– Шесть утра, – шепчу я.
– Кошмар…
– Забыл выключить, – подбираюсь ближе и закрываю глаза, чтобы спать дальше, как вдруг мы слышим шаги на лестнице.
– Это мама! – Зоря в панике смотрит на меня и вскакивает с кровати. – Быстрее, прячься в шкаф!
Я едва успеваю кинуться к шкафу напротив кровати, раскрыть двери и втиснуться внутрь. Зоря поворачивается спиной и закрывает двери, одновременно произнося:
– Ой, мам! Я тебя разбудила? Прости!
– Что за звуки в такую рань? – сонно спрашивает тетя Люба.
– Сегодня же ребята уезжают домой. Поставила будильник, чтобы их проводить.
– На шесть утра?
– Ну да, у них поезд в восемь или чуть позже.
– Такой громкий будильник, я аж подпрыгнула, – посмеивается тетя Люба. – Ладно, иди умывайся и спускайся. Приготовлю завтрак, а то опоздаешь еще.
Они ненадолго замолкают. Поскрипывает пол.
– Знаю, что ты Арсюшу любишь, но голову не теряй.
– Что ты имеешь в виду?
– Я тебя отпущу с ним попрощаться одну, но хочу, чтобы ты сюда вернулась. А то еще сбежишь в другой город, как мне тебя потом искать?
– Мам, я тебя не брошу.
– Знаю. Спасибо, дочка.
Наконец тетя Люба уходит, а Зоря открывает шкаф и помогает мне выбраться.
– Чуть не попались, – шепчу я.
– У нас теперь другая проблема. Она уже встала, тебе придется мимо нее как-то прошмыгнуть. Справишься?
– Думаю, у меня получится.
– Подожди пока я умоюсь, иначе мама что-нибудь заподозрит.
Ожидание растягивается так долго, что я уже начинаю подумывать вылезти в окно. У бабули с дедушкой дом одноэтажный, а здесь не только второй этаж, но еще и треугольный козырек под окном Зори. На нем можно легко поскользнуться и упасть. Мама не оценит, если я вернусь с переломом.
– Идем, – Зоря заглядывает уже с заплетенными косичками и улыбается. На ней белая футболка с красными цветами и темно-коричневый вельветовый комбинезон с шортами.
Подхожу к ней и крадусь следом. Зоря прижимает палец к губам и спускается первой. Остаюсь наверху и прислушиваюсь. Отсюда видно часть кухни и прихожей, поэтому если тетя Люба появится в поле зрения, я смогу отступить, и меня не заметят.
– Мам, а можешь достать мед из подвала? Я так хочу твои оладушки с медом поесть…
– Вчера же с медом ела?
– Не хватило, видимо. Слишком вкусно, так и хочется еще!
Вижу внизу босые пятки Зори и улыбаюсь. Со мной она ведет себя иначе, а с мамой становится маленькой девочкой, прямо как я – маленьким мальчиком рядом со своей.
– Зорь, так лень туда спускаться…
– Ну пожа-а-алуйста!
– Ладно. Только потому, что ты так нахваливаешь мои оладушки!
Едва тетя Люба уходит, Зоря машет мне. Спускаюсь по лестнице, стараясь не шуметь.
– Напиши мне, – шепчет Зоря, открывая входную дверь.
Целую ее в щеку на прощание и убегаю, перемахиваю через забор. С моим ростом делать это сложнее, чем Тёмке или Лёньке, но желание не быть пойманным тетей Любой подстегивает.
А ведь сейчас и бабушка с дедушкой уже наверняка проснулись! Нужно спешить. Запыхавшись, останавливаюсь у родной калитки. По мне течет пот, футболка прилипла к спине. Осматриваюсь. Вроде никого нет. Забираюсь на участок, радуясь, что в школе нас учили прыгать через «козла», подхожу к окну и понимаю, насколько большую глупость совершил, когда сбегал ночью.
Под окном находится бабушкина клумба, на которой отчетливо видны следы моего побега, но это не самое страшное. Самое страшное, что я достаю до подоконника, только вытянув руки. И подтянуться сам не смогу.
– Ребят, – тихо зову я. Никто не откликается. – Тём! Лёнь!
Внутри раздается копошение, и из окна выглядывает сонный Лёнька. Он протирает глаза пальцами и удивленно смотрит на меня.
– Сеня? Ты чего на улице так рано?
– Помоги залезть внутрь, – торопливо подергиваю вытянутыми руками. Они уже начинают уставать от непривычной гимнастики.
– Сейчас, погоди…
Лёнька исчезает в комнате. Я нервно выдыхаю и опускаю руки, осматриваясь. Не хватало еще, чтобы дед и бабушка меня тут поймали. Прямо на месте преступления!
– Валер, помоги мне, – доносится со стороны крыльца голос бабушки. – Набери воды, хочу цветы полить.
Мне конец, если она сейчас придет сюда.
– Лёнь! – едва слышно зову я, а его все нет.
– Сейчас, родная, подожди, – отзывается дед, и я слышу его приближающиеся шаги.
Вжимаюсь в стену дома животом, надеясь слиться с фоном, как ящерица. Только бы не заметил, только бы не заметил…
– Пст, – тихо зовет Тёмка.
Поднимаю руки, и они с Лёнькой вдвоем начинают тянуть меня вверх. Я пытаюсь помочь им, упираясь подошвой в стену. Сзади доносится звяканье разматывающейся цепи в колодце – дед набирает воду. Он может сделать это и дома, однако они с бабулей привыкли поливать грядки и цветы традиционным способом. И насос лишний раз напрягать не хотят. Бабушка шутит, что порой ему нужно давать отдохнуть, ведь он снабжает водой весь дом.
Начинаю соскальзывать. Тёмка перехватывает мою руку и рывком затаскивает внутрь. Я падаю на тумбу, а друзья отшатываются. Тёмке удается устоять, а Лёнька садится на пол, приложившись локтем и начав его поглаживать, морщась. Не удержавшись, скатываюсь с тумбы на пол и ударяюсь лбом о ковер.
– Ай… – хоть он и смягчает удар, все равно больно.
– Мальчики? Вы проснулись?
Когда я поднимаю голову, Тёмка копошится в своем рюкзаке, а Лёнька лежит на кровати, как ни в чем не бывало, и на меня удивленно смотрит бабушка, застывшая в дверях.
– Сенечка! Что случилось?
– Да я… во сне с кровати упал. Очень активный сон снился, – поднимаюсь, потирая лоб.
– Идем, я тебе сеточку нарисую, чтобы шишка не взбухла, – зовет меня бабушка.
Нанося йод, она дует мне на лоб. Это облегчает едва различимую боль, и я улыбаюсь.
– Спасибо, бабуль, – когда она заканчивает, я обнимаю ее. – Что бы я без тебя делал?
– Ходил бы с шишкой, – смеется она.
Когда мы все покидаем дом, к забору на велосипеде подъезжает Зоря. Ее косы колышутся в разные стороны из-под соломенной шляпки.
– Я не опоздала? – спрашивает она.
– Нет, Зоренька, как раз ко времени, – отвечает бабушка, жестом подзывая ее. – Заходи. Сделаем снимок напоследок и присядем на дорожку.
Мы встаем группой. Я перед бабушкой, положившей руки мне на плечи, справа от меня Зоря и Лёня, а слева Тёмка. Дедушка ставит свой фотоаппарат на таймер и подбегает к нам, успевает обнять бабушку за плечи. Мы все показываем самые широкие и благодарные улыбки, какие только можем. А после садимся на вынесенные дедом табуретки. Тёмка выбирает свою сумку с вещами, ведь на всех табуреток не хватило.
– Ну, все, – после недолгого молчания бабушка поднимается первой. – Поехали.
И хоть мама отговаривала бабушку с дедушкой ехать нас провожать, беспокоясь, что они могут подхватить Ковид, они с ней не согласились. Дедушка сказал, что они с бабулей не настолько старые, чтобы «не справиться с каким-то там вирусом». Бабушка обмолвилась, что они наденут одноразовые маски, чтобы успокоить мою маму.
Дедушка помогает сложить сумки и рюкзаки в багажник машины, а потом садится за руль. Мы забираемся на заднее сиденье. С одним нюансом.
– Я как-то не так себе это представлял… – бормочу я, сидя у Зори на коленях.
Иначе одному из нас придется бежать следом за автомобилем.
– Кто же знал, что у тебя именно в этом году появится девочка? – шутит дед. – К следующему году обновлю свою старушку.
На красноречивый взгляд бабушки он начинает смеяться и похлопывает ладонью по приборной панели автомобиля.
– Я про машину, Зинка, про машину.
Вот был бы я больше, и у меня на коленях сидела бы Зорька, а не я на ее. Стыд-то какой…
Смирившись со смущением, я пользуюсь этими мгновениями, чтобы пообниматься с ней. Мы стараемся не подавать виду, но, думаю, по нашим довольным лицам и так все ясно.
Наконец мы снова вываливаемся на улицу. Солнце уже поднялось и нещадно жарит даже голые коленки. До прибытия поезда еще есть время, поэтому мы с Зорей отходим, держась за руку.
– Сеня, – зовет Зоря, и я поворачиваюсь к ней. – Я хочу остаться твоей музой.
– Ты и есть моя муза, другой мне не надо.
– Тогда и ты оставайся моим музом, – она перевешивает с плеча на живот рюкзак и достает оттуда небольшой пакет. – Сейчас не доставай. Откроешь в купе, когда поезд поедет.
– Почему? – борюсь с любопытством, так интересно, что же она там положила?
– Потому что я буду смущаться!
– Хорошо.
– Сень, давай не забывать друг друга?
– Давай.
– Давай не будем как взрослые, которые слишком погружены в свои проблемы?
– Не будем, – я улыбаюсь.
Зоря поправляет выбившиеся из-под шляпки рыжие непослушные волоски. Ветер все равно играет с ними, развевая перед ее глазами.
– Это было самое чудесное лето для меня, – говорит она. – И я хочу запомнить его.
Мы стоим в тени станционного навеса. Я оборачиваюсь. Сзади, справа, за доской с объявлениями, виднеются друзья и дедушка с бабушкой. А слева растет куст, который чуть выше меня. Отступаю влево боком и кивком головы подзываю за собой Зорю. Когда она равняется со мной, тянусь к ней и легонько целую.
– Я никогда не забуду это лето, Зоря, – рассматриваю ее веснушки очень близко. – Потому что в нем была ты.
Ее глаза блестят, и она счастливо улыбается. Вдалеке гудит поезд, предупреждая о скором прибытии. Мы крепко обнимаемся и стоим так до момента, когда от подъезжающего гула начинает дрожать земля. Отходим и возвращаемся за моими вещами.
– Точно, – зарываюсь в вещи и достаю из рюкзака книгу в самодельной обложке. Лёнька подсказал, как ее смастерить. – Зорь, это тебе.
Она берет подарок и открывает. Бегло просматривает первые строки, а потом начинает улыбаться.
– Откуда ты узнал? Я ведь не говорила, что люблю детективы Агаты Кристи.
Загадочно улыбаюсь, радуясь, что тогда застал Зорю спящей.