— Пожалуйста, не надо, — с мольбой попросила, но Артур, оказавшись возле камеры, выкинул меня за руку в открытый проем, после чего захлопнул тяжелую дверь и задвинул засов. От скрипа решетки внутренности замерзли, вместо крови лед с водой потек по венам.
— Любимый, ответь, что происходит? Рабыня тебе что-то наврала про меня? — с мольбой взялась за прутья решетки, выглядывая в окошко.
Столько лет прошло, а я до сих пор иногда не могла понять его мыслей. Смотрит равнодушно, без жалости, без нежности. С пустотой во взгляде. Будто я — никто. Просто очередная женщина и между нами не было этих лет. Вместо пояснений он только обхватил мои руки на прутьях и сжал с такой силы, что хрустнули пальцы и невольно с губ сорвался болезненный стон.
— Тиль, я разочарован неуместной ревностью и самомнением, граничащим с глупостью. Мне не нужны истерики, не нужны глупые козни в собственном гареме. Их предостаточно за пределами дворца.
— Арту…
— Не смей перебивать пока я не договорил, — он еще раз сжал мои руки на жердях, посредством боли приказывая замолчать, а после продолжил. — Подсунула браслет, придумала глупость, и я должен поверить? В стенах дворца я знаю о каждом вздохе его жильцов, но в гареме я приказывал тебе сохранять порядок. Подумать только, я не знал о потайном ходе в собственном дворце. В связи с этим сегодня с утра я распустил всех девушек из гарема. Придется заняться перестройкой. За наводку о побегах Розы я не буду тебя сильно наказывать. Десять плетей вполне достаточно, чтобы впредь не смела врать, ревновать или строить козни. В противном случае, можешь убираться из дворца сразу после наказания.
— Нет! Нет! Артур! Я не обманывала. Я просто немного приревновала, но ведь она, правда, сбегала. Она обманывала тебя! Не выполняла прямые приказы!
Он не стал слушать. Не остановился. Отвернулся и ушел. Его шаги всё отдавались эхом.
Что делать? Что делать? От паники от одной мысли, что впала в немилость любимого внутренности завязались узлом, горечь подкатила к горлу и я прикрыла ладонью рот, чтобы не стошнило. В пот бросило и ноги ослабли. Чувствуя, как трясет от страха потерять любимого опустилась на колени и зарыдала тихонько (Артур не любил слезы) и, стараясь не выдать дрожания в голосе, прокричала:
— Я беременна. Жду твоего ребенка!
Слово "ребенок" прокатилось вдоль стен и ударило в спину Артура, отчего он остановился, но как-то заторможенно развернулся и наконец-то возвратился ко мне. От облегчения затрясло и я радостно улыбнулась:
— Я была не права, прости. Сглупила. Этого больше не повторится.
— Если это ложь с целью меня разжалобить, как думаешь, что тебя ждет?
— Я не лгу, честно, хотела сегодня рассказать. Я люблю тебя. — мой голос предательски дрожал. Я так испугалась потерять Артура. Мне никто не нужен. Только его хочу, на всех плевать. Он — мой смысл в жизни.
— Я рад, — сухо поздравил. Но и этого достаточно. Он открыл клетку и я смогла с облегчением прижаться к Артуру, обнять руками за торс и прижаться головой к его груди. — Но…
От страшного слова «но» мое сердце вновь ударило в горло. Я замерла в ожидании приговора, осознавая, что повелитель не простил меня из-за новости о ребенке. Только смягчил наказание.
— С этого дня я больше не разрешаю тебе смотреть на меня, — не веря слуху, я раскрыла веки и медленно подняла взгляд на Артура, выискивая на лице любимого сожаление, жалость? Возможно это временный способ, чтобы наказать меня. Припугнуть равнодушием? Он ведь не серьезно? Пошутил? Я заторможенно отняла руки от могучего тела. Сделала несколько шагов назад, ведь теперь не дозволено прижиматься к господину или прикасаться. От страшного приговора мне подурнело. Горечь, тошнота подступила к горлу, рискуя выйти наружу. Язык не слушался, губы беспомощно приоткрывались — закрывались, не хватало решимости произнести молитв, слов оправданий или заверений в верности. Я затрясла головой, прогоняя его приказ, отказываясь верить услышанному.
— Нет. Не может быть.
Он молча развернулся и пошел на выход, а меня оставил корчиться в коридоре каземат.
Лучше бы избил плетьми до бессознательного состояния, лучше бы убил, размозжил мою голову об камень, но только не слышать этих слов.
— Не говори такие слова. Не говорииииии, — молила его, но он не слышал.
Союз
POV Лиля
К концу рассказа Тиль выглядела еще хуже, чем раньше. Бледное, почти прозрачное лицо казалось расслабленным и бесстрастным, таким будто жизнь внутри женского тела умерла. Осталась лишь пустая оболочка и пустые глаза.
— Откуда я знаю, что это не очередной твой план моего убийства? — сухо поинтересовалась у нее. Трудно поверить, что Тиль настолько одинока, что ей приходится делиться своей болью с заклятым врагом. — Например, как на свадьбе решила выкрасть из окна? Или как с лестницы столкнула и я чуть не сломала позвоночник? Или как в походе следила за мной?
— Если бы я захотела, то ты бы давно сдохла! — и с таким жаром это произнесено, что понятно — это самое ее большое в жизни желание. — Но Артур не простит. Из-за тебя я впала в не милость! Из-за тебя он прогневался на меня!
Единственное, что я сделала, придерживая покрывало под грудью, чтобы не остаться обнаженной, опустилась тоже на колени рядом с женщиной.
— Видишь, дорогая Тиль, как оно бывает в жизни? Ты думала, что самая умная? Хитрая? Изворотливая? Умнее Артура? Меня? Пыталась каждый раз очернить меня, ну и как план сработал? Добилась цели? Артур хоть одному твоему слову верит? Не надо не дооценивать врага, Тиль. Если я строю из себя покорную и молчу, это всего лишь значит, что я настороже и оцениваю способности соперницы. Ты трусливо сражаешься только с теми, над кем имеешь преимущество. Все твои козни вернулись тебе бумерангом! Уходи отсюда!
Я сказала все, что хотела, больше нам не о чем говорить. Начала подниматься, но Тиль будто восстала из пепла. Вцепилась в мое покрывало, едва не срывая его с моего тела.
— Отпусти! — приказала, но она не отпускала, только причитала, как заведенная. Несла чушь и явную околесицу, точно находилась в полном бреду.
— Умоляю тебя, сбеги из дворца. Измени Артуру, что угодно сделай, но оставь нас. Я помогу тебе, всё сделаю. Сундуки золота подарю. До конца жизни будешь жить в богатстве. Тебе хватит и твоим детям.
— Ничего я не хочу. Отпусти меня! — я пыталась вырвать покрывало из ее пальцев. — Успокойся, у тебя истерика. Ты так потеряешь молоко, глупая!
Но Тиль уже не слышала, а продолжила цепляться дрожащими пальцами в мои ноги и ползти ко мне, стесывая колени о пол. Совсем раскисла. Возможно послеродовая травма сказалась на психике? Ревность, обида? Теперь это не существо — это создание, искалеченное безответной любовью. Я бы ее пожалела, но в памяти живы моменты моих унижений и оскорблений. Увидев, что она не унимается, отпустила покрывало и позволила ему рухнуть на пол. А сама поспешила присесть и взять глупую за плечи.
— Очнись! — встряхнула ее со всей силы, постаравшись приободрить. — Очнись!
Ей бы хорошую пощечину, но я себе не враг. Потом еще казнят за то, что подняла на нее руку.
— Ты его любишь? Любишь? Скажи мне? — от этих неожиданных вопросов я перестала дергать Тиль за плечи и уставилась в ее мертвые, грустные глаза. Как она только в своем уме может подобное спрашивать? Как я могу полюбить его? Как он может меня полюбить? Мы столько раз пытались убить друг друга. Отказываюсь это принимать.
Я покрепче взялась за ее плечи и постаралась объяснить:
— Я всегда испытываю много разных эмоций рядом с ним, Но… это вряд ли можно назвать любовью. Когда любишь человека, то тебе хорошо рядом с ним. А рядом с Артуром мне почти всегда больно…
Только я договорила, как мы обе услышали шаги и разговоры за дверью. Кто-то направлялся к нам и понятно, кто именно. Служанки, видимо, заметили пропажу ключа или охрана доложила правителю о постороннем человеке в гареме.
Тиль сразу изменилась в лице. Взяла себя в руке, вновь стала больше похожа на ту прежнюю. Быстро поднялась с пола, пригладила волосы, протерла глаза. Правда, мне пришлось помогать ей стирать покрывалом растекшиеся краски на щеках.
— Скажи, что мы поссорились. Вини меня. Постарайся добиться минимальной свободы. Пусть он начнет выводить тебя из гарема хоть на десять минут. За пределами гарема сможем легко встретиться. Я клянусь красными песками, что помогу тебе обрести свободу от Артура. Только действовать надо слаженно.
Дверь распахнулась и сам правитель со служанками появился в моих покоях. Заметно прищурился, анализируя обстановку в комнате, отметил состояние обеих наложниц, но голоса пока не подавал. После рассказанной истории я по-иному взглянула на Артура и теперь сильно сомневалась, что его можно легко обмануть. Как бы он не заподозрил сговора? У него неплохо работает интуиция на обман. Меня тоже каждый раз уличал во лжи.
Тиль в очередной раз продемонстрировала свои умения в перевоплощении. За считанные секунды повеселела и прошла поближе к повелителю, сладкими речами стараясь задобрить его:
— Не знаю, зачем сюда пришла? В последнее время часто действую на эмоциях. Мы немного поругались с Розой, но больше постараюсь так себя не вести? Прости меня…
Артур не отвечал явно озадачился сценой. Только сейчас я вспомнила, что без покрывала и полностью обнажена. Запоздало подняла его и укрылась от взглядов любопытных зевак.
— Обычные женские разборки. Покричали — помирились, — пожала плечами, изображая равнодушие.
Пленница-игрушка
Я пишу для вас, спасибо всем за поддержку и внимание.
Не забывайте про вселенский баланс: я тружусь для вас, а Лайк — ваше спасибо мне. Мне очень приятно, что вы цените то, что я делаю)
POV Лилия
Артур недоверчиво взирал на нас с Тиль. На подсознательном уровне я ощущала сомнение во взгляде, цепко выхватывающем отдельные моменты — моя недавняя обнаженность перед гостьей; сам приход гостьи и ее припухшие от слез веки.