От его слов становится горько. В конце лета я уеду. Значит ли это, что мне придется отпустить Зорю? И что следующим летом она не будет гулять со мной за руку и целоваться в щеки?
– Спасибо, – я беру тарелку с тостами и долго смотрю на нее. – Возьми еще тостов, дедуль. Я пока не хочу…
Зоря прочла мои сообщения и ничего не ответила. Можно весь день сидеть и унывать, а можно дойти до ее дома. Одевшись, я отправляюсь к ней. Пусть сейчас рано, я дождусь, пока она проснется, и поговорю с ней. Я чувствую, что должен это сделать, как и говорил дедушка.
В доме тети Любы свет не горит. Наверное, обе еще спят. Сажусь возле калитки и прижимаюсь спиной к забору. Солнце уже нещадно палит, но мне пока не так жарко. Когда внутри стужа, зной снаружи не замечаешь.
Я:Зорь, я пришел к твоему дому
Я:Буду ждать, пока не выйдешь
Когда ноги затекают, поднимаюсь и расхаживаю их, посматривая на дом. Обычно в это время тетя Люба уже хлопочет на улице. А вдруг их нет дома? Может, они у Макара Александровича?
Кошусь на телефон. Ни одного сообщения. Вздыхаю и иду к орнитологу. Зоря говорила, что ей нравится гостить у него. Однако и там меня ждет разочарование. Видимо, Макар Александрович куда-то уехал, во двор никто не выходит.
Пиликает телефон. Хватаюсь за него.
Зоря:Связь еле ловит…
Зоря:Я сегодня не дома, не жди
Значит, она не игнорирует меня, просто куда-то уехала с мамой… Выдыхаю. Жизнь налаживается, но осадок после нашей ссоры все еще ощутим.
Возвращаюсь домой и почти не выхожу из комнаты. Друзья переглядываются, думая, что я не вижу, а я притворяюсь, что действительно не вижу.
– Сеня, – зовет Тёмка, взирая на меня сверху.
Перевожу взгляд со дна его койки и спрашиваю:
– Чего?
– Че случилось? Че такой… как ты там сказал? – кидает он Лёньке.
– Поникший.
– Во! Да. Так че случилось?
– С Зорей поругались.
Тёмка спускается с койки и садится на мою. Лёнька встает рядом, присев на тумбу сбоку от меня.
– Поделишься?
Смотрю на лица друзей. Оба сосредоточенные, каждый по-своему: Тёмка, пусть и серьезный, глядит с любопытством, а Лёнька с явным беспокойством. У него повышенное чувство переживательности. Да, такого слова нет, и что? Для чего придумали фантазию? Чтобы иногда разбавлять ею нудную правильность.
Сажусь на кровать и забираюсь вглубь посередине, чтобы Лёнька тоже мог сесть поближе. Когда они рядом, мне спокойнее, хоть тяжесть с души и не отступает насовсем.
– Если честно, я сам не понял… – начинаю я, глядя на пальцы ног, которыми сминаю одеяло. – Я проводил ее до дома, как обычно, а потом она спросила «Что с нами будет?» И после все спрашивала и спрашивала. Требовала сказать, что я тоже скучаю по ней каждый день. Я сказал, и она почему-то разозлилась. Сказала, что я уеду в конце лета, а она тут останется. Кричала, что я ее забуду, что мы «все всегда так делаем». Я запутался…
– Ого, – присвистывает Тёмка. – Настоящая любовная драма, Сеня.
Лёнька так хмурится, что его переносица морщится. Видимо, даже для его светлой головы это слишком трудная ситуация.
– Это послание, – выдает он наконец.
Мы с Тёмкой смотрим на него в ожидании.
– Сейчас попробую объяснить, – Лёнька продолжает забавно хмуриться. Кажется, я слышу, как у него в голове крутятся шестеренки. – Ты упомянул, что она требовала сказать, что ты тоже скучаешь по ней каждый день. Если я правильно понял, она так передала тебе свои переживания.
– Я ничего не понял, – признаюсь я.
– Попробуй попроще, – поддерживает Тёмка.
– Сейчас, – Лёнька водит большим пальцем по указательному и среднему пальцам, пока наконец не щелкает ими. – Зоря переживает, что вы расстанетесь в конце лета. И она призналась, что скучает по тебе каждый день. Только не напрямую. Она тебя ценит, Сеня, – у меня перехватывает дыхание от его слов. – И боится, что ты ее забудешь, когда уедешь.
– Вот я когда сюда ехал, надеялся стать еще бо́льшим сердцеедом. Но представить не мог, что наш Сеня кому-то сердечко разобьет, – выдает Тёмка.
– Мы ведь и правда расстанемся в конце лета, – бормочу я. – Я не могу этого изменить. Родители не разрешат остаться здесь.
– Сейчас есть куча способов общаться на расстоянии. Все мессенджеры, видеозвонки, – напоминает Тёмка. – Это вообще не проблема, как по мне.
– Проблема, – заявляет Лёнька. – Потому что когда человек тебе нравится, хочешь быть к нему ближе. За руки держаться, смотреть глаза в глаза. А когда он уезжает на год… да даже если и на меньшее время, это больно.
– Тебе-то откуда знать? Опыт, что ли, такой был? – Тёмка с подозрением косится на Лёньку.
– Нет, я статьи и книги читаю. Много, – тот отмахивается. – Сень, я думаю, что она боится. И ее нужно успокоить. Из-за эмоций она не может мыслить рационально.
– Это как? – спрашиваю.
– Головой, а не сердцем.
– Вроде писатель тут ты, тогда почему он больше тебя слов знает, а? – подкалывает Тёмка.
Недовольно на него кошусь.
– Я тоже боюсь, – признаюсь друзьям. – Кажется, я влюбился в Зорю. И мне больно от мысли, что нам придется расстаться. Я не знаю, как мне дальше быть.
Ненадолго комната погружается в тишину. Мы все выглядим подавленными и расстроенными.
– Не представляю, каково это, – говорит Лёнька, касаясь моего плеча. – Но я буду рядом, когда тебе понадобится помощь.
– И я буду. Только не делай из меня жилетку для нытья, ладно? – бурчит Тёмка, скрывая неловкость.
Снова молчим, иногда переглядываясь.
– Любить сложно, – говорю я.
Мы с Тёмкой знаем о любовных муках, а вот Лёньке повезло. Надеюсь, ему не придется страдать так же, как нам.
– Да лан, Сеня, – Тёмка приобнимает меня локтем за шею. – Сложно не сложно, все равно прикольно. Это жопыт!
– Чего?
– Это ж, говорю, опыт!
Мы с Лёнькой смеемся. Произношение у него иногда хромает.
– Че ржете? Я ничего смешного не говорил! – возмущается Тёмка.
Я рад, что даже в грустные моменты меня поддерживают друзья. С ними жить становится не так тревожно.
Несколько дней Зори нет дома. Я продолжаю писать рассказы. После вопроса Зори мои мысли словно стали взрослее.
– Курортные романы знаешь чем хороши? Их заводят для удовольствия и отдыха, а потом спокойно расходятся, – однажды говорит Тёмка.
– Тём, курортные романы – это неподходящее сравнение, – замечает Лёнька. – Не приставай к Сене.
Понятия не имею, о чем они, поэтому дальше пишу рассказы. Однажды, пока я сижу в кровати с блокнотом, с улицы к окну подходит Лёнька.
– Сень, там Зоря пришла.
Бросаю блокнот и выбегаю из комнаты, едва не забыв надеть резиновую обувь на крыльце. Торопливо приближаюсь к забору, у которого Зоря болтает с Лёнькой. Тёмка стоит рядом с ними и громко хрустит яблоком.
– Мальчики, нам нужно поговорить наедине, – говорит Зоря, заметив меня.
Ребята отходят, а я смотрю на нее исподлобья. Хоть я и скучаю по ней каждый день, как и она по мне, напряжение нарастает.
– Прости, что накричала на тебя, – Зоря вздыхает. – Мне просто было так хорошо рядом с тобой, не хотелось, чтобы день заканчивался. А потом я подумала о папе в море и вспомнила, что ты здесь только до конца лета. И мне стало так обидно!
Молчу, давая ей возможность высказаться.
– Папа в этом году словно совсем обо мне не вспоминает. Раньше он звонил чаще. А я его очень люблю. И боюсь, что как только ты уедешь, ты тоже перестанешь со мной общаться.
– Зорь, у нас же есть телефоны. Мы можем созваниваться по видеосвязи, – говорю я. – Я буду тебе звонить каждый день.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Раньше мне казалось, что девочки вроде Зори ничего не боятся и не стесняются. Но теперь понимаю, что беречь нужно всех девочек, даже таких бойких и дерзких.
Зоря протягивает руки, как я в день нашей ссоры. Нас разделяет забор. Я выхожу через калитку и обнимаю ее. Где-то неподалеку слышатся Тёмкины смешки и тихое шиканье Лёньки. А мне все равно. Моему виску удобно на ключицах Зори, а ее острому подбородку удобно на моем темечке.
– Давай больше не будем ругаться? – предлагаю я.
– Давай.
Мы стоим так еще какое-то время, пока не отстраняемся друг от друга.
– Пойду домой. Устала в автобусе ехать, – она потягивается и зевает, прикрывая рот рукой. – Еще увидимся.
Провожаю ее до поворота, а потом разворачиваюсь и подхожу к друзьям.
– Да говори уже, – кошусь на еле сдерживающегося Тёмку.
– Вы прям ролями поменялись из-за роста!
– Я знаю, что тебе завидно, – гордо вскидываю голову. – Ничего, когда-нибудь ты тоже так сможешь.
Лёнька смеется, а Тёмка недовольно ворчит, но не обижается. Понимает, что за свои подколы может получить ответные.
Наши отношения с Зорей налаживаются. Мы снова гуляем, а потом переписываемся и записываем голосовые сообщения и кружочки с видео. Ближе к августу мы с Лёнькой едем в автобусе в город, чтобы выбрать для Тёмки подарок на день рождения.
– Ты что-нибудь придумал? – спрашиваю друга.
– Нет. Думаю, в этом году ему нужно что-то весомое.
– Может, сходим в кино и поедим где-нибудь?
– Это мы и так всегда делаем. Нужно что-то материальное.
Первым делом мы заходим в книжный. Лёнька всегда настаивает на остановке в нем, но в этот раз идет не к полкам с томиками манги, а к полкам с книгами по психологии.
– Собираешься ему подарить? – удивляюсь я, когда Лёнька берет книгу про развод.
– Нет, хочу посмотреть, есть ли что-то приободряющее, чтобы самому почитать.
Вот Лёнька человек простой. Если он чего-то не знает, то идет в книжный и зависает там часами. Мы находим несколько книг для детей и подростков, в которых упоминается развод. Лёнька берет парочку и заодно покупает материалы, чтобы сделать из них обложку поверх книги. С мангой он так же поступает, поэтому Тёмке ничего не заподозрит