь.
– Может, у нас был глюк? – предположил Генка.
– У нас с тобой? – снова не понял майор.
– Нет! У меня с Максом и Любкой. Они ведь тоже видели весь этот разгром.
– Не думаю, – подумав, ответил Гвоздь. – Это, скорее, похоже на серую магию.
– На какую еще – серую? Бывает же только черная и белая… – Самокатов начинал уже разбираться в магиях.
– Нет, есть еще и серая, – сказал майор.
– А она хорошая или плохая?
– Так, серединка на половинку. Зла от нее особого нет. Но и добра особого не жди… А я вот чего звоню. Ты говорил, что кроме Курочкиной в твоих кошмарах присутствовали еще учительница с директором. Верно?
– Верно. Нестерова с Купоросовым.
– А ты не помнишь, они как-нибудь друг друга называли?
– В смысле – по именам?
– Нет. В смысле – прозвища, клички…
– Да, называли! – вспомнил Генка свой самый первый кошмар. – Купоросов называл Нестерову Петлей, а она его – Бритвой!..
– Вот так номер, чтоб я помер! – воскликнул Гвоздь и отключился.
На улице между тем разразилась самая настоящая буря: дождь – хлестал, гром – гремел, молнии – сверкали… А Самокатов, чтобы отвлечься от серо-бело-черных магий, включил телик. Но по всем каналам показывали сплошную муру. Тогда Генка решил пойти на кухню и съесть утреннюю яичницу.
В эту минуту – тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля… – снова заиграл мобильник.
– Алло, – ответил Самокатов.
– Добрый день, Геннадий, – раздался женский голос. – Это Екатерина Васильевна. Ты готов исправить двойку по русскому?
Генки обалдел.
– Но… но вы же умерли.
– Да, я умерла, – подтвердила учительница. – Но мы же с тобой договорились. А я всегда держу свое слово.
Самокатов молчал. А Нестерова продолжала:
– Сейчас я к тебе приду на Лиговку. Я же неподалеку лежу. На Волковом кладбище. Ты меня слышишь, Геннадий?
– Ага, – ответил Генка.
«Что же делать… что же делать…» – стучало у него в голове.
И Самокатов нашелся:
– Екатерина Васильна, но ведь ваша оценка будет недействительна.
– Почему?
– Ну вы же умерли. Все подумают, что я в дневнике за вас расписался.
Учительница рассмеялась дребезжащим смехом, от которого у Генки по спине побежали мурашки.
– Не беспокойся, Геннадий. Я поставлю оценку позавчерашним числом. Тогда я еще была жива.
– А… э… – Генка не знал, что сказать.
– До встречи, – попрощалась Нестерова.
– Беркут!.. Беркут!.. – тотчас вышел Самокатов на телепатическую связь. – Я – Сокол!.. Я – Сокол!.. Ответьте!..
– Я – Беркут, – отозвался у него в голове майор Гвоздь.
– Началась чертовщина, – сообщил Генка. – Сейчас ко мне придет мертвая учительница.
– Не понял. Поясни.
Генка пояснил:
– Нестерова позавчера умерла. Вчера ее похоронили. Сейчас она мне звонила.
– Понял. Тяни резину.
Теперь не понял Самокатов.
– Какую резину?
– Задержи ее как можно дольше. И входную дверь на замок не запирай. Мы с Кипятковым уже выезжаем.
И телепатическая связь оборвалась.
Генка в волнении заходил по квартире. Он был, конечно, напуган. Но уже не до такой степени, как раньше. Человек ведь ко всему привыкает. Даже к кошмарам.
И все же Самокатов содрогнулся, когда дверца стенного шкафа отворилась и появилась мертвая Нестерова.
Впрочем, в облике учительницы ничего не указывало на то, что она мертвец. Одета Нестерова была как обычно, и лицо у нее было обычное.
– Здравствуй, Геннадий.
– Здрасьте, Екатерина Васильна.
– Напомни, за что я тебе поставила двойку.
– Я не смог сделать синтаксический разбор предложения.
– Тогда бери ручку, тетрадь… Пиши. – И Нестерова продиктовала: – Отдай свое сердце.
У Самокатова перехватило дыхание. Но он написал.
– Я тебя слушаю, – сказала учительница.
«Тяни резину», – вспомнил Генка указание майора Гвоздя.
И начал тянуть:
– Сделать синтаксический разбор, да, Екатерина Васильна?
– Да.
– То есть разобрать по членам предложения?
– Да, да.
– Это предложение безличное, потому что в нем нет подлежащего. Сказуемое – «отдай». «Сердце» – дополнение. «Свое» – определение, так как отвечает на вопрос «какое?