Жозе не понимал диалекта, на котором заговорил дикарь, но, к счастью, экипаж корабля провел в местных водах не один год, и среди офицеров нашелся тот, кто смог перевести слова старика для остальных.
Поприветствовав пришельцев, тот спросил, откуда они прибыли и куда держат путь, а выслушав краткий ответ, предложил отдохнуть, пообедать и набрать пресной воды неподалеку.
Через переводчика Жозе спросил, есть ли в деревне товары на обмен. Туземцы немного оживились и предложили взглянуть, чем они богаты. Напряжение понемногу спадало – видя, что у каждой из сторон исключительно мирные намерения, и дикари, и европейцы с любопытством приглядывались друг к другу.
По крутому берегу поднялись в деревню. На первый взгляд она ничем не отличалась от множества прибрежных деревушек на окрестных островах: те же деревянные лачуги, тот же примитивный быт, те же резные языческие идолы на подобии площади в центре. Свиньи и куры в загончиках, крошечные огородики поодаль, в тени дома смуглые детишки бросили игру и сбились в кучку, глазея на странных гостей. Одетые в короткие икаты женщины чинили сети и жевали бетель, с нарочитым равнодушием едва взглянули в сторону офицеров и продолжили лениво переговариваться, не отрываясь от работы.
Торговец отметил, что среди них не было ни одной молоденькой девушки; наверняка дикари спрятали от чужаков своих дочерей. Он усмехнулся в усы, думая, что такое решение ему даже на руку. Негоже отвлекаться и расслабляться здесь, в незнакомой глуши – кто знает, в самом ли деле туземцы столь дружелюбны, как стараются казаться.
Провиант и свежая вода мало интересовали Жозе Спириану – на корабле хватало припасов. В рыбацкой деревне могло найтись кое-что гораздо более ценное. Жемчуг. Его можно выторговать совсем задешево в таком захолустье. Не теряя времени даром, торговец спросил об этом товаре сразу после того, как гостей пригласили отдохнуть в густой тени соломенной крыши и поднесли им пальмовое вино.
– Это вам к нашему Хиджу, – ответил один из мужчин. – Он ловит жемчуга больше, чем кто угодно на побережье. Если он еще не продал все на востоке.
– Где же я могу найти этого человека? – спросил заинтересованный Жозе. Он почуял прибыль, а чутье редко подводило торговца.
– Он уже уплыл, теперь быстро не жди, – отозвался все тот же старик.
– Его жена может продать что-то из запасов, – возразил первый туземец и крикнул, подзывая кого-то.
Через некоторое время подошла женщина, не торопясь, нарочито нехотя. Туземец велел ей разыскать некую Аби, а женщина хмурилась, смотрела на пришлых исподлобья и отвечала, что Аби занята делом, сама она тоже, и тратить время, развлекая чужаков, не собирается.
– Вот ведь вздорная баба! – будто извиняясь перед гостями, воскликнул туземец. Женщина в ответ лишь сердито сдвинула брови и развернулась было, чтобы уйти, но Жозе окликнул ее.
– Я лишь хотел поторговать, – сказал он как можно дружелюбнее. – Мне нужен жемчуг, и у меня есть много всего на обмен. Я возьму все, что у вас есть, за хорошую плату.
Жозе смотрел на женщину с улыбкой, терпеливо дожидаясь, пока ей объяснят, о чем он говорит. Та выслушала, но сердиться не перестала. Бросив в его сторону недоверчивый взгляд, она пообещала прислать своего сына. По ее словам, он тоже ловит жемчуг, вот пусть и договариваются, потому как торговля – дело мужчин.
Посмеиваясь вслед несговорчивой особе, туземцы предложили пока взглянуть на икаты, вытканные местными мастерицами. Гости быстро расслабились, увлеченные неспешной беседой, и Жозе позволил себя уговорить остаться на обед. Впереди долгий путь по открытому морю, так почему бы не дать людям немного отдохнуть от качки и однообразной корабельной стряпни.
В то время как мужчины, развалясь в тени, вели взрослые разговоры, Петан, старший сын Абигаэл, бежал короткой дорогой прямо сквозь заросли, не замечая, как острые листья царапают лодыжки. Он спешил разыскать свою мать, которая вместе с подругами рубила сейчас тростник в дальней роще, и рассказать ей о чудных людях, прибывших в деревню.
Очарованный историями о волшебных краях, где она родилась, он давно мечтал увидеть все чудеса собственными глазами. И вот люди с Запада сами пришли в их деревню, приплыли на корабле, достающем мачтой до звезд, а мама, как назло, еще с утра отправилась за этим глупым тростником и не известно, когда вернется. Она не застанет удивительных гостей, если он, Петан, о них не скажет. Новость жгла пятки, не позволяя остановиться и перевести дыхание, и он бежал, судорожно глотая воздух, не желая терять ни мгновения.
– Петан? Зачем ты пришел? – удивилась Абигаэл. – Что-то случилось?
Она ловко перевязала сноп тростника, бросила его в груду других таких же, выпрямилась, терпеливо ожидая, пока сын, уперевшись руками в колени, пытался отдышаться. Двое ее товарок тоже прервали работу, с любопытством уставившись на мальчика.
– Там люди… с Запада, – сказал он наконец. – Приплыли на корабле… огромном, как дворец! Они… они сидят в деревне и пьют туак. Пойдемте же быстрее!
Улыбка застыла на лице Абигаэл, тяжелый паранг едва не выскользнул из руки. Женщины загомонили, расспрашивая Петана, подпрыгивавшего от нетерпения, а она все не могла осознать услышанное.
«Неужели тот монах вернулся, как обещал? С вестью о моих родителях…» – подумала она, и мысль эта наполняла не радостью, а непонятной тревогой.
Но сбивчивый рассказ сына развеял ее надежды. Любопытный мальчишка пробрался к беседке, и пока кто-то из мужчин не прогнал его, успел подслушать, будто чужеземцы приплыли купить жемчуг в их деревне. Абигаэл рассудила, что корабль прибыл с другого края острова, где люди с Запада построили форт. Хиджу ездил торговать с ними не раз, возможно после того, как он не навещал их слишком долго, обитатели форта решили сами наведаться за товаром в деревню.
Как бы то ни было, она хотела встретиться с ними. На миг в памяти возникло хмурое лицо Хиджу, не желавшего, чтобы его жена разговаривала с чужаками, и Абигаэл стало стыдно нарушать данное ему слово. Но Хиджу не мог или не хотел понять – для нее люди с Запада вовсе не чужие. Возможно, когда-нибудь ей повезет, и один из них поможет узнать вести о родине, вновь обрести связь со своей семьей. Ведь не может такого быть, чтобы совсем никого не осталось…
Абигаэл решительно сжала рукоять паранга, вытерла его лезвие о саронг и заткнула за пояс. Подхватив охапку тростника – бросать было жаль, ведь она столько трудилась, – устроила ее на голове. Несколько вязанок велела взять Петану – пусть займется делом и не носится, сломя голову.
– Ладно же, – сказала она, дожидаясь, пока соберутся другие. – Идем, посмотрим, что за гостей нам бог послал.
Такой она и предстала перед Жозе Спириану, осматривавшим окрестности деревни в компании двоих туземцев и одного из своих офицеров. Белая женщина редкой красоты, одетая как дикарка, босая, с поклажей на голове, вышла из-за деревьев и заговорила на местном языке, улыбаясь застывшим от изумления чужестранцам.
– Аби, вернулась? – окрикнула ее Булан, торопливо обогнавшая мужчин. – Идем, поможешь мне с обедом.
Не дожидаясь ответа, она схватила подругу за руку и потащила за собой. Растерянная Абигаэл едва успела подхватить тростник, чуть не уронив его с головы. Неудобная ноша помешала обернуться и узнать, куда направятся гости, отчего Аби ощутила злость на Булан. Впрочем, ворчание той ее успокоило.
– И чего они удумали – принимать этих чужаков, словно дорогих гостей! Продали бы им что надо, и пусть плывут себе. Чует мое сердце, они пришли не с добром.
– Зачем ты такое говоришь, Булан, – отвечала Абигаэл с укором. – Разве причиняли люди с Запада кому-то из нас вред? Неужели тебе не интересно узнать о них побольше?
– Если станет интересно, спрошу Джу – он с ними не раз торговал. Вот и эти плыли бы на восток, к таким как они. У нас им делать нечего.
Зная свою подругу, Абигаэл не стала спорить. Скоро настанет время накрывать обед, и тогда она сможет поговорить с гостями или хотя бы просто послушать, что они говорят о себе. Она не верила, будто эти люди причинят ей зло, ведь на восточной стороне, откуда Хиджу привозил священника, они прекрасно уживались с местными. Такие мысли окончательно ее успокоили, и Абигаэл торопилась закончить скорее, пребывая в радостном нетерпении.
Войдя в свой дом за нужной утварью, она почувствовала чье-то присутствие. После яркого солнечного света глаза ее не сразу привыкли к густой тени комнаты, и тот, кто явился без приглашения, виделся лишь темным силуэтом в углу. Аби замерла, растерявшись. Она никого у себя не ждала, да и незачем кому-то приходить в пустой дом на окраине – вся деревня сосредоточилась сейчас вокруг необычных пришельцев.
– Не ходи никуда, Аби. Останься здесь, в доме, и не показывайся им на глаза, – произнес тихий голос.
Абигаэл узнала говорившего и поспешила приветствовать его с должным почтением. Дукун редко посещал их с Хиджу, за все годы, прожитые в деревне, всего несколько раз и никогда без дела. И уж точно не стал бы мужчина просто так приходить к женщине, чьего мужа не было дома. Предчувствуя неприятный разговор, Аби расстелила самую красивую и новую циновку, принесла серебряную бетельницу, бутыль туака и все, что полагается, налила вино гостю и села напротив, ожидая, пока он свернет себе порцию бетеля.
– По пути сюда люди с Запада меня уже видели и говорили со мной, – сказала она, стараясь голосом не выдать волнения. – Могу ли я не выйти к ним теперь и не подать обед? Это будет негостеприимно. Что подумают они о нашей деревне?
– Пусть старейшины заботятся об этом. К чему тебе беспокоиться о делах, которые тебя не касаются?
Хотя Абигаэл сидела, скромно опустив глаза, она чувствовала взгляд дукуна. Этот взгляд ощущался почти осязаемым, касался кожи, оставляя желание стереть его, проникал глубже, тянул нервы ожиданием признания. Ей стало неуютно под пристальным вниманием того, кто видел скрытое от простых смертных. Захотелось под любым предлогом покинуть собственный дом, но она не могла проявить такое неуважение. Абигаэл собралась с духом и призналась: